Александр Орлов - Тайная битва сверхдержав
Пока шли бурные дебаты в Бельведере, советская танковая дивизия приближалась к Варшаве. Узнав об этом, польское руководство срочно создало два штаба — военный и гражданский. На военный штаб возлагалась задача следить за передвижением советских войск и информировать политбюро. «Гражданский штаб должен был обеспечить помощь военному штабу в случае необходимости. Его актив составляли студенты и рабочие автозавода, которые сформировали рабочую милицию. 800 человек были вооружены стрелковым оружием. На других заводах и фабриках создавались отряды самообороны {260}.
О приближении танковой дивизии к Варшаве было объявлено участникам совещания. Как вспоминал Хрущев, в разгар горячего спора к нему подошел весьма взволнованный Гомулка. Он сказал: «Товарищ Хрущев, на Варшаву движется русская танковая дивизия. Я очень прошу вас дать приказ не вводить ее в город… Прошу вас остановить движение советских войск. Вы думаете, что только вы нуждаетесь в дружбе с польским народом? Я, как поляк и коммунист, клянусь, что Польша больше нуждается в дружбе с русскими, чем русские в дружбе с поляками. Разве мы не понимаем, что без вас мы не сможем просуществовать как независимое государство?» {261}
Советская делегация, посовещавшись с Рокоссовским, приняла решение остановить марш танковой дивизии. Обстановка разрядилась, когда польское руководство через свои каналы убедилось, что советские войска отведены от Варшавы {262}.
20 октября советская делегация вернулась в Москву, предварительно договорившись о том, что переговоры продолжатся в ближайшее время в Москве {263}.
В те октябрьские дни на улицах польских городов, особенно Варшавы, начались митинги, достигшие наибольшего накала 19—21 октября. Только после массового (300 тысяч человек) митинга в столице у Дворца культуры 24 октября, на котором с балкона выступил Гомулка, призвавший прекратить «митинговщину», жизнь страны стала входить в нормальное русло.
Решения, принятые на пленуме ЦК ПОРП, стали быстро осуществляться. Был освобожден от поста министра национальной обороны К. Рокоссовский (вскоре он вернулся в Москву), ликвидирован институт советских военных советников, заменены начальники политорганов в вооруженных силах, сменились партийные руководители в воеводствах, в высшие органы законодательной и исполнительной власти вошли представители Объединенной Крестьянской и Демократической партий, повысилась роль сейма как законодательного органа, большую роль в общественной жизни начал играть костел» {264}.
24 октября в Москве состоялось расширенное заседание Президиума ЦК КПСС с участием лидеров коммунистических и рабочих партий социалистических стран: В. Ульбрихта и О. Гротеволя (ГДР), Т. Живкова (НРБ), А. Новотного (ЧССР) и представителя КНР — Лю Шаоци. На нем обсуждалось положение в Польше и Венгрии, где также нарастали народные волнения. Хрущев доложил о поездке в Варшаву советской делегации и новом составе политбюро ЦК ПОРП. Он рассказал об обстановке резких споров, в которой проходила дискуссия, о выступлении Гомулки, игравшем ключевую роль с польской стороны в Бельведерском дворце {265}.
Принципы суверенности, равноправия в отношениях между социалистическими странами, невмешательства во внутренние дела друг друга нашли отражение в Декларации правительства СССР об основах развития и дальнейшего укрепления дружбы и сотрудничества между Советским Союзом и другими социалистическими государствами. Она была принята 30 октября 1956 года и на следующий день опубликована в советской и польской печати.
В Декларации говорилось, что «страны великого содружества социалистических наций могут строить свои взаимоотношения только на принципах полного равноправия, уважения территориальной целостности, государственной независимости и суверенитета, невмешательства во внутренние дела друг друга»; провозглашалась «необходимость полного учета исторического прошлого и особенностей каждой страны, вставшей на путь строительства новой жизни», а также готовность принять «меры, обеспечивающие дальнейшее развитие и укрепление экономических связей между социалистическими странами с тем, чтобы устранить какие бы то ни было возможности нарушения принципа суверенитета, взаимной выгоды и равноправия в экономических отношениях»; выражалось согласие рассмотреть вопросы о статусе советских войск в Польше, находившихся там «на основании Потсдамского соглашения четырех держав и Варшавского Договора» и отзыве в СССР советских советников. Много места в Декларации отводилось событиям в Венгрии {266}.
