Валентина Скляренко - Окружение Гитлера
Несмотря на то что семья министра росла и внешне производила вполне благополучное впечатление, отношения между супругами постепенно становились прохладнее. Уже летом 1933 года произошла первая крупная ссора – из-за несогласия Геббельса с желанием Магды стать владелицей ателье мод. В семейный конфликт пришлось вмешаться самому Гитлеру, который настоял на том, чтобы Магда уступила мужу. Со временем неприязнь Геббельса стала принимать все более открытые формы. Вероятно, этому есть и чисто психологическое объяснение: в тайне от себя самого Геббельс, конечно, страшно ревновал свою жену к Гитлеру, и его душу буквально раздирали эта его ревность и безусловная преданность фюреру. Писавший вначале в дневнике «Я оставлю всех женщин и буду обладать только ею одной», рейхсминистр Геббельс все чаще и чаще использовал свое высокое служебное положение для многочисленных любовных интрижек. Но настоящим испытанием для семьи стало появление в 1936 году чешской актрисы Лиды Бааровой (наст. имя Людмила Бабкова), на тот момент возлюбленной знаменитого немецкого киноактера Г. Фрелика. В Германию по приглашению киностудии УФА 20-летняя Баарова приехала в 1934 году, когда уже снялась в 19 фильмах в Чехословакии. Геббельс молниеносно влюбился в Лиду, которую увидел на одном из банкетов главарей рейха, а ей, молодой актрисе-чужестранке, безусловно льстило внимание могущественного министра, к тому же благосклонность Геббельса означала для нее умопомрачительные профессиональные перспективы. В книге «Бегство», написанной в 1984 году, 70-летняя Баарова вспоминала: «Геббельс был далеко не красавец, он был мал ростом, хромал – последствие операции в детстве. Но на банкетах и коктейлях вокруг него всегда кружился хоровод из самых красивых моих коллег-актрис. Я всегда о них иронически думала: чего только не сделаешь ради карьеры. Я не хочу утверждать, что у меня это была любовь с первого взгляда, но когда он говорил, то его голос как будто гладил мне спину, превращаясь в мягкую и теплую ладонь. „Конечно, вас ждут в Германии и более интересные роли“, – заметил он. За все два года моей жизни в Берлине меня никто не спрашивал, довольна ли я своей работой. …Это был опытный охотник, он знал, что добыче нельзя давать ни минуты передышки. Теперь его голос в телефоне приобретал иную окраску. Он давал мне любовные приказания, например, ехать на машине на самый конец автострады и там пересесть в его автомобиль. Конечно, я должна была воспротивиться. Но я уже превратилась в солдата его женской армии. Тот факт, что я вскоре получила в ней самый высокий чин, было самым ужасным, что вообще могло со мной случиться».
Баарова не стала исключением и, подобно другим женщинам, которых старался завоевать харизматичный министр, быстро попала под его магическое влияние. Она старалась найти в Геббельсе черты, которые отличали бы его от остальных нацистов. В своей книге она писала о его сомнениях в политике партии, о том, как министр хотел отойти от дел и даже уехать с ней в Японию: «Мне казалось, что он, может быть, подсознательно вообще мечтал удрать из Германии не только ради того, чтобы быть со мной. Но он остался и играл роль, которую сам себе выбрал, последовательно и до конца».
Обычная любовная связь быстро переросла в серьезное увлечение, у которого были все шансы на дальнейшее развитие. За два года любовники ни разу не поссорились. Лида была умна, наблюдательна и совершенно не интересовалась политикой, что делало ее в глазах Геббельса прекрасной собеседницей. С Лидой рейхминистр чувствовал себя легко и непринужденно. Встречи с Геббельсом в его загородном доме занимали все свободное время актрисы; кроме того, она ездила на съемки в Прагу. Там она получила приглашение уехать в Голливуд и заключить выгодный контракт с одной из киностудий. Голливуд намеревался заплатить неустойку за расторжение ее контракта с немецкой студией УФА и даже послал в Германию знаменитого актера Р. Тэйлора, который просветил Баарову относительно агрессивных планов нацистов и неуместности ее дальнейшего пребывания в Германии. Но Баарова решила все же остаться в Европе поближе к дому и родным, о чем потом горько сожалела. Геббельс, хорошо осведомленный обо всем, что происходило в мире кино, узнал и об этой истории. На собрании всех актеров в Опере он разразился громовой речью, в которой заклеймил «предателей» Марлен Дитрих и Фрица Ланга, обличавших нацистов в США. В его отношениях с Бааровой наступил перелом. Актриса вспоминала об этом: «Его любовь была эгоистичной, он присваивал меня и распоряжался мной, становясь для меня тяжелым бременем. Фортепьянные концерты в его доме на озере сменились нашими ссорами и криками. Несколько раз я хлопала дверью и уходила в ночь, заявив, что между нами все кончено. Он дозванивался мне, и потом часами говорил и говорил, и как всегда его голос завораживал меня, гипнотизировал, гладил и мучил одновременно. Летом 1938 года я очнулась, узнав, что нацисты собираются отнять у моей страны пограничные земли – Судеты. Я устроила ему сцену при людях на приеме в его министерстве, и он прикрикнул: „Встаньте, пожалуйста, и немедленно отправляйтесь домой“».
