Владимир Большаков - Остров Россия
С развалом СССР «новая ориентация» российских руководителей во многом предопределила и ход переговорных процессов о сокращении стратегических вооружений. Изменилась сама их философия. Президенты России и США именовали друг друга по имени и обедали друг у друга на ранчо. Дружба-жвачка и совместная борьба за мир! Для милого дружка и сережку из ушка.
24 мая 2002 года был подписан «Договор между РФ и США о сокращении стратегических наступательных потенциалов» (Договор по СНП), по которому Стороны обязались сократить и ограничить к 31 декабря 2012 года число своих ядерных боезарядов до 1700–2200 единиц. На первый взгляд вроде бы было обеспечено дальнейшее сокращение стратегических вооружений на паритетной основе при сохранении стратегической стабильности. Однако, все оказалось не так просто. Выполняя требования этого договора, США в наземной группировке снимают и утилизируют только устаревшие ракеты «Минитмен-1», а все 50 новых ракет «МХ» (500 боезарядов) снимают с боевого дежурства, но не уничтожают, а складируют в арсеналах. На боевом дежурстве остаются все 500 ракет «Минитмен-3» с РГЧ (3 боезаряда). В морской группировке остается 10 ПЛ «Огайо» (24 шахты) с ракетами «Трайдент-2», при этом с каждой ракеты снимаются 4 (из 8) боеголовок. «Таким образом, — отмечает д-р Кузнецов, — американцы снижали уровень своих стратегических вооружений практически без материальных затрат, сохраняя при этом так называемый «возвратный потенциал», поскольку при необходимости всегда могут выйти из Договора по СНП (как они вышли из Договора по ПРО), и вновь установить на ракеты снятые боеголовки, находящиеся в арсеналах».
Логично было бы, если Россия последовала примеру США и сокращала свои стратегические вооружения аналогичным способом. Но оставь надежды, всяк сюда входящий!
Началось все с того, что наверху усомнились в надежности ракет, работающих на жидком топливе. Было объявлено, что надо их все заменить на твердотопливные. Между тем из 940 унаследованных Россией от СССР ракет, 454 — это именно твердотопливные ракеты последней разработки, на которых было установлено 1948 боезарядов, т. е. как раз то число, которое укладывается в установленный Договором по СНП диапазон (1700–2200 боезарядов). При желании иметь только твердотопливные стратегические ракеты это легко можно было осуществить, постепенно снимая с боевого дежурства все жидкостные ракеты, по мере выработки сроков их эксплуатации, и оставляя только твердотопливные, а также сохраняя их производство, что позволило бы нам, подобно американцам, выполнить все договорные условия по сокращению стратегических вооружений, в том числе и Договора по СНП, практически без серьезных финансовых затрат. Но все было сделано наоборот. Было прекращено производство, и началась утилизация всего «ракетно-ядерного щита», т. е. всех МБР и БРПЛ, доставшихся России в наследство от СССР. И никто даже не подумал, а с чем Россия останется? Первый удар был нанесен как раз по самым мощным твердотопливным ракетам, оснащенным РГЧ с 10 боезарядами. В наземной группировке с боевого дежурства сняли и отправили на утилизацию все наиболее эффективные твердотопливные МБР РТ-23УТТХ железнодорожного базирования. В морской группировке твердотопливные ракеты Р-39 были утилизированы отстрелом в море, а разработка модернизированного варианта этой ракеты Р-39УТТХ («Барк») была прекращена на этапе летных испытаний.
Освобожденные от ракет подводные лодки (ПЛ) проекта 941 выведены из боевого состава ВМФ и утилизируются. Из 7 ПЛ проекта 667БДРМ, оснащенных жидкостными ракетами Р-29РМ, осталось к концу 2008 г. шесть. Начался их вывод из состава ВМФ. Ракета «Тополь» и жидкостные ракеты снимаются с боевого дежурства по мере завершения сроков их эксплуатации. Таким образом, все МБР и БРПЛ, созданные в СССР, будут быстро и полностью ликвидированы. Поэтому и наземную, и морскую группировки приходится создавать заново.
