Сергей Кара-Мурза - Что для России лучше

И ведь возразить нечего! Особенно, если некий ушлый персонаж займётся углубленным анализом и обнаружит, что из всех бывших советских республик наивысшие показатели насильственной смертности наблюдаются в тех, где высок процент русского населения. (Второе место по экс-СССР принадлежит Казахстану с 50% русского населения, затем идут Белоруссия, Украина, Эстония…) Явно имеет место корреляция — чем выше процент русского населения в стране, тем выше уровень насильственной смертности. Такому горе-аналитику приведённых цифр будет достаточно, чтобы обозначить русский этнос как склонный к насилию в самых жестоких, крайних формах. И подобные умозаключения небезобидны. Для тех, кто ищет скорее оправдания собственной русофобии, таких аргументов и выводов будет более чем достаточно для обоснования самых брутальных действий в отношении России и русских.

Признаться, нам не сразу удалось найти контр-аргументы. Слишком уж убийственно выглядят цифры. Тем не менее, доводы нашлись. Для этого пришлось расширить область изучения в хронологическом и в пространственном смысле, обратив также внимание на этнический фактор.

В приведённой выше таблице не зря показаны исторические данные по России — с 1970 года. Ниже мы постараемся продемонстрировать, что нынешнее состояние с насильственной смертностью — явление сравнительно новое, характерное в основном для последних 30 лет. В 1970 году в РСФСР приходилось 125 насильственных смертей на 100 тысяч населения. Тоже не ахти какой показатель, совсем не предмет для гордости, хоть и почти в два раза ниже нынешней цифры. Но давайте сравним это значение с другими странами в тот же период. В 1960 году ожидаемая продолжительность жизни в России и США составляла: мужчин — 63 и 66,6 лет, женщин — 71,5 и 73,1 лет соответственно. Тоже самое касается и смертности от внешних воздействий — 40-50 лет назад в России он был ненамного выше, чем в «образцовых» странах (в 1970 году в Финляндии было 107,2 смерти от внешних воздействий и алкоголя на 100 тыс. человек, в Канаде — 74,6).

Такая ситуация сохранялась примерно до середины 60-х годов. Затем кривые цифр образовали вилку — в то время как в развитых странах уровень преждевременной смертности неуклонно снижался, в России он также неуклонно рос. Исключение наблюдалось лишь в середине 1980-х годов, когда имело место кратковременное улучшение многих демографических показателей (не только смертности, но и рождаемости, к примеру). Многие исследователи связывают кривую роста преждевременной смертности с кривой потребления алкоголя. И возразить на это, на первый взгляд, сложновато — действительно, подушевое потребление алкоголя росло с середины 1960-х годов, строго параллельно количеству смертей от внешних причин. И некоторое улучшение ситуации со смертностью как раз совпало с горбачёвской «антиалкогольной» кампанией.

Затем обе кривые снова поползли вверх. Тем не менее, водочный аргумент как основной тоже не очень гладко объясняет проблему высокой смертности.

Тут завязан целый букет причин, и, как мы покажем далее, одним фактором здесь не ограничишься. Для этого рассмотрим проблему смертности в региональном разрезе. Там нас ждут интересные наблюдения, а пока, походя, отметим одну интересную закономерность. Этнокультурного плана. Известно, что русские как этнос образовались путём смешения разных племён, среди которых преобладали славянские и угро-финские. Изучение статистики насильственной смертности по разным странам и регионам натолкнуло на гипотезу касательно того, как, несмотря на столетия раздельного проживания и разный культурный пласт, накопленный за эти столетия, сохраняются и проявляются какие-то фундаментальные этно-психические особенности. Суть гипотезы заключается в том, что, вероятно, народы, имеющие существенный угро-финский субстрат, больше других склонны к радикальному разрешению жизненных коллизий. Посмотрите — по показателю смертности от внешних воздействий Финляндия занимает первое место среди развитых стран Европы. Венгрия и Эстония, страны той же языковой группы, что и Финляндия и подобно Финляндии заселённые угро-финскими племенами — выходцами с Урала, держат первое место среди стран Восточной Европы. Ну и Россия… Повторимся, это всего лишь наблюдение, гипотеза. Далее мы попробуем проверить её на региональных данных.

