Анны Ки - Выбить фашизм. Анархистский антифашизм в теории и на практике
Развитие технологии за счёт человеческой личности и особенно фаталистическая покорность, с которой громадное большинство соглашается на эти условия, — это причина, по которой желание свободы менее живо среди современных людей и во многих из них полностью заменено желанием экономической безопасности. Этот феномен не должен казаться таким уж странным, так как вся наша эволюция достигла стадии, на которой почти каждый человек — либо управляет, либо управляем; иногда и то, и другое. Это весьма усилило отношения зависимости, так как истинно свободному человеку не нравится ни роль управляющего, ни роль управляемого. Он прежде всего занят тем, чтобы сделать свои внутренние ценности и личные способности действенными таким образом, чтобы позволить ему использовать собственное суждение во всех делах и быть независимым в действиях. Постоянная опека над нашими действиями и мыслями сделала нас слабыми и безответственными; отсюда — непрекращающиеся призывы к сильному человеку, который должен покончить с нашим несчастьем. Эти призывы к диктатору являются не знаком силы, а доказательством внутреннего отсутствия уверенности и свидетельством слабости, хотя те, кто их издаёт, и пытаются придать своим призывам видимость решительности. То, чего человеку больше всего не хватает, он больше всего и желает. Чувствующий свою слабость ищет спасения в чужой силе; слишком трусливый или робкий, чтобы поднять руку и самостоятельно определить свою судьбу, — вверяет её другому. Как был прав Зойме, когда сказал: «Нация, которая может быть спасена только одним человеком и хочет быть так спасена, заслуживает порки!» […]
Необходимо освободить человека от проклятия власти, от каннибализма эксплуатации, чтобы высвободить в нём те творческие силы, которые могут постоянно давать его жизни новый смысл. Власть низводит человека до мёртвой детали машины, приводимой в движение высшей волей. Культура делает из него хозяина и творца собственной судьбы и углубляет в нём то чувство общности, что рождает всё великое. Освобождение человека от организованной силы государства и тесного рабства нации — это начало нового человечества, которое чувствует, как растут его крылья в свободе, и которое находит свою силу в сообществе.
Из книги Рудольфа Роккера «Национализм и культура».
Герхард о национал-социализме
Политические и экономические цели нацистов
Немецкие анархисты не ограничивались написанием толстенных книг. Хотя они представляли собой меньшую часть движения рабочего класса, чем в Италии, немецкие анархо-синдикалисты вносили свой вклад в агитацию — и борьбу — против нацистской угрозы. Эти отрывки извлечены из вышедшей в 1932 году брошюры «Через Хильдбургхаузен к Третьему Рейху! Национал-социализм и рабочий класс», которую написал X. В. Герхард (псевдоним доктора Герхарда Вартенберга (1904–1942), умершего в концлагере Заксенхаузен). Она была написана всего за несколько месяцев до прихода нацистов к власти. Название — малопонятная сейчас шутка, касающаяся усилий Гитлера по получению немецкого гражданства, чтобы получить возможность принять участие в выборах. Однако вполне ясен призыв к боевому отпору рабочего класса, чтобы нанести нацистам поражение на улицах.
Политические цели национал-социалистов кое в чём сильно изменились, но в одном их программа осталась неизменной: подход к проблемам общества с авторитарной позиции, ведущей к подчинению, дисциплине и слепому повиновению. Разумеется, старая монархия им предпочтительнее новой республики, и они особенно любят старую армию, которую они, видимо, взяли себе за образец, судя по тому, что они хотят нас снова довести до войны. Те, кто считает, что они преодолели восхищение старым милитаризмом, должны ознакомиться с мнением Гитлера о старой армии:
«Хороших качеств в старой армии было намного больше, чем в других учреждениях… не существует армий, призванных поддерживать мир, только призванные успешно вести войну. Вот тем и была хороша старая армия, что, по крайней мере, в этом организме, вне зависимости от того, что говорилось в Рейхстаге, мир видели таким, каким он есть и всегда будет». («Национал-социалистический ежемесячник», 1930, № 3).