И еще о «ошибках». По непонятной причине еще при Горбачеве от создания ракетно-ядерного щита были отстранены традиционные головные разработчики стратегических вооружений: НПО машиностроения, имеющее большой опыт создания жидкостных МБР, а том числе и находящейся в настоящее время на боевом дежурстве высокоэффективной МБР УР-100НУТТХ, и Государственный ракетный центр (ГРЦ) «КБ машиностроения им. академика В.П.Макеева», создавший все жидкостные и твердотопливные стратегические ракеты, находившиеся ранее и находящиеся сейчас на вооружении Военно-морского флота России (СССР). Все работы по оснащению СЯС РФ были поручены одной головной организации — Московскому институту теплотехники, имевшему опыт разработки только одной МБР («Тополь») и никогда не занимавшемуся морской тематикой. Чем это закончилось на примере «Булавы», мы уже говорили. Отметим здесь и еще одно обстоятельство — лишение головных разработчиков бюджетных средств привело и к потере кадров вместе с потерей квалификации тех, кто остался на предприятиях, но вынужден был заниматься, чем угодно, кроме производства боевых ракет. Собрать потом эти кадры было уже невозможно. Так было по всему российскому ВПК. И потери эти невосполнимы. 22–23 октября 2008 г. в Ижевске прошло Всероссийское совещание «Проблемы реализации государственного плана подготовки кадров для предприятий оборонно-промышленного комплекса». На совещании выяснилось, что система формирования госзаказа на подготовку кадров для ОПК действовала в стране с 2000 по 2004 год. Затем был двухлетний перерыв, и только в декабре 2006 года вышло постановление правительства «О государственном плане подготовки научных работников, специалистов и рабочих кадров для организаций оборонно-промышленного комплекса на 2007–2010 годы». Однако на практике система гособоронзаказа на кадры ОПК дает сбои уже на этапе набора студентов. Заказ государства на 2007–2008 учебный год составлял 11 600 человек, а заявки от Роскосмоса, Росатома и Роспрома поступили всего на 5000 студентов. Между тем на работу в оборонно-промышленный комплекс России должны приходить ежегодно до 200 тысяч специалистов разного уровня, иначе ОПК не справится с объемом экспортных заказов и ГОЗ. К 2009 г. численность специалистов ОПК по сравнению с 1991 годом снизилась в три раза. Молодые люди готовы попробовать работать на заводах при стартовой зарплате в 15 тысяч рублей в провинции и в 20 тысяч — в мегаполисах. Но предприятия ОПК часто не готовы предложить им такую зарплату. В результате средний возраст сотрудников конструкторских бюро — 50 лет, средний возраст сотрудников НИИ — 60 лет. Имеющийся персонал сможет поддерживать тематику предприятий ОПК максимум 5–7 лет. Что потом? Выступая в октябре 2008 г. в Петербурге на конференции «Проблемы и пути решения задачи подготовки кадров для военно-промышленного комплекса», вице-премьер С.Иванов сообщил, что всего в этом комплексе трудится около 2,5 миллиона человек, что составляет около 17 % всех занятых в промышленности. На него приходится около половины научных сотрудников страны. «Эти цифры впечатляют, но не должны закрывать существующей кадровой проблемы. Наиболее злободневная проблема — это возрастной состав специалистов «оборонки», — сказал вице-премьер. По его словам, возраст научных сотрудников, работающих в конструкторских бюро, в большинстве своем пенсионный. Авиапромышленность России, по данным Академии геополитических проблем РФ, больше 6–8 даже гражданских самолетов в год, не говоря уже о военных, выпустить физически не может! Конвейер давно остановлен. Нет квалифицированных рабочих, инженерно-технического персонала. Средний возраст работников в конструкторских бюро составляет 52 года. Основные фонды не восстанавливались на протяжении 20 лет, их производительность не на современном уровне. В военной промышленности еще хуже. Причины те же.