Как ранее упоминалось, к данным, публикуемым российским Госкомстатом, можно предъявить массу претензий. Статистика смертности не составляет исключения. Росстат хоть и предоставляет данные по смертности от внешних воздействий, но весьма неполно раскрывает структуру этой смертности по классам. Из всех видов такой смертности доступны данные только по следующим категориям:

случайные отравления алкоголем

все виды транспортных травм

самоубийства

убийства

Данные категории охватывают лишь немногим более половины всех случаев (в зависимости от года — 53-55%). Рыскание по сборникам Госкомстата, равно как и поиск в Интернете (включая специализированные сайты, посвященные демографии), не принесли положительных результатов. Какова структура оставшихся примерно 45% насильственных смертей — остаётся под вопросом. Примерный список, по всей видимости, должен включать:

утопления

неалкогольные отравления

пожары

падения

производственные травмы

удушения

огнестрельные ранения (самострел и т.п.) которых русские составляют значительную долю населения и которые образуют «Большую Россию», русский мир. Ранее мы уже говорили об интересной связи между процентом русского населения и уровнем смертности от внешних причин. На первый взгляд, связь эта существует — в республиках с большей долей русских высок и уровень насильственной смертности. С другой стороны, как мы показали при региональном разборе, не всё так однозначно и линейно. Поэтому давайте посмотрим на ситуацию с «русским фактором» на примере Украины. Эта второе по численности государственное образование (после РФ), с большим процентом как собственно русских (точнее, великороссов), так и тех, кто считает русский язык и русскую культуру своими родными. Здесь, также как и в России, имеет место заметная региональная дифференциация, причём в силу исторических причин ещё более чётко выраженная, нежели в России.

В целом, Украина более благополучна, чем Россия: если верить украинской статистической службе, то уровень убийств в этой стране в расчёте на 100 тыс. населения более чем в 2 раза ниже, чем в России (13,1 и 28,3 соответственно), самоубийств — примерно на треть (29,6 и 39,3). Почти в два раза на Украине ниже число погибших на транспорте (14,6 и 27,3), хотя, конечно, тут имеет значение и разница в степени автомобилизации (все данные 2000 года). В итоге, уровень смертности от внешних причин на Украине оказывается примерно в 1,5-1,6 раза ниже, чем в России (149,4 против 219,9 в 2000).Важно также отметить, что пик насильственной смертности на Украине наблюдался в середине 90-х годов (160,5 в 1995), и с тех пор ситуация в целом стабилизировалась и даже несколько улучшилась. А в России рост преждевременной смертности имел место все последние годы (219 в 2000г., 220,7 — в 2005, с пиком в 235,2 в 2002 году). И хотя за 5 лет заметно уменьшилось количество убийств и самоубийств, итоговая цифра осталась прежней, что говорит о том, что социальная патология просто приняла иные формы. Нет, всё совсем не ладно в Датском королевстве!

Заметим, что в не таком уж недавнем прошлом, лет 30-35 назад, разница между РСФСР и УССР была не слишком большой, и скорее всего, объяснялась региональными отличиями запада и востока Украины. Это отличие сохраняется и поныне. Градиент уровня насильственной смертности с запада на восток Украины, с включением также соседних к Украине государств (Польша, Словакия, Венгрия) и смежных российских регионов создаёт интересную картину — в живописи этот приём называется «растяжкой» — когда от светлого пятна делается плавный переход ко всё более и более насыщенному. Судите сами — Германия — 29,4; Польша — 57,3; Венгрия — 67,3; Львовская область — 83; Хмельницкая область — 115; Винницкая — 123; Днепропетровская — 173; Донецкая — 200; Россия — 219. Правда, как отмечалось выше, внутри самой России тоже имеет региональная дифференциация, так что в прилегающих к Украине областях ситуация несколько получше, чем в прокопчённом шахтёрско-металлургическом Донбассе — Ростовская область — 150, Белгородская — 163, Курская — 164.

Неужели правы русофобы, утверждающие, что Россия всем странам и народам, попадающим под её крыло, несла в основном несчастья? Ведь если судить по приведённому ряду, чем ближе к России регион, чем дольше входил он в её состав, чем выше процент русского населения, тем выше уровень смертности от внешних причин, тем выше уровень общественного «негаразда» (непорядка укр.). Но такое объяснение было бы слишком простым. Ранее уже приводился список факторов, заслуживающих детального анализа, и этническая структура — лишь один из них. Если бы русский фактор был определяющим, то Крым, наиболее русский регион Украины, должен был бы демонстрировать наихудшие показатели. Однако автономная республика Крым находится по уровню преждевременной смертности на среднеукраинском уровне, вровень с Житомирской и Киевской областями. На примере Украины очевидно, что фактор тяжёлой промышленности и высокой урбанизированности является более весомым, чем «русский».