Николай Яковлев - Неизвестный Рузвельт. Нужен новый курс!
В Гротоне Франклин приобрел некоторое умение вести полемику. В последний год его пребывания в школе учебные диспуты были далеки от академизма. С начала 1897 года в Соединенных Штатах поднялась волна шовинизма – готовилась война против Испании. Успех предстоящих сражений должен был решить флот. Франклин к этому времени основательно изучил работы адмирала А. Мэхэна, теоретика примата морской мощи, что-де и обеспечивает статус мировой державы.
Франклин оказался необычайно активным в школьных диспутах: «Решено, что США должны увеличить военно-морской флот», «Решено, что США должны немедленно аннексировать Гавайские острова» и на другие ура-империалистические темы.
Героем Франклина был Теодор Рузвельт. Весной 1897 года он пишет родителям: «Кузен Теодор прочитал нам отличную лекцию о своих приключениях, когда он был в полицейском управлении. Больше часа он держал весь зал в напряжении, рассказывая, как полиция убивает, о ее свершениях в Нью-Йорке». Быстрый на расправу Теодор восхитил юношу, а коль скоро Франклин почитал его за пример, вероятно, уже тогда у него начало складываться убеждение: государство немыслимо без сильных карательных органов.
В июне 1899 года семнадцатилетний Франклин окончил Гротон. Рассудительный юноша вступал в жизнь. Незадолго перед выпуском он надел пенсне, найдя, что оно идет ему больше, чем очки, а мужественность подчеркивала сигарета. Памятный подарок – сорокатомное собрание сочинений Шекспира. Расставаясь с Франклином, Пибоди записал в его аттестате: «Он был честным учеником и весьма удовлетворительным членом коллектива на протяжении всей учебы».
Когда в 1932 году, сразу же после избрания президентом, Ф. Рузвельт оказался в лучах прожектора прессы, неукротимый ректор публично заявил: «Сейчас порядочно написано о том, что за мальчик был Франклин Рузвельт в Гротоне. Я считаю, что написано больше, чем стоило бы, учитывая впечатление, которое он оставил в школе. Он был тихим, обыкновенным мальчиком, несколько способнее своих товарищей, был заметен в своем классе, но отнюдь не был блестящим учеником. Физически он был слаб и поэтому не мог достичь успеха в спорте. Нам всем он нравился».
II
Гарвардский университет находится в Кембридже, недалеко от Бостона, по ту сторону Чарлз-ривер. Хотя университет гордится своими традициями, он неотделим от жизни и истории Бостона, «Афин Америки», или «пупа земли», как зовут свой город бостонцы. В стенах Гарварда встречались выпускники привилегированных школ со всех концов страны. Среди принятых осенью 1900 года были и гротонцы, в том числе Франклин Рузвельт.
Университет бурлил кипучей жизнью, но в ней не растворялся кружок тех, кто пришел из закрытых, частных школ. Они были связаны больше с наиболее респектабельными семьями Бостона, чем с пестрым по социальному происхождению студенчеством. Недаром недовольные именовали Бостон «социальной пиявкой» Гарварда. Строгая дифференциация поддерживалась системой студенческих клубов для избранных, через которые юноши вступали в высший свет города.
Франклин поселился с приятелем-гротонцем Л. Брауном в трехкомнатной квартире, расположенной в Уэстморли-корт, районе дорогих пансионов и фешенебельных клубов, прозванном «золотым берегом». Нарочитая простота быта Гротона позади – мать позаботилась о том, чтобы изысканно обставить квартиру.
Сара Делано могла уделять все свое время сыну – 7 декабря 1900 г. скончался 72-летний отец. Сара переехала в Бостон. Разумная женщина, она только искала духовной близости, а жила в нескольких кварталах от квартиры Франклина. С годами в ее характере развилась властность, а убеждение Сары, что на ее долю выпало осуществить волю Джеймса – воспитать сына для той же жизни и карьеры, что проделал отец, поставило перед Франклином трудную проблему. Он с честью решил ее: без ущерба для материнских чувств юноша закрыл свою душу перед Сарой. Он принимал в доме матери вереницы гостей и бывал в других домах, танцевал, обедал, ужинал, веселился на пикниках, но учтиво менял разговор, стоило Саре обратиться к излюбленной теме – месте Рузвельтов в жизни. Мать, естественно, не испытывала удовлетворения, приходилось радоваться хотя бы тому, что путь борьбы за душу сына не закрывался. Она упорно вела ее до глубокой старости, даже в бытность Франклина президентом.
Университет принес новые заботы – Гарвард не Гротон – и усугубил знакомые юноше трудности: как жить и быть с товарищами, можно ли достичь успехов в спорте. Ему не удалось занять сколько-нибудь видного положения в спортивной элите, хотя он честно зарабатывал синяки в жарких футбольных схватках. Самый респектабельный клуб Гарварда «Порцеллиан» по неизвестным причинам закрыл двери перед ним, пришлось довольствоваться менее известным – «Флай клаб». Неудача не просто обескуражила Франклина, а оставила кровоточащую рану.