Отметим еще один немаловажный момент — произошедший вместе с развалом СССР развал советской оборонки сопровождался обвальной девальвацией патриотизма в среде тех, кто создавал самое современное оружие для советских вооруженных сил. Этим не замедлили воспользоваться иностранные спецслужбы. Газета «Время новостей» опубликовала полученные ей от неизвестного сотрудника спецслужб РФ аналитическую записку о последствиях научно-исследовательских работ, проведенных российскими учеными по заказу американцев. Переданный контрразведчиком документ представляет собой обзорно-аналитическую записку, подготовленную на основе «частично отобранных и систематизированных документальных материалов из компьютерного информационного узла» одного из российских центров «по изучению проблем разоружения». Речь идет о привлечении для работы над совместными научными проектами с Соединенными Штатами российских ученых, как правило, с именем. Были среди них и сотрудники некогда секретных военных НИИ. Во что вылилось это сотрудничество, основанное на известном принципе «Продам Родину! Недорого», посмотрим на конкретных примерах. В газете приведено их лишь несколько, хотя перечень переданной ей записки куда шире. Цитируем то, что опубликовано: «Вот проект «Предотвращение возможного захвата ядерного оружия». Разумеется, террористами. Но стоит вчитаться в поставленные перед российскими учеными вопросы, как становится очевидным — «коллеги» заинтересованы в развединформации для себя. Сотрудникам секретных российских НИИ предлагалось рассказать о создании позиционных районов ракетных дивизий с учетом дислокации сухопутных войск округа, о размерах боевых позиций межконтинентальных баллистических ракет (МБР) шахтного базирования типа «одиночный старт», об организации несения службы батальонов боевого обеспечения и охраны. Просили также дать описание инженерных препятствий (ряды колючей проволоки под напряжением от 800 до 3500 вольт, минно-взрывные заграждения по периметру). Интересовались заказчики и мобильными ракетными комплексами, и местами хранения ядерного оружия (объектами «С»). Вопросы ставились очень профессионально: критерии выбора маршрутов боевого развертывания и боевого патрулирования, охрана на маршрутах и так далее. Научно-исследовательский и инженерный центр ракетного командования армии США проявил заинтересованность в разработке «легкой, плечевой, индивидуальной, переносной, одноразовой системы оружия» для ведения огня в городских условиях. Проект «Изучение поражаемости живой силы» предусматривал анализ данных, полученных в результате испытаний оружия и военных действий, чтобы предсказать обстановку (давление, время, импульс) за пределами объемно-детонирующего облака. Предлагалось также определить, какие физиологические эффекты (поражение легких, разрыв барабанной перегородки, потеря слуха и т. д.) используются для создания норм безопасности, какой уровень травмы влияет на ухудшение выполнения военных задач и т. д. Или вот такая «скромная» научно-исследовательская проблема: «Система противоракетной обороны Москвы и ее возможности». В результате наши ученые провели оценочный анализ таких возможностей в сравнении с аналогичной американской системой «Сэйфгард» и сформулировали это в работе «Оценка высоты перехвата системы ПРО». Они «всего-навсего» исследовали возможности российских противоракет типа Gazelle (и в России-то о них мало кто знал), которые обладают способностью достигать очень больших ускорений и предназначены для перехвата целей внутри атмосферы. Ответили также на вопросы об архитектуре, характеристиках и параметрах компонентов системы ПРО Москвы — описали режимы работы радиолокационных станций, скорости противоракет, методы выделения боеголовки МБР противника из облака ложных целей, средства преодоления ПРО. Интересно, как работающие на американцев российские ученые легендировали собственные исследования. Например, «Проведение демонстрационных испытаний средств радиоэлектронного подавления (РЭП) служит одним из решающих факторов, сдерживающих развертывание полномасштабных систем ПРО, поскольку боевые возможности ПРО при наличии на ракетах комплексов РЭП, срывающих функционирование информационных средств военного назначения, становятся крайне низкими». Теперь, когда США намерены развернуть третий позиционный район своей ПРО в Европе, видимо, уже не сдерживает. Проект «Исследование оперативно важных районов Мирового океана (российские прибрежные морские акватории)» рассматривался, естественно, с точки