Елена Трегубова - Байки кремлевского диггера
– И что теперь – убить его надо?! – с интересом переспрашивала я.
Внятного ответа не следовало.
* * *Очень скоро я, видимо, так всех в Кремле достала своими постоянными напоминаниями о Бабицком (причем, подозреваю, что я была в тот момент не единственным ходоком, мозолившим глаза руководству кремлевской администрации), что Волошин заявил мне:
– Все!!! О Бабицком больше – ни слова. Что ты вообще привязалась к этой теме? По-моему, она – надуманная какая-то! По-моему, никого, кроме тебя, это вообще больше в стране не интересует!
Ах так! – злобно подумала я. – Надуманная?! Ну я вам устрою… Вы у себя на собственной шкуре попробуете, насколько она надуманная!
И на следующий день я, сделав вид, что приняла правила игры О Бабицком – ни слова, зазвала Волошина в гости к Маше Слоним, на Тверскую, 4, где собиралась Хартия журналистов.
А перед самым его приходом мы с Машей подговорили всех наших коллег, чтобы Волошину не позволяли уходить от вопросов о пропавшем журналисте.
* * *Такого прессинга со стороны журналистов, как в тот вечер, глава кремлевской администрации явно еще никогда не получал. А я сидела молча, как ангел, и, периодически ловя на себе затравленные взгляды своего кремлевского приятеля, лишь разводила руками: мол, представляете, тема-то, оказалось, волнует не только меня…
Я испытывала просто-таки артистическое наслаждение, наблюдая, как слаженно мои друзья обрабатывали Волошина: когда кремлевский администратор в первый раз ушел от прямого ответа, жив ли журналист, через минуту ему задали вопрос, находится ли Бабицкий в руках российских спецслужб А когда Волошин вывернулся и здесь, то через минуту другой мой коллега уже допрашивал его, считает ли Путин, что подобные меры воздействия можно впредь применять ко всем журналистам. И чем больше Волошин увиливал от ответа, тем с большим жаром его дожимали собеседники. У меня было такое ощущение, что каждый из коллег, издерганный всей этой виртуальной войной за спасение Бабицкого, отыгрывался на Волошине за вранье, которым нас кормили официальные источники. А ведь нас там было не трое, не пятеро, а человек двадцать, и весь этот журналистский гвалт несколько раз пропускал Волошина по кругу.
В конце концов, глава кремлевской администрации не выдержал и просто рассвирепел:
– Да вы что все о Бабицком и о Бабицком, а?!
– Не важная тема, да, Александр Стальевич? – елейным голоском переспросила я.
И тут, чтобы уж окончательно добить гостя, Алексей Венедиктов вручил ему листок бумаги:
– Особая просьба, Александр Стальевич: примите это в память о сегодняшнем вечере и передайте, пожалуйста, президенту!
Это было наше открытое письмо с протестом против действий властей в отношении Бабицкого, инициированное Хартией, и подписанное более чем 50 ведущими журналистами из русских и западных СМИ.
Ответственность за жизнь Андрея Бабицкого целиком и полностью лежит на тех, кто передал его в руки неизвестных людей в масках, тех, кто принял и санкционировал это решение, и лично на и. о. президента Владимире Путине. У нас есть все основания считать, что российская власть отказалась не только от принципа защиты свободы слова, но и от элементарного соблюдения законности. Такая власть называется тоталитарной, – так заканчивалось наше письмо, которое Волошин вынужден был унести с собой в Кремль Путину.
* * *Случилось так, что именно в тот момент, когда у нас сидел в гостях Волошин, мы стали первыми людьми в стране, во-первых, узнавшими, что Андрей Бабицкий жив, а во-вторых, – получившими четкое подтверждение того, что Путин имеет ко всей этой истории с похищением самое непосредственное отношение.
В половине двенадцатого ночи, когда главе администрации уже позволили слегка расслабиться и закусить водку вареной колбасой, у Маши Слоним зазвонил телефон. Звонила Наталия Геворкян, которая в тот момент писала для Путина предвыборную книгу интервью.
– У меня тут Путин в соседней комнате,– жарким шепотом сообщила Наташка. – Не могу долго говорить! Я знаю, что вы там сегодня все встречаетесь – просто передай скорее ребятам со Свободы – пусть позвонят родственникам Бабицкого и успокоят их: он жив и скоро появится какая-то пленка с ним. Мне только что сказал об этом сам Путин…
На этом связь оборвалась. Наталия звонила прямо с объекта АБЦ (это такой правительственный объект, бывший объект КГБ, где в 1991 году, кстати, готовился путч ГКЧП), где в тот самый момент проходило ее очередное интервью с Путиным для книжки.