Франклин записался на множество курсов, в первую очередь в области гуманитарных наук: английская и французская литература, латинский язык и геология, палеонтология и ораторское искусство, прослушал около дюжины курсов по истории. Немало усилий затратил юноша, вникая в государственное право и экономику.
В 30-х годах Ф. Рузвельт заметил по поводу курса госправа: «Он был похож на электрическую лампу, только без шнура». Что касается экономики, то Рузвельт имел обыкновение говорить: «Четыре года я зубрил экономику в университете, и все, чему меня научили, оказалось неверным». Рузвельт заслужил славу мыслящего политического деятеля, быть может, потому, что студентом перестал посещать лекции по философии через три недели.
Сохранившиеся курсовые работы Рузвельта пронизаны здраво консервативными взглядами. Он сокрушался, когда Теодор Рузвельт в 1902 году вмешался в забастовку горняков, ибо это означало, писал студент, «усиление исполнительной власти в ущерб конгрессу, что прискорбно». Озорной поступок, когда Франклин вместе со всей группой сбежал из аудитории по пожарной лестнице во время лекции близорукого профессора-историка, был исключением, а не правилом его поведения, отмеченного конформизмом.
Он в поте лица заслужил свой средний балл успеваемости «чуть лучше посредственного». Преподаватели единодушно считали, что студент никак не тянул на четверку с минусом. Когда ему пришлось распроститься с мечтой о лаврах спортсмена, Франклин решил отличиться на второстепенном по университетским представлениям, но все же достойном поприще – в журналистике.
В Гарварде издавалась студенческая газета «Кримсон». С осени 1900 года он стал сотрудничать в ней и очень быстро выделился из шестидесяти восьми студентов, пробовавших отдаться древнейшему ремеслу. Стал почти профессионалом. Неписаная этика «Кримсона» строжайшим образом запрещала обращение к ректору университета за интервью. Перед президентскими выборами 1900 года Франклин добился невозможного. В 1913 году Ф.Рузвельт подробно рассказал репортеру, как это произошло:
– Кто вы? – спросил ректор.
Я ответил и без проволочек задал вопрос.
– Я пришел спросить вас, господин ректор, за кого вы собираетесь голосовать: за Маккинли или Брайана?
Только тогда я понял, в какое положение попал, и вознес пламенную молитву, чтобы дверь открылась сама собой и укрыла меня в спасительной темноте. Но я пришел за ответом и остался в кабинете, а г-н Элиот снова и снова пристально разглядывал меня.
– Зачем вам это нужно? – наконец промолвил он.
– Мне нужно ваше сообщение для «Кримсона», – ответил я.
Элиот сдался, сообщив сенсационную новость: он собирается голосовать за республиканцев – У. Маккинли в президенты и Т. Рузвельта в вице-президенты. «Нью-Йорк телеграф» напечатала интервью ФДР 30 ноября 1913 г. Шли годы. Когда в 1945 году увидело свет популярное прекрасно иллюстрированное издание «Истинный ФДР», то этот эпизод нашел место в разделе «Редактор-крестоносец», где было сказано: «Еще первокурсником он пробился к ректору Гарварда Элиоту и спросил его, как же он будет голосовать за Маккинли и империализм»2.
Однако в 1931 году в частном письме Ф.Рузвельт писал: «Каким-то образом случилось так, что мне в течение ряда лет приписывают честь получения интервью у ректора Элиота, как он будет голосовать осенью 1900 года. В действительности интервью добился Альберт У. Деруд, ныне юрист, работающий в Нью-Йорке, и по праву честь должна принадлежать ему, а не мне»3. Поразительные курьезы памяти. В 1931 году Ф.Рузвельт лучше помнил события 1900 года, чем в 1913 году! Но наверняка он всегда помнил – в те годы Франклин жил в тени Теодора Рузвельта, гордился этим и неизменно приглашал других разделить радость по поводу того, что сам происходит из прославленной в США семьи.
Начало журналистской известности Франклина положило именно его умение обращаться с вице-президентом, а затем президентом Теодором Рузвельтом. Весной 1901 года, вспоминал как-то Ф. Рузвельт, «я позвонил дяде, чтобы узнать, когда я могу повидать его. «Не приезжай, – ответил он. – Я встречусь с тобой, когда буду у вас с лекцией по курсу государственного права профессора Лоуэлла». Дядя по-родственному сообщил племяннику точный день и час лекции. Об этом Франклин первым в университете оповестил со страниц «Кримсона». Летом 1901 года он был избран одним из пяти редакторов газеты.