зрения «эффективных совместных действий флотов России и США». Но опять же истинные цели видны из вопросов: каковы методы решения противолодочных задач, эффективность систем обнаружения дизельных подводных лодок? Предлагалось организовать банк данных по гидрофизическим характеристикам для повышения эффективности систем подводного наблюдения. Для США самым оперативно важным районом для «коалиционной борьбы с международным терроризмом» оказалась акватория Баренцева моря. Именно там, во льдах российского Севера, а не в Малаккском проливе или у берегов Сомали, видимо, действуют террористы и пираты. В рамках проекта американцами были получены сформированные в СССР и России на протяжении десятилетий различные базы данных. Они позволяют эффективно вычленять фоновые возмущения, которые привносятся российскими субмаринами, определять степень воздействия окружающей среды на акустические и неакустические системы дистанционного зондирования и многое другое. Американцы проявили интерес к российским силам для ведения борьбы с подводными лодками: эффективность системы обнаружения подводных лодок, базы данных для проектирования гидроакустических подсистем субмарин. Все это нужно было для создания в акватории Баренцева моря системы подводного наблюдения и сопровождения российских АПЛ. Этот своеобразный «противолодочный зонтик» представляет собой сеть прогнозирующих станций, непрерывно освещающих подводную обстановку. В проекте «Исследование характера будущей войны на море в ходе региональных конфликтов» решалась ни много ни мало проблема локализации и сведения к нулю возможности боевого применения российского атомного подводного флота стратегического назначения — решалась нашими же руками. Цель — создание современной, высокоэффективной комплексной системы обнаружения, сопровождения и уничтожения российских атомных подводных лодок в кризисных ситуациях в акватории Баренцева моря. Получившие гранты российские ученые услужливо подсказывали: отсутствие больших глубин облегчает применение противолодочных средств и дает возможность блокирования маршрутов выхода с мест постоянного базирования российских АПЛ в глубоководные районы открытого океана для боевого патрулирования. Продолжает морскую тему проект «Исследование степени радиоактивного загрязнения акватории Северно-Ледовитого (так в тексте. — Ред. ) и северной части Тихого океана в прибрежной российской зоне». Тут американцев интересовали уже действия российского атомного подводного флота в акваториях с ледовым покрытием, где упомянутые выше методы и средства обнаружения либо ограничены, либо вообще неприемлемы. Поэтому активно разрабатывались средства, способные зондировать «радиоактивную эмиссию ядерных энергетических установок» российских АПЛ. Для этого США создавали сеть радарных датчиков. К чему и привлекли наших ученых. Одновременно на фоне искусственно обостряемой проблемы озонного слоя в арктической зоне США вели масштабные исследования акватории Северного Ледовитого океана, который интересовал их в военно-стратегическом отношении. Частью этой программы стали полеты аэростатов с приборами и оборудованием с полигона международного центра ESRANGE в шведской Кируне. Очевидно, что американскими военными была получена исчерпывающая информация о возможных местах временных боевых позиций российских АПЛ в зависимости от конфигурации дна и толщины ледового покрытия, делают вывод российские контрразведчики. «Противолодочный зонтик» над оперативно важными морскими акваториями России создавался поэлементно, независимыми друг от друга научными коллективами из России. «В связи с этим получить достоверную информацию… вряд ли представляется возможным», — делают вывод контрразведчики. Ясно одно: противолодочная система позволяет США блокировать действия российского атомного подводного флота в кризисных ситуациях, а также при международных санкциях на появление российских АПЛ в водах Мирового океана «из-за невозможности России обеспечить безопасность их эксплуатации». Принцип «сотрудничества» с российскими учеными везде был примерно одинаков: от инозаказчиков — финансирование, руководство и контроль, от России — высокие технологии и интеллектуальный потенциал. Принцип этот соблюден в разработках «Космический эшелон российской системы предупреждения о ракетном нападении» и «Тактическое ядерное оружие России». В русле второй темы «независимые эксперты» рассказывают о мощностях российских предприятий по производству тактического ядерного оружия и делают вывод: сборка нового