Второй раунд советско-польских переговоров состоялся в Москве 15—18 ноября 1956 года. Принятая на нем совместная декларация утверждала принцип полного равноправия, уважения территориальной целостности, независимости и суверенитета, невмешательства во внутренние дела {267}. Декларация определяла статус советских войск в Польше, экономические отношения между двумя странами и порядок дальнейшей репатриации поляков, оказавшихся в СССР после 2-й мировой войны.
Итоги переговоров были встречены в Польше с энтузиазмом. Новое руководство страны набирало авторитет во всех слоях общества. Кризис советско-польских отношений был преодолен. Польша первой из стран социалистического лагеря сумела добиться выгодного для страны компромисса со всемогущим патроном, причем добиться политическими средствами, что позволило руководству СССР воздержаться от применения силы. После совещаний в Варшаве и Москве правителям СССР казалось, что «польский вопрос» решен. В Польше действительно до конца 70-х годов сопротивление советской «модели социализма» (всегда подспудно существовавшее) не достигало такой степени накала как, например, в Чехословакии в 1968 году, однако демонстрация советской стороной полного взаимопонимания между СССР и Польшей хотя и способствовала в значительной мере укреплению польско-советских отношений, но не положила конец разногласиям. «Польский вопрос» как призрак, как «тень отца Гамлета» маячил на заднем плане во всех перипетиях противостояния СССР — США и НАТО — ОВД.
Польский кризис был разрешен политическими средствами, хотя Москва готова была применить силу и даже было предприняла шаги в этом направлении. Избежать насилия удалось потому, что политическое руководство СССР проявило благоразумие, способность пойти на компромисс, встретив конструктивную позицию польских лидеров в вопросе построения советско-польских отношений на новых принципах.
«Польский октябрь» показал возможность гуманного решения спорных вопросов между СССР и другими странами социалистического содружества. И хотя приемы силового давления не исчезли из арсенала политических средств СССР, в его внешней политике все большее место стало отводиться поискам иных политических методов, учитывающих интересы другой стороны.
По иному сценарию разыгрывались события в Венгрии. Как и в других странах Восточной Европы, большой резонанс в Венгрии получили решения ХХ съезда КПСС. Однако венгерское партийно-политическое руководство во главе с первым секретарем ЦК Венгерской партии трудящихся (ВПТ) М. Ракоши продолжало прежний политический курс, взятый еще в сталинские времена, что вызывало все большее недовольство в стране.
Летом 1956 года всеобщее недовольство в Венгрии достигло критической точки. В СССР это вызвало тревогу. В Будапешт была направлена высокопоставленная партийная делегация для выработки необходимых мер по стабилизации положения. Побывавший в Венгрии член Политбюро М. А. Суслов, однако, не увидел тогда особых причин для беспокойства. Сторонники Ракоши после этого визита предложили «разработать и осуществить мероприятия, обеспечивающие усиление партийной работы в МВД и его местных органах, а также принятие других необходимых мер для борьбы с подрывной деятельностью оппозиции и вражеской агентуры».
Однако начатая правительством кампания «по наведению порядка» взбудоражила и без того неспокойное венгерское общество. Возникла опасность взрыва народного гнева. Пленум ЦК ВПТ, начавший свою работу 18 июля 1956 года с участием Микояна, прибывшего в Будапешт для выяснения обстановки, снял Ракоши с поста первого секретаря ЦК партии. Первым секретарем партии стал Эрне Гере. Он, по существу, продолжал прежний курс, который поддерживало абсолютное большинство политбюро, и только Янош Кадар, известный политический деятель, недавно выпущенный из тюрьмы, выступал за политические перемены {268}. Однако венгерское общество продолжало бурлить. Советское руководство осознавало сложность ситуации. После июньского совещания руководителей компартий в Москве Н. С. Хрущев писал И. Тито, что если венгерская ситуация будет ухудшаться, то не исключается использование любых средств для преодоления кризиса {269}. В Советском Союзе Венгрию считали «слабым звеном социалистического лагеря» {270}. К осени 1956 года действительно сложилась взрывоопасная ситуация, которую партийно-государственное руководство во главе с Э. Гере и премьером А. Хегедюшем не сумело предвидеть и разрядить.