Милитаризм, власть как мировоззрение — вот что такое национал-социализм. Даже если человечество развивалось в направлении от власти к большей личной свободе в обществе, гитлеровский лозунг — назад, назад:
«Не может быть системы, основанной на чём-то ином, кроме власти сверху вниз и ответственности снизу вверх, иначе какое-либо руководство невозможно, и мы оказываемся в анархистско- большевистских условиях».
Вождь нацистов сказал это в беседе с Отто Штрассером. Но, возможно, эти анархистско- большевистские условия всё же лучше Третьего Рейха? Это вопрос, который, видимо, не возникал перед герром Гитлером, так как он причисляет себя к «новому правящему классу», призванному управлять рабочими, которым нужно только «хлеба и зрелищ». Но Гитлер тут сильно ошибается; рабочие ещё выскажут своё мнение о Третьем Рейхе. […]
Враждебность нацистов к движению рабочего класса реальна. Мы видели, кроме того, что нацисты сделали всё возможное, дабы доказать, что они готовы управлять. Это значит, что их стремление к власти, их стремление к диктатуре над обществом также реально. Наконец, мы увидели, что они пожертвовали своими предполагаемыми социалистическими и националистическими целями, что они приспособились к буржуазному обществу, т. е. эти цели были только показными.
Мы можем заключить, что Третий Рейх значит ничто иное, как диктатуру для угнетения рабочих. Мы называем подобную диктатуру фашизмом, — он является признанным идеалом нацистов. Как сказал Фрик:
«Точно так же, как Муссолини уничтожил марксистов в Италии, мы должны добиться того же через диктатуру и террор».
«Марксизм» в понимании национал-социалистов означает, разумеется, рабочее движение вообще, будь то профсоюзы, ассоциации, партии и так далее, причём в нём необязательно должно присутствовать какое-то марксистское мировоззрение, оно может быть реформистским или, как в Испании или Италии, синдикалистским — фашизм нападает на всех. […]
Национал-социалистический террор
Несмотря на все социальные лозунги, национал-социалисты никогда не смогли бы вырасти в шестимиллионную партию, если бы они не подходили к своим оппонентам с орудиями самого убийственного террора. Как сказано в «Национал-социалистическом ежемесячнике» № 1 за 1930 год:
«Беспомощность буржуазных партий перед лицом марксистского наступления выразилась не только в отсутствии у них идей, но также и в отсутствии у них храбрости бросить вызов марксистским маршам своими собственными и защитить себя при необходимости против попыток террора».
Это явно сильно преувеличено, однако здесь есть крупица правды: буржуазия больше не могла играть роль самого главного хозяина, как раньше, от рабочего движения уже нельзя просто так избавиться — так что появилась нужда в партии, которая использовала бы социальные лозунги в своей пропаганде — и террор в борьбе.
Было установлено, что за последние несколько лет в Германии несколько сотен человек из разных партий стали жертвами нацистского террора, количество раненых исчисляется тысячами. «Тревога» заключает, что с апреля по июль 1930 года 21 человек погиб от рук нацистских банд и более 200 были серьёзно ранены. […]
«Кёльн, 22 января. Серьёзное политическое преступление произошло прошлым вечером на улице Паланцер в пригороде Зюльц. Группа коммунистов, которые беседовали на улице, была без всякой провокации атакована проходящими мимо национал-социалистами. Коммунисты стали защищаться. Во время драки национал-социалисты произвели ряд револьверных выстрелов. Один выстрел убил механика В. Хёшеля, принадлежащего к Коммунистической партии. Он оставляет четверых малолетних детей…»
Разумеется, терроризируемый рабочий класс также прибегает к актам мести, в чём его нельзя винить. Посему искать виновных в отдельных случаях — скучно. Суть дела в том, что подобные происшествия не случались в таком масштабе до 1929 года, что означает — они напрямую связаны с подъёмом НСДАП. […]
Призывать полицию бороться против национал-социалистического террора — ошибка, потому что полицейские силы наводнены носителями свастики, кроме того, государство не использует полицию так, как могло бы, ибо государство само смотрит на носителей свастики снизу вверх. […] За пределами нацистского рая в Тюрингии и Брауншвейге, множество нацистов состоит в полиции и армии. […] Мы как революционные рабочие должны из этого заключить, что полиция и армия, хотя их часто представляют как «республиканские» силы, не могут вести какую-либо борьбу против фашизма. Мы должны этим заняться сами. […]
