Сергей Кургинян - Суть Времени 2013 № 18 (6 марта 2013)

Но ладно — Колесников из «Новой»… Кстати, его тезка из «Коммерсанта» все то же самое изложил верно, слово в слово… И этим завоевал право на кривляние по поводу изложенного — кривляние, более сообразное духу обязательной для определенного сословия пантомимы. Ладно, Сванидзе… Ладно, Минкин… Ладно, Самарина и другие… О многочисленных клопах, набухающих подворотной пакостью и извергающих ее на своих поклонников, и не говорю.

Но Фролов из «Советской России» — этот-то зачем так подставляется, демонстрируя единство заказа (понимаете? — единство заказа!), получаемого «Эхом Москвы», «Новой», «Независимой» и другими СМИ, и заказа (да-да, заказа!), получаемого «Советской Россией»? Пусть Фролов дурочку не валяет. Мы знаем школу советского журнала «Коммунист». Знаем и тот круг людей, в который он тогда входил и продолжает входить сейчас. И кураторов этого круга знаем.

Мы провели потрясающую разведку боем. Можно было десятилетиями наблюдать за телодвижениями определенного зоопарка, который некоторые, по аналогии с зоопарком имени лорда Пальмерстона, именуют зоопарком имени Филиппа Денисовича Бобкова, и не получить о нем полного представления. А в результате нашей разведки мы уже в следующем номере завершим комплексное описание этого любопытнейшего и масштабнейшего явления.

До встречи в СССР!

Экономическая война

Торговые войны — 2

Державы-метрополии рассекали границами колониальных владений территории исторического проживания единых племенных и родовых групп. А затем провоцировали трансграничные конфликты

Юрий Бялый

Военная составляющая торговых конфликтов за рынки сбыта и источники товаров и сырья в Новое время была особенно явно выражена в эпоху колониальных захватов. Причем, далеко не всегда речь шла о прямых вооруженных столкновениях колониальных держав-метрополий.

Типичный случай — тот, когда державы-метрополии договаривались между собой о колониальном разделе сфер влияния и подписывали соответствующий договор, но каждая из «высоких договаривающихся сторон» при этом, что называется, «держала фигу в кармане». Суть «фиги» состояла в том, чтобы границами колониальных владений рассечь территории исторического проживания единых племенных и родовых групп.

А затем чиновники и бизнес-корпорации метрополии провоцировали трансграничные конфликты — например, по благим мотивам «воссоединения племени» или «изгнания чужаков». И начинали — руками населения колонии — войну, суть которой заключалась в расширении рынка сбыта товаров метрополии, а также росте поставок из колонии пряностей, черного дерева, слоновой кости или рабов.

Яркий пример — определение колониальных границ в Африке в XVII–XIX веках. Решения по этим границам принимались не просто без ведома и согласия африканских народов. И их не просто, как иногда пишут, «проводили по линейке». Эти границы, как правило, устанавливались именно так, чтобы в будущем провоцировать трансграничные конфликты. Аналогичным образом были проведены границы в Северной Африке, Юго-Западной Азии и Юго-Восточной Европе в ходе раздела Османской империи после ее обрушения в Первой мировой войне.

При этом народы делили между разными странами, как подчеркивают этнологи, явно поперек логики исторических мест проживания арабов, персов и тюрок, шиитов, суннитов и христиан, вплоть до средних и малых этносов и конфессиональных групп.

Колониальная эпоха закончилась, на дворе XXI век. Но установленные в давние колониальные времена границы, рассекающие родственные народы и объединяющие народы конфликтующие, играют свою роль в провоцировании межгосударственной напряженности и конфликтов до сих пор — в вооруженных и торговых войнах вокруг Судана, Сомали, Ливии, Мавритании, Конго, Уганды, Ирана, Ирака, Кувейта, Сирии и так далее.

Еще один тип торговых войн колониальной эпохи — исключительные льготы, которые одна из сторон торговли предоставляет своим корпорациям в ущерб всем другим сторонам.

Один из примеров — деятельность во второй половине XVI века английской «Московской компании», которой британское правительство передало монопольное право торговли с Россией. И которая ввиду острой потребности Москвы в промышленных товарах, выторговала для себя не только льготные пошлинные режимы, но заодно и фактические тарифные запреты на торговлю с Россией для своих европейских (прежде всего, голландских) конкурентов.