На следующий день Наташа подробно рассказала мне, что же произошло. Точно так же, как я каждый день долбила по голове своих кремлевских знакомцев за Бабицкого, Геворкян, в свою очередь, воспользовавшись ситуацией, попробовала капать на мозги Путину.
– Путин отвечал мне о Бабицком с такой откровенной ненавистью, что мне становилось просто страшно за жизнь Андрея, – признавалась Наталия. – А в тот вечер, когда я опять начала орать: Верните немедленно Бабицкого! – Путин вдруг заявил мне: Слушайте, да отстаньте вы от меня с вашим Бабицким! Вот привезут вам пленку с ним, и увидите, что он живой и здоровый… Я на это ему говорю: Постойте, вы же уверяли, что вы его боевикам каким-то отдали! Это что, вам чеченские боевики, что ли, сейчас сообщили, что кассету с Бабицким в Москву везут?!
Услышав от Путина о кассете, Геворкян вспомнила, что она – как-никак – дочка разведчика и, выбежав под невинным предлогом из комнаты, где сидел президент, бросилась звонить нам с секретным донесением.
Когда Бабицкого, наконец-то, привезли в Москву, у всех у нас было полное ощущение, что мы все вместе отбили журналиста у спецслужб своим криком, не прекращавшимся несмотря на то, что все властные чиновники отмахивались от нас, как от назойливых мух.
* * *Но одного из наших коллег, спасая Бабицкого, мы все-таки потеряли. Вернее, – коллегу.
После публикации в газетах обращения Хартии, которое я цитировала, мне позвонила Слоним и в жутком возмущении рассказала:
– Ты представляешь, у нас там под заявлением в защиту Бабицкого подпись Ани Мельниковой стоит, а сегодня за ее же подписью на ленте РИА Новости абсолютно бл… ская статья вышла, где утверждается, что Бабицкий – шпион ЦРУ!
До этого момента Аня Мельникова была членом нашей Хартии.
– Я сначала хотела немедленно созвать всех и исключить ее из Хартии, но потом подумала, что это какое-то советское партсобрание получится. Я просто впредь откажу Мельниковой от дома, и все! – заключила Маша.
Я попросила ее не горячиться и вместе с Ленкой Дикун отправилась к Алексею Волину, возглавлявшему тогда государственное информационное агентство РИА Новости (под крышей этого агентства как раз действовал тогда так называемый Российский информационный центр, занимавшийся пропагандистским прикрытием войны в Чечне) – выяснять, в чем дело.
– Лешка, за что ж ты так Мельникову-то опустил, а? – с порога поинтересовалась я.
Волин, ничуть не смутившись, с обычной циничной откровенностью заявил мне:
– А потому что не хрена Мальниковой выпендриваться и подписывать всякие ваши правозащитные бумажки, раз она работает на государственное СМИ. Пока я ей плачу деньги, я буду решать, какие ей заявления подписывать, а какие не подписывать! А эту статью на ленте про то, что Бабицкий – шпион, даже не Мельникова писала. Я просто вызвал к себе Аньку и говорю: Выбирай, дорогуша! Либо ты завтра на улице окажешься без зарплаты, либо ты у меня сейчас в порядке наказания поставишь свою подпись под эту статью! В другой раз будет умнее!
* * *На моей памяти, после прихода к власти Путина, эта наша акция в защиту Бабицкого стала вообще последней совместной акцией российских журналистское в защиту чьих-либо (и в первую очередь – своих собственных) прав.
Выборы под Zемфиру
Позволю себе маленькую военную хитрость. Только в следующей главе я объясню, как мне удалось, несмотря на все старания кремлевской пресс-службы, сохранить аккредитацию в кремлевском пуле – не только на время президентской предвыборной кампании Путина, но и еще на целый год.
А пока что расскажу о периоде, когда я и сама уже проклинала тот час, в который добилась от Кремля права ездить с Путиным по стране.
На предвыборных аттракционах Путина я накаталась до тошноты. Чуть больше чем за месяц президентской избирательной кампании мне пришлось вместе с ним объездить с экскурсией 12 городов: Иркутск, Волгоград, Зеленоград, Звездный городок, Сургут, Воронеж, Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Набережные Челны, Казань, Иваново, Орехово-Зуево.
Некоторые поездки продолжались по нескольку дней, и под конец я уже начала путать названия населенных пунктов.
– Во время посещения КамАЗа в Нижнем Тагиле Путин заявил, что… – диктовала я по мобиле в дикой спешке прямо из самолета, ловя оставшиеся секунды до взлета.
