Анатолий Уткин - Вторая мировая война
13 мая 1941 года, за месяц с небольшим до начала осуществления плана «Барбаросса», генерал Кейтель от имени Гитлера издал приказ, ограничивающий деятельность военных судов в отношении нарушителей воинской дисциплины. По существу это было подстрекательством солдат (и заведомым их прощением). Текст говорил недвусмысленно: «Наказуемые нарушения, совершенные гражданскими лицами населения противника, впредь, до особого распоряжения, не подпадают больше под юрисдикцию военных трибуналов. Лица, заподозренные в преступных действиях, будут на месте представлены офицерам. Данный офицер будет принимать решение, должны ли они быть расстреляны. В отношении же нарушений, совершенных против гражданских лиц населения противника солдатами вермахта, уголовное преследование не является обязательным, даже если это деяние является военным преступлением или нарушением».[8]
Военный трибунал отныне ожидал германских солдат только в том случае, если их действия не вызваны необходимостью «поддержания дисциплины и безопасности вооруженных сил». Эта, содержавшаяся в строжайшем секрете, директива указывала, что «только те приговоры судов получат подтверждение, которые будут совпадать с политическими намерениями верховного командования».
Впоследствии немецкие генералы будут говорить о своем неприятии изуверского приказа Гитлера, но в чем выразился их протест во время обсуждения «приказа о комиссарах», требовавшего уничтожать политических руководителей как носителей враждебной идеологии? Согласно устным показаниям Гальдера, несколько генералов обратились к главнокомандующему сухопутными войсками фон Браухичу, и тот пообещал представить протест Гитлеру. В Нюрнберге Браухич показал, что не сделал этого, так как «ничто на свете не смогло бы изменить его (Гитлера. — А. У.) позиции». Браухич ссылался на изданное им письменное распоряжение о том, что «дисциплина в армии должна строго соблюдаться согласно установкам и правилам, которые применялись в прошлом». Заметен ли был этот протест в армии? Увы, генералы не только не отвергли тактику тотального террора, но полностью согласились с ней. Уве фон Хассель записал в своем дневнике 16 июня 1941 года: «Браухич и Гальдер уже согласились с тактикой Гитлера в России. Таким образом, армия должна принять на себя основную долю убийств и поджогов, которые до сих пор поручались СС». Надежды антигитлеровских офицеров (которые составят костяк заговора 20 июля 1944 года) на то, что германские генералы возмутятся приказами Гитлера, не оправдались. Вермахт полностью связал свою судьбу с нацистской машиной.
(Кейтель 27 июля 1941 года приказал уничтожить все копии директивы от 13 мая, «хотя исполнение данной директивы не затрагивается фактом уничтожения копий директивы». Сам приказ от 27 июля тоже следовало уничтожить. Вступая в войну на уничтожение, германские генералы прятали концы).
Войскам СС были даны «особые задачи» по подготовке политической администрации в завоеванной России. Эти «задачи» проистекали из «борьбы, которая должна вестись между двумя противоположными политическими системами». Войскам СС была предназначена миссия действовать «независимо» от армии «в пределах собственной ответственности». В директиве говорилось, что до окончания миссии войск Гиммлера оккупированные территории будут закрыты для внешнего мира. Более того, даже высшим чинам рейха («партии и правительству») запрещалось проникать в этот период на оккупированные территории. Гитлер поручил СС «эксплуатацию страны и обеспечение экономического использования ее германской индустрией».
После завоевания Россию следовало «разделить на отдельные государства, каждое с собственным правительством». Немцы обозначили следующие области раздельного управления:
«а) Великороссия с Москвой в качестве центра;
б) Белоруссия с главным городом Минском или Смоленском;
в) Эстония, Латвия, Литва;
г) Украина и Крым; центр — Киев;
д) Донская область со столицей Ростовом;
е) Кавказская область;
ж) Русская Средняя Азия, или Русский Туркестан».
Планировалось «полное уничтожение государственного управления без последующей организации нового разветвленного государственного аппарата… Глубокая и повсеместная реквизиция предметов экономики… В стране должно оставаться только то, без чего обойтись невозможно».[9]
В промежуточный период ее территорией должен был управлять прибалтийский немец А. Розенберг — он был назначен 20 апреля 1941 года ответственным за «централизованный контроль при решении вопросов, связанных с восточно-европейским регионом». Цинизм германского стратегического планирования неимитируем. Без всяких обиняков предполагалось, что Украина даст недостающие рейху семь миллионов тонн зерна в год, а Баку станет главной кладовой нефти.
