Юрий Власов - Временщики. (Судьба национальной России: Ее друзья и враги)
– Картошка есть в магазине?
– Не знаю, – я пожимаю плечами, – Я с почты.
Неожиданно хрипловатый мужской бас за спиной отвечает:
– Есть картошка, но очередь человек на сто.
В глазах старухи встаёт ужас, но она бредёт туда, в очередь".
Из дневниковой записи, август 1986-го:
"В булочной меня поразил необычный гвалт и суета. Смотрю в угол, где люди, перегибаясь один через другого, хватают из ящика пакеты. Подхожу: это овсяное печенье. Его набирают впрок, жадно, проворно.
Беру два пакета и проталкиваюсь к концу очереди. Вокруг душно, черно, чадно. Когда подходит очередь, слышу как невзрачная женщина в халате кричит: "Тише! Раздухарились!" – и ворчливо замечает кассирше: – Больше я это печенье завозить не стану. Обойдутся!"
Она в таком грязном халате, будто только сейчас из окопов.
Из-за стойки её незаметно, по заду облапывает грузчик, приговаривая: "Бабы сеют, бабы жнут – мужики учёт ведут".
Петроний Арбитр писал в "Сатириконе": "…поневоле приходится бесноваться среди бесноватых" [140].
Петроний Арбитр – римский писатель, был обречён на смерть императором Нероном.
С семнадцатого зачернели безбрежные "хвосты".
Помню, голодный 1946 год – первый послевоенный год. Я уже был в Саратове в 6-й роте Суворовского военного училища. Мы каждое утро в шесть строем выходили за ворота училища для получасовой прогулки-зарядки: часть быстрым шагом, часть рысью – и всё по обледенелым булыжным мостовым (город почти не чистили, да и машин таких не было). Темень непроглядная. В окнах реденькие огни. Народ был выбит на фронте и ещё не успел заместиться детьми и пришлым деревенским людом. Кое-где вьюга мотает одинокие фонари. Снег воет, метёт по самой земле. И почти неразличимые полукилометровые очереди: чёрные безмолвные ленты людей перед хлебными магазинами – только чтобы отоварить карточки, не купить вдосталь, а отоварить свои 300 граммов черняшки; белого хлеба не было и в помине, как и других продуктов… В ту зиму от бесхлебья умерли сотни тысяч людей на Кубани и по югу России…
В послевоенных очередях люди верили: лучше будет. И стало ведь лучше.
А потом… потом в 1960-1980-е смотришь, бывало, на такую очередь – и, ей-Богу, жить не хочется. Опять! И до каких пор! С 1960-х завелись "короли"-мясники, "знакомые продавщицы из промтоварного" – подлинные хозяева жизни. Уже ничто не значили твоё образование и честный труд. Вся жизнь заелозила, поехала вкривь и вкось – по "блату". Жизнь прибирали к рукам спекулянты, фарцовщики, всякие оборотистые личности… Это были начатки будущего "рыночного" общества.
И весь накал жизни с семнадцатого – насколько нервов и сил может хватить? С 1960-х годов явно стало не хватать. Люди стали с надеждой и завистью поглядывать на другую жизнь, что за самым дальним небосклоном.
От такой вечно натянутой жизни люди черствели. Я всё менее узнавал их. Война развила в народе необыкновенное братство (ещё бы, выживи в тех условиях!), а тут на моих глазах жизнь расползалась на какую-то грязную блатёжную рвань, на допущенных к благам и недопущенных. Я вдруг узнал, что в армии завелась какая-то "дедовщина", о которой мы, офицеры, тридцатых, сороковых и пятидесятых годов и представления иметь не имели: отношения строились на товариществе, на одном общем чувстве братстве. Всё общее: "котёл", кусок хлеба, наряды, невзгоды, риск – умри, но прикрой друга, а друзьями были все, кто носил солдатскую робу…
Примеры из моих дневников вроде бы о пустяках. Подумаешь, перебои в торговле, им всегда сопутствуют очереди, хамство, усталость… Есть вещи и посерьёзнее. Но это были не перебои в торговле, а провал в работе сельского хозяйства. То самое коренное дело, которое десятилетиями не способна была решить советская власть. Каждый кусок мяса надо было брать с боя в очередях и так едва ли не каждый день. А вопрос был прост: в оплате. Платили бы колхозникам в валюте, как американцам и канадцам при покупке нами зерна, так завалили бы страну любыми продуктами.
Мы не стали этого делать и и не делали почти 30 лет, исправно покупая зерно за рубежом. При Сталине такое даже и помыслить было невозможно.