оружия идет очень низкими темпами, поэтому в российских вооруженных силах скоро будет не более 1000 единиц ТЯО. Между тем, по мнению российских военных, уравновесить превосходство НАТО в обычных вооружениях можно только с помощью именно тактического ядерного оружия. Тем более что гипотетический эффект координированного удара тактической авиации НАТО с применением ТЯО и стратегических ядерных сил будет в 1,5–2 раза выше, чем эффект удара только стратегическими ракетами. Понятно, что говорить о морали, порядочности при таком сотрудничестве нет смысла. Но верхом цинизма в истории с иностранными грантами можно считать контракт с россиянами управления по специальным видам вооружений Министерства обороны США на проведение научной работы по проблеме «Метро» общей стоимостью 34 500 долл. Российские специалисты должны были смоделировать возможные последствия террористического ядерного взрыва в системе тоннелей большой протяженности и получить количественные оценки «эффектов возникновения и распространения сейсмических ударных волн в геологическом массиве, распространения газовых потоков и зон разрушений в результате ядерного взрыва». По требованию заказчика в качестве исходных данных взяты «термодинамические и механические характеристики мягких водонасыщенных грунтов осадочного происхождения», в которых залегают сооружения Московского метрополитена, а также его подземная геометрия». Российские специалисты должны были выполнить «шесть моделирований для трех энерговыделений мощностью в 1, 10 и 50 килотонн тротилового эквивалента и двух положений взрыва» по согласованию с заказчиком. Работа признана уникальной, поскольку моделировались последствия ядерного взрыва «в близком приближении к реальности». Наши специалисты ударно поработали и пришли к выводу: местами закладки взрывного устройства являются одна из центральных станций в пределах Кольцевой линии и периферийная станция на одной из радиальных линий. По понятным причинам мы их не называем. Но американская сторона получала методику расчета с применением ЭВМ множества вариантов выбора оптимального по мощности боезаряда и определения наиболее уязвимых в диверсионном отношении мест. Контрразведчики докладывали своему руководству: «В силу того, что научная работа инициирована и финансируется военным ведомством США, очевидно, что в данном случае решается проблема по возможному уничтожению ядерными боеприпасами малой мощности (ранцевого типа) подземных объектов военно-стратегического назначения, органически входящих в систему Московского метрополитена. Ввиду сложного геологического строения, наличия, помимо метро, разветвленной сети коммуникационных подземных сооружений, значительная часть из которых находится в аварийном состоянии, проведение реального террористического акта в рассматриваемых ситуациях может привести к непредсказуемо катастрофическим последствиям для центральной части г. Москвы». К этому добавим — проблема «Метро» органически вписывается в русло принятой военными США концепции: для предотвращения ответного ядерного удара наиболее эффективным и дешевым является нейтрализация системы управления и связи. У Лубянки появились основания предполагать: не исключено, что на территории России американцами были осуществлены запрещенные в США научные разработки ядерного оружия мощностью менее 5 килотонн. Перечислим некоторые другие проекты в рамках зарубежных грантов: «Методы борьбы с высокоточным оружием», «Модели принятия военно-политических решений в кризисных ситуациях», «Проектирование боевой части ракеты для поражения арсеналов (баз, бункеров, укрытий)», «Создание информационного узла Start в системе «Интернет» по оборонному потенциалу России», «Потенциал высокоточного оружия США для поражения наземных МБР России», исследовательские программы «Гражданский контроль над военными структурами в России», «Контроль над критическим экспортом в России», «Утилизация и прекращение наработки оружейного плутония в России», «Разработка научно обоснованных военно-технических приоритетов для Минобороны РФ и военной доктрины России», рекомендации для законодательных и правительственных органов РФ по проблемам разоружения, воздействия атмосферных ядерных испытаний на российские сети электропередачи и телекоммуникаций. Известно, кто координировал эту работу — во время инспекционных поездок в рамках межгосударственных соглашений. (Николай Поросков. Троянские гранты. США активно использовали российских ученых в военных целях. «Время новостей», 22.01.2009).