Другой яркий пример — так называемый Навигационный акт 1651 г., которым правительство Британии давало право вывоза товаров из своих колоний только английским судам. Главным конкурентом Британии в морской колониальной торговле в тот период была Голландия, которая ответила на Акт войной. Три англо-голландские войны, которые шли с перерывами до 1674 г., несмотря на болезненные поражения Англии, привели к упадку Голландии и передали Англии статус «владычицы морей».

Веком позже английское правительство выпустило еще один закон с очень серьезными историческими последствиями. Оно в 1773 г. предоставило английской «Ост-Индской компании» право беспошлинного ввоза чая в колонии Британии в Северной Америке, то есть обрушило одну из главных статей доходов местных торговцев. Они ответили нападением на британские суда в порту Бостона, во время которого просто выбросили за борт привезенную крупную партию чая. Именно с этого «бостонского чаепития» в Америке началась антиколониальная борьба, которая через десять лет завершилась официальным признанием независимости 13 британских колониальных территорий в Новом Свете.

Один из самых мрачных сюжетов торговых войн XIX века — две так называемые опиумные войны Англии, Франции и США против Китая. Китай, который в первой половине XIX века был достаточно мощной державой, не желал широко открывать свои порты и территорию для зарубежной торговой экспансии. А в 1839 году китайское правительство отреагировало на быстро растущую в стране наркоманию, связанную с беспрецедентным ввозом английскими торговцами индийского опиума, уничтожением крупной партии английской опиумной контрабанды.

Великобритания ответила так называемой Первой опиумной войной, которую Китай проиграл. И был вынужден подписать Нанкинский договор, не только устанавливающий для британских товаров благоприятные ввозные пошлины, но и открывающий для ввоза этих товаров основные китайские порты. Менее крупные, но тоже весьма значительные, льготы по итогам Первой опиумной войны получили также Франция и США. А по итогам Второй опиумной войны, начатой Англией и Францией в 1856 году и через четыре года завершившейся Пекинским договором, победившие Лондон и Париж получили широкий торговый доступ к крупным территориям внутреннего Китая.

Тем не менее, в конце XIX — начале ХХ века большинство торговых войн в мире все-таки велось невооруженными методами. Но это не означало снижения их интенсивности. Ведь именно в то время разворачивался предыдущий цикл экономической глобализации и захват главных, еще не освоенных, мировых рынков.

В частности, мировой промышленный и торговый лидер конца XIX века — Великобритания — поставляла на экспорт почти половину мирового производства промышленных товаров. И непрерывно заботилась об этом своем лидерстве, подавляя возникающих и потенциальных конкурентов (Францию, Швецию и других, а особенно быстро растущую Германию) адресными торговыми санкциями. В том числе, в виде полных или частичных эмбарго (прямых запретов на торговлю в определенных регионах мира) или изъятий из принципов свободной торговли для определенных товаров.

В таких условиях большинство растущих экономических держав старались защитить свои внутренние рынки высокими импортными тарифами (средний уровень пошлин в этот период составлял 35–45%). Теоретические основания для этого дали идеи немецкого экономиста Фридриха Листа о форсированном развитии национальной промышленности на основе тарифной защиты внутреннего рынка и многоплановой поддержки внутреннего производства. Так, министр финансов России С. Ю. Витте несколько раз проявлял готовность начать тарифную войну с Германией, несмотря на династическое родство императорских дворов и резкое недовольство германского канцлера Бисмарка. Причем в этом Витте был поддержан Д. И. Менделеевым, который написал по вопросу защитных тарифов несколько писем императору Николаю II.

Но торговые войны шли не только в сфере импортных тарифов. Все развитые и развивающиеся страны в этот же период предпринимали особые усилия для завоевания новых экспортных рынков. И эти усилия включали далеко не только меры честной конкуренции.

К этому времени развернулись и очень быстро шли к своему логическому завершению два общемировых экономических процесса, которые детально описали сначала Р. Гильфердинг («Финансовый капитал»), а затем В. И. Ленин («Империализм как высшая стадия капитализма»). Во-первых, происходило неуклонное «сращивание» капитала финансового и промышленного, то есть денег и производственных мощностей, во главе с финансовым капиталом. Во-вторых, шла очень быстрая монополизация в большинстве отраслей промышленного производства, а также создание транснациональных корпораций (с базой в метрополии и производственными мощностями, источниками сырья, торговыми подразделениями в колониях).