Юлия Черняховская - Вершина Крыма. Крым в русской истории и крымская самоидентификация России. От античности до наших дней
Если отбросить собственно принципиальных идеологических националистов, можно выделить три условные группы, которым не выгодно, либо нежелательно воссоединение страны.
Первая – это определенная часть местных республиканских элит. Собственно говоря, осенью 1991 года именно они сыграли ключевую роль в демонтаже Союзного государства. И даже не потому, что были его идеологическими противниками.
Они, с одной стороны, пытались защититься от разрушительной политики, которая продуцировалась в Москве как Горбачевым, так и Ельциным. Неудача ГКЧП утвердила их в мнении, что сил и ресурсов, способных остановить катастрофу в Центре, больше нет. Москва в этот момент все больше становилась носителем деструкции и гибели, и местные элиты попытались защитить себя и свои республики от последствий возвращения из Фороса Горбачева и надвигающегося диктата Ельцина.
Но с другой стороны, как и российской республиканской власти, им импонировала идея «раздела наследства», перспектива оказаться в положении высших правителей своих регионов, не быть подотчетными никому. И став таковыми – они вполне предсказуемо начинали ощущать свою власть и провозглашенный суверенитет своих республик в качестве собственного наиболее значимого достояния. То есть преимущества суверенитета ощутили не жители этих республик, – они получили минусы выделения из общей страны – а местные элиты и правители. С одной стороны, им достались экономические ресурсы местности: в одном случае – газ и нефть, в другом – привлекательная для туризма территория, в третьем – наркопути. С другой стороны, – сама власть и право без каких-то ограничений решать судьбы граждан. С третьей, – самостоятельный выход в международную политику – от приятной возможности напрямую лично встречаться с лидерами других стран и выступать в международном протоколе в высшем статусе, до возможности торговать судьбой своей страны и тем самым суверенитетом, который и давал на это право. В частности, – при необходимости, как это делают правители ряда республик, – превращать в товар отношения с Россией. То есть – получать поддержку, политическую и финансовую от конкурентов России за проведение политики напряженности в отношениях с ней или за прямую враждебность по отношению к ней.
Не говоря о возможности самостоятельно брать кредиты, вступать в те или иные программы сотрудничества, получать финансовую поддержку за те или иные аспекты своей политики.
Это уже не интерес народа, нации или тех или иных классов, не вопрос национального суверенитета – это вопрос частных интересов паразитирующих на своем властном положении политических групп.
И естественно, что значительную часть этих выгод и ресурсов они могут потерять при воссоединении страны.
Но очевидно и то, что практически ни одна из этих сепаратистских элит не сделала за время разъединения жизнь народов своих самопровозглашенных государств лучше, чем та была четверть века назад. Но если не только граждане этих республик, но и бизнес последних (то есть те, кого можно было бы назвать собственно их «нацией») заинтересованы в воссоединении, а политические элиты не заинтересованы, – значит, интересы этих элит противоречат интересам нации, значит, эти элиты как минимум не могут считаться национальными элитами, то есть элитами национальных независимых государств. Их отстаивание того, что объявлено «независимостью» – не может считаться отстаиванием интересов нации, это лишь отстаивание собственных своего рода «неофеодальных привилегий». Интерес же нации и ее независимого становления предполагает уничтожение таких привилегий. Даже если бы только простые граждане выступали за воссоединение, а им противостояли бы и интересы бизнеса, и интересы политического класса, – этого было бы достаточно, чтобы предпочесть интересы большинства граждан. Если же нации противостоят интересы элит – это значит, что данные элиты антинациональны.
И субъекты воссоединения и реинтеграции должны считаться не с интересами привилегированного меньшинства, а с интересами заинтересованного в воссоединении большинства. При сохранении за элитами реальной возможности и самой удачно вписаться в новые отношения объединенной страны.
Как обеспечивать реинтеграцию в условиях предположительного противодействия сепаратистских элит – отчасти понятно, отчасти может быть предметом отдельного анализа. В данном случае важнее другое – что в условиях поддержки воссоединения большинством народа несогласие с воссоединением элиты или части элит в принципе не может рассматриваться как фактор, заставляющий отказаться от воссоединения.