А недовольство народа накапливалось, росли обиды на неравное положение людей в обществе, крепло скрытое желание покончить с особым положением "номенклатуры" от района до политбюро.
Всё это ржой разъедало общество. Запад уже мнился верхом решения всех трудностей. Не здесь, а там был социализм.
И мы в него шагнули…
Смолоду прореха – под старость дыра.
Мы думали, что живём, а мы уже давно летели в бездну…
Строптивая тишина этой ночи. Я сегодня особенно устал от себя. Смотрю на город: дома, отданные в нищету…
Жизнь в современной России не для меня – это, как разлука, с самим собой…
Да все дни глаза болят от переработки, все дни…… Я встретить радость мнил… (Баратынский)
Еврейский голос останкинского телевидения (ложнорусского телевидения) сразу узнаваем. В общем-то, он всё время звучит с экрана, но в ряде случаев эта нерусскость звучания невыносимо режет слух, особенно заметна: прежде всего в случаях, когда речь заходит о русской истории и когда предметом разговора или передачи становятся США – подобострастие, льстивое угодничество так и брызжут с экрана.
В чеченскую войну останкинское телевидение повело себя не как русское, а выражение чеченское, ибо во всём проявляло сущностную враждебность России.
Останкинское телевидение год за годом приучает нас к лицу еврея или еврейки, а точнее – отучает от облика русского человека. Чтоб свыклись… Русское славянское лицо отступает в тень, уступая хозяйское место еврею.
Однако для лица еврея, которое с утра до ночи маячит на всех программах Останкино и Шаболовки, подходит (уместнее) Тель-Авив, но никак не Москва столица русского народа.
За последние 100 лет без малого русские и не управляли своим государством. Случайно ли?
Плеханов, как выдающийся марксист-материалист, утверждал: случайность есть точка пересечения необходимых процессов. Значит, по необходимости процессов, о которых мы ничего не ведаем, русские не должны управлять своей страной?…
И не управляют. Нельзя же принимать за представителя народа это…
Останкинское телевидение как бы свою основную задачу видит в развращении и унижении народа. Этим, похоже, заняты его известные программы. Весьма существенная часть их служит якобы раскрепощению нравов. Здесь людям усердно навязываются противоестественные и бесстыдные половые представления, свойственные слепому, скотскому инстинкту, но не людям.
Такие связи как, скажем, гомосексуализм, уже самой природой выведены из разряда нормальных, ибо от них невозможны дети.
Однако здоровым полноценным людям вдалбливается представление о чуть ли не превосходстве и желательности подобных отношений.
Зачем?
Не потому ли, что извращенные отношения не в состоянии привести к возникновению детей?
Но если отвлечься от этой скрытой стороны деятельности останкинских пожирателей жизни, то и тогда почти всё, что проповедует это телевидение, есть грязь и грязь. В данном случае, как нездоровое, как совершенно очевидное отклонение природы можно навязывать здоровым людям?
И зачем, зачем?!.
Преследовать за противоестественные половые связи такого рода нелепо, но навязывание и обучение им общества уже есть безусловное ПРЕСТУПЛЕНИЕ – и оно должно уголовно преследоваться.
"Добро невозможно без оскорбления зла" – это замечательная мысль Николая Гавриловича Чернышевского (1828-1889), неистового революционера, но прежде всего честного человека.
Нет, мы ещё очень снисходительны в оценках. На руинах России мы слишком снисходительны.
Зло надо не только обнажать и оскорблять, его надо карать…
Какая-то малорослая, вдрызг намазанная бабёнка (и бабьего-то в ней не разглядишь), да ещё лобик в два пальца, – изрекает пошлости и скотство под видом "прогресса" в любовных отношениях, а зал ей внимает и соглашается. Ну что ж, удостоимся чести стать "передовыми".
Зачем всё это?
Не будет семьи – не будет народа, не будет государства, не будет ничего достойного, кроме животных отправлений вместо любви…
Другой полуплешивый господин, урыльник сковородой, месяц за месяцем с усмешечками и ужимочками заставляет молодых женщин раздеваться перед всем светом догола и вообще говорить и делать всяческие гадости.
Разврати душу – и получишь власть над людьми.
Любовь – это не только и не столько половое чувство, это итог развития человеческой цивилизации: культуры, сознания, ума. Это величайшее достижение человечества, а уподабливают похоти.
Одновременно происходит развращение детей и юношества. Это тоже оборачивается загниванием и, как следствие, ослаблением народа.
