Сергей Андреев - Федерализация Украины

Земли восточной Галиции (той, что территориально в значительной мере соответствует нынешнему понятию «Западная Украина»), впрочем, были довольно быстро поставлены под контроль Польши тогдашним начальником польского государства Юзефом Пилсудским. Там тогда добывалась нефть. Советско-польская война 1920 г. позволила закрепить за Польшей дополнительные украинские территории, что на самом деле лишь укрепило и закалило националистические настроения на тех землях.

«Воссоединение» Украины в 1939 г. фактически означало включение в пределы СССР территории «природного очага» украинского национализма, исторически никогда не связанного с Россией, да и с самой Украиной – лишь на уровне национальной самоидентификации – в течение столетий западные украинцы воспитывались на совершенно другой культуре.

Последствия шага 1939 г. долго «икались» бандеровшиной, а в конечном итоге определили взлет сепаратистских настроений на Украине в начале 1990-х гг., что сыграло немалую роль в крушении Союза. Да и в настоящее время любые, даже мнимые шаги киевских властей в сторону интеграции с Россией встречают резкую оппозицию именно среди партий и политиков, избираемых преимущественно голосами населения западных областей.

Таким образом, складывается крайне неестественное положение, когда большая, наиболее населенная и промышленно развитая часть Украины желает идти на тесное сближение с Россией, однако не может этого сделать из-за меньшей, которая относится к России плохо и является основной носительницей идеи о совершенно самостийной Украинской державе.

Наилучшим выходом из подобной патовой и мало кого устраивающей ситуации (говорю в данном случае и о России, и об Украине) может стать реальное оформление имеющегося раскола. Украин должно быть две, и это будет полезно для самой Украины. Подобный раздел возможен не только в виде настоящего деления на два государства, но и в форме федерализации Украины. Фактический развод Сербии и Черногории с сохранением каких-то формальных связей демонстрирует эффективность подобной модели. Кстати, толчком для подобного развития событий может стать окончательное осознание того факта, что перспектив на вступление в ЕС и НАТО у Украины в ее нынешнем виде нет и на ближайшее время не предвидится. Тогда возникнет законный вопрос, что делать дальше, ответ на который у разных частей Украины будет уже свой. Украино-украинская граница может проходить по пограничной линии 1939 г. В конце концов, если мы преодолели «тяжелое наследие пакта Молотова – Риббентропа» в случае с Прибалтикой, то почему бы не заняться этим и в украинском направлении? Одна Украина, Восточная, вероятно, станет развиваться по пути интеграции с Россией – благо в этом есть заинтересованность с обеих сторон. Конечно, по вопросу нового полного включения в состав России нам все равно покажут из Киева дулю з маком, однако тесное сближение между Россией и Украиной в экономических и государственных вопросах не подлежит никакому сомнению.

Другая же Украина может попытаться сама устроить свою самостийную судьбу. И это тоже возможно. Возвращаясь к примеру Сербии и Черногории, следует отметить, что одним из доводов в пользу отделения Черногории от Сербии стало не подчеркивание различия между сербами и черногорцами, а, наоборот, утверждение, что черногорцы – это соль сербской нации и нечего им подчиняться неизвестно каким сербам в Белграде. Примерно по такой же схеме может выстраиваться и идеология новой Западной Украины, представители которой всегда считали себя главными ревнителями украинских ценностей.

Нетрудно предположить, что государство, или Федеративная Республика Западная Украина, по крайней мере на первых порах, станет проводить подчеркнуто антироссийскую политику – это, собственно, станет ее raison d'etre. He менее очевидно, что его политика будет столь же последовательно проамериканской – сейчас это гарантия стабильного существования для новых государств на земном шаре. Тем более что вся территория Западной Украины – поле возможных территориальных претензий всех ее соседей и прежде всего Польши, которая, несмотря на все официальные признания, никогда не сможет внутренне признать Львов – город, имевший богатую польско-австрийскую историю и до 1939 г. являвшийся одной из культурных столиц Польши наряду с Краковом, – украинским.

США теоретически могут быть заинтересованы в существовании подобной Западной Украины. Вне зависимости от того, будут ли российско-американские отношения развиваться по пути сотрудничества или нет, наличие такого инструмента, как самостоятельная антироссийская Украина, на всякий случай не помешает. Явный интерес к новому государству будет проявлять Польша. С момента распада СССР польские политики прикладывали все возможные усилия для налаживания тесных, даже союзнических отношений с Украиной. В какой-то мере это было рефлекторное продолжение реализации старой мечты Пилсудского – занять место России в Восточной Европе, т. е. стать центром притяжения для соседних народов. В 1990-х, как показалось полякам, появился новый исторический шанс. Однако мечте не удалось воплотиться и в новых условиях. Украина претендовала на более выгодные и привлекательные формы интеграции в западный мир, чем союз с Польшей. Политический и экономический потенциал новой Западной Украины уже не будет столь велик, чтобы с ходу пренебрегать схемами Варшавы.

Возможным противовесом одностороннему сближению с Польшей может стать развитие отношений с Румынией, Словакией и Венгрией. Это, возможно, позволит выделить регион Карпат и Прикарпатья в отдельную структурную экономическую единицу. Развитие именно по этому пути может быть весьма перспективно, во-первых, как основа долгосрочной экономической и политической стратегии, а во-вторых, как средство вывода Западной Украины из схемы вечного противостояния с Москвой и включения ее в более логичную и определенную географическими условиями систему координат. Кстати, необходимость привлечения инвестиций и поиск путей интеграции в мир, вероятно, достаточно быстро приведет Западную Украину к необходимости проводить спокойную либеральную политику без каких-либо претензий на реализацию какой-то особой украинской миссии. В таком случае о проблеме Западной Украины можно будет забыть, как о плохом сне.

ClobalRus.ru, 2 июня 2003 г.:

http://arabeski.globalrus.ru/opinions/133346/

Сергей Киселев

Пять постулатов крымского регионализма

В этой провинции людьми следует управлять не так, как в других.

Украина – унитарное государство. Именно эта модель государственного устройства заложена в ее Конституции. Вместе с тем в состав Украины входит Автономная Республика Крым, что, в свою очередь, является свидетельством федеративного начала политико-административной организации украинской территории. Противоречие явное, которое не способны скрыть никакие правовые ухищрения.

Существование крымской автономии можно считать выдающимся достижением молодой украинской государственности, определенным шагом на пути к федерализации Украины. Однако существуют весьма влиятельные политические силы, для которых крымская автономия совершенно неприемлема, как неприемлема даже мысль о какой-либо федерализации. Отказ от федерализма базируется чаще всего на предположении, что он представляет угрозу целостности украинского государства и будет способствовать его расколу на регионы (чем, кстати говоря, признается их объективное существование). Игнорирование же регионального разнообразия, опирающееся на идеологему единого украинского народа, приводит не к сглаживанию внутренних различий, а