Вторая политическая группа или политическое течение, незаинтересованное в воссоединении и безусловно ориентированная на то, чтобы ему противодействовать – это те, кто принял самоназвание «либералы». И те из них, кто в той или иной степени утвердился в остальных республиках СССР (на Западе – больше, на Востоке – меньше), – но и те, которые продолжают существовать в России. Именно они больше всех выиграли за счет катастрофы, произошедшей в стране четверть века назад. Они получили в свои руки возможность вольного существования, доступ к СМИ, поддержку политических и экономических конкурентов России, возможность и профессию информационного и политического лоббирования тех или иных финансовых и промышленных групп (особенно в 90-е годы). Теоретически, считаясь либералами, а следовательно – противниками национализма, а также провозглашая себя сторонниками международной интеграции и глобализации, преодоления национальной изолированности, они должны были бы воссоединение страны поддержать. Но за определенными исключениями они как раз уже выступают и будут выступать его критиками.
Первая причина этого – то, что если страна добьется в достижении этой цели успеха – это приведет к повышению поддержки в обществе нынешнего политического курса и усилению нынешнего руководства. И в политике внутри страны, и в международных отношениях. Но люди, называющие себя либералами, не любят это руководство – и им не нужно его усиление. Им просто не нужны никакие успехи страны. Потому что они Путина не любят не за то, делает он нечто плохое или не делает – а за все, что он делает. Потому что он, с одной стороны, ограничил их возможности лоббировать финансовые и иные экономические интересы тех или иных групп, что было их важным источником дохода в 90-е годы, а с другой – вытеснил их из политической жизни, уничтожив их гипертрофированное информационное влияние тех же 90-х и повышенные политические амбиции.
В 2000-е годы профессией людей, присвоивших себе имя либералов, стала критика России по любому поводу, но, что важнее, – представление себя на Западе как защитников демократии и последний оплот на пути «путинского авторитаризма и русского империализма». То есть, их профессия – пугать мир Россией и зарабатывать политические и неполитические дивиденды в странах-конкурентах и создавать в них вокруг себя образ борцов за свободу и демократию.
Но есть и еще один важный момент, предопределяющий невыгодность для них воссоединения страны. Дело в том, что они давно уже не чувствуют себя ее гражданами.
Третья и самая неожиданная группа, ориентированная на противостояние поставленной задаче реинтеграции страны – это коммунисты. Точнее, определенная, даже не националистическая (с этим все ясно), а интернационалистская левая, но догматическая их часть. В известной степени – это противоестественно: именно они двадцать лет не давали забыть об СССР. Именно они несли его знамя и заставляли стыдливо прятать глаза и оправдываться тех, кто забыл, в какой стране он был рожден.
Но сегодня, когда убереженная ими идея начинает превращаться в возможную политическую волю России – они начинают впадать в догматическое резонерство, утверждая, что это – совсем не то, что они имели в виду. И что, выступая за СССР, они соглашаются на воссоединение его, только если он будет создан исключительно по их чертежам: как собственно Союз Советских Социалистических Республик. С социализмом и властью трудящихся.
Что, вообще-то говоря, само по себе было бы и неплохо.
Проблема в том, что это разные задачи, задачи разных этапов. Если человек является сторонником социализма и Советской власти – он вполне естественно должен отстаивать эти цели и эти идеалы. Но это – то, что в рамках ими же исповедуемой идеологии принято называть задачами социалистической революции.
И в рамках этой же идеологии есть то, что принято называть задачами демократической революции – к которым относится, в частности, преодоление раздробленности страны, ее воссоединение.
Вопрос о том, какой строй должен быть установлен в воссоединенной стране – важный вопрос. Очень важный. Но для того, чтобы его решать, – нужно иметь это объединение.
Сегодня они утверждают, что воссоединение страны не в форме СССР «станет буржуазным хомутом на шее всех народов» и поэтому «сегодня «коммунисты» не хотят и не могут (… и не будут) осуществить воссоединение КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ страны».