Между тем актриса продолжала надеяться, что однажды все наладится и Геббельс, как обещал ей неоднократно, уйдет от Магды, оставит министерскую работу и вместе с ней уедет из Германии. Но вскоре состоялся памятный звонок Геббельса, который определил дальнейшее развитие событий. «Его голос был неузнаваем. Он звучал бесцветно, депрессивно. Заикаясь, он поведал: „Моя жена нажаловалась фюреру. Она – дьявол, предала нас“. Ночью он позвонил еще раз. Слух не изменил мне – Геббельс плакал, как студентик. Я разобрала только одну фразу: „Я дал фюреру честное слово“. Я не верила собственным ушам. Ведь он же твердо решил отказаться от карьеры, от партии, от жены и детей ради меня, молодой девушки славянской расы, которую должен был по их правилам считать неполноценной. Мне стало плохо с сердцем, и вызванный доктор констатировал воспаление сердечного клапана. Я долго лежала дома, а когда встала, то увидела, что возле моего дома постоянно стоят два черных автомобиля гестапо. Тогда я впервые осознала значение этого слова, перед этим я слышала его только несколько раз в шепотом рассказанных анекдотах в Клубе кинематографистов в Праге. Черные автомобили всюду неотступно следовали за мной», – писала в своих воспоминаниях Баарова.
Геббельс ушел от жены, поселился у себя в министерстве, но, верный слову, данному Гитлеру, разговоров о своей чешской любовнице не заводил. Однако обещание фюреру он выполнить все же не смог. Решившись, он заявил, что не мыслит жизни без Бааровой и просит Гитлера освободить его от всех партийных и государственных должностей, разрешить развод и отправить послом в Японию. Присутствовавший при этом разговоре Гиммлер обратил внимание министра на то, что связь с чешкой, гражданкой враждебной страны, сама по себе сомнительна. Гитлер же пришел в ужас от перспективы семейного скандала внутри партийной верхушки и от идеи одобрить развод своего министра пропаганды, который всегда и всюду подчеркивал незыблемость брака и семейной жизни. Фюрер рвал и метал. Но и Геббельс вскипел и заявил, что имеет право на частную жизнь. «Кто делает историю, не имеет права на частную жизнь!» – ответил Гитлер. В ультимативной форме он потребовал, чтобы Геббельс немедленно отказался от Бааровой и вернулся к жене. Более того, министр должен был согласиться оставаться в семье в течение года, после чего решать, сохранится ли этот брак, должна была Магда. Разумеется, Геббельс подчинился требованиям и вернулся к жене. 27 января 1939 года чета Геббельсов подписала новый брачный контракт, и мир в семье формально был восстановлен и с тех пор не нарушался. И Магда, и Йозеф поняли, что отныне ни один из них себе не принадлежит, и они последовали за обожаемым фюрером до конца. К началу войны в их семье появились еще три дочери: Хольде (19 февраля 1937 года), Хедда (1 мая 1938 года) и Хайде (20 октября 1940 года) – их последний ребенок, ставший вскоре известным как «дитя примирения».
Однако, несмотря на то что отношения с Бааровой чуть было не погубили карьеру Геббельса, он и не подумал отказаться от амурных похождений и по-прежнему не упускал ни малейшей возможности развлечься на стороне. Так, единственным покушением на свою жизнь, которое должно было произойти 2 февраля 1942 года, Геббельс был обязан своей любвеобильности. Обманутый муж одной из стенографисток Геббельса решил отомстить министру. Замаскировавшись под рыболова, он намеревался заложить мину с дистанционным управлением под мост в загородном имении Геббельса, по которому должен был проехать министр. Но перед самым появлением автомобиля ревнивец был замечен охранником и арестован. Впоследствии суд приговорил его к расстрелу. Даже в тяжелое для Германии время, летом 1944 года, отправив Магду на лечение в санаторий, а детей – в имение Шваненвердер, Геббельс, оставшись в Ланке, предавался плотским утехам.