В начале мая Розенберг представил первый проект управления будущей завоеванной гигантской страной. Европейская часть России делилась на так называемые рейхскомиссариаты. Украина становилась «независимым государством в союзе с Германией». Закавказский регион управлялся германским «уполномоченным». Прибалтика и Белоруссия образовывали германский протекторат, предназначенный войти непосредственно в Великий Германский Рейх. Здесь предстояла крупномасштабная и долговременная работа по улучшению «исторических и расовых обстоятельств» — германизация всего региона. Намечалось «уничтожение нежелательных элементов», особенно интенсивное, указывал Розенберг, в Латвии и Эстонии. Выдворенное отсюда население предполагалось заменить немцами, прежде всего ветеранами текущей войны. «Балтийское море должно стать внутренним германским морем».
Судьба жителей завоевываемой страны определялась с невиданной жестокостью. Согласно докладу Восточного экономического штаба, «населению северных районов России, особенно городскому, придется страдать от жесточайшего голода. Они должны будут либо умереть, либо мигрировать в Сибирь. Усилия по спасению населения оккупированных территорий от голодной смерти посредством поставок продовольствия могут быть осуществлены лишь за счет Европы. Это подорвет способность Германии выдержать напряжение войны и противостоять блокаде. В этом вопросе должна быть полная ясность. Следствием такой политики будет угасание промышленности и вымирание большого числа человеческих существ в и без того малолюдных районах России». Доклад, как говорилось в преамбуле, был «одобрен высшими властями, он полностью согласуется с политической целью оттеснения великороссов за Урал».
Рейхсфюрер СС Гиммлер планировал более определенно. К примеру:
«К вопросу об украинцах. По плану главного управления имперской безопасности, на территорию Сибири должны быть переселены западные украинцы. Предусматривается переселение 65 % населения». Знали ли об этом планировании Бендера и его прогерманское окружение? «К вопросу о белоруссах. Согласно плану предусматривается выселение 75 % белорусского населения с занимаемой им территории. 25 % белоруссов подлежат онемечиванию». Что касается русских, то ведущие германские ученые (доктор Абель и др.) провели подробные антропологические исследования русских. «Абель видит только следующие возможности решения проблемы: или полное уничтожение русского народа, или онемечивание той его части, которая имеет признаки нордической расы. Речь идет не только о разгроме государства с центром в Москве. Достижение этой исторической цели никогда не означало бы полного решения проблемы. Дело заключается в том, чтобы разгромить русских как народ, разобщить их… Для нас, немцев, важно ослабить русский народ в такой степени, чтобы он не был больше в состоянии помешать нам установить немецкое господство в Европе».[10]
В середине июня Розенберг определил главное назначение страны, которую предстояло завоевать. В выступлении перед будущими администраторами восточных территорий рейха он сказал: «Задача обеспечения продовольствием германского народа стоит во главе списка требований Германии на востоке. Южные территории (Советского Союза. — А. У.) будут служить делу обеспечения продовольствием германского народа. Мы не видим абсолютно никакого смысла во взятии на себя обязательств по предоставлению продовольствия, выращиваемого на этих дополнительных территориях, русскому народу. Мы знаем, что такова жесткая необходимость… Будущее несет русским очень тяжелые годы».
Дальше Розенберга в определении будущего русского народа зашел Геринг. В директиве от 23 мая 1941 года он (как руководитель экономического штаба «Ост») заявил, что следует предотвратить перемещение продовольствия из черноземной зоны России в индустриальные районы страны, в которых промышленность должна быть уничтожена. Рабочим русских заводов предлагался выбор: умереть голодной смертью или переселиться в Сибирь. Урожаи черноземной зоны пойдут в Германию. «Германская администрация на этих территориях должна контролировать последствия голода, который, несомненно, будет иметь место, чтобы ускорить возвращение населения к примитивному сельскохозяйственному производству. Однако эти меры не предотвратят голода. Любые мероприятия по спасению местного населения от голодной смерти могли бы быть осуществлены лишь за счет запасов, предназначенных Европе. Они уменьшили бы мощь Германии, ведущей войну, подорвали бы способность Германии и Европы выдержать блокаду. Это должно быть ясно и полностью понято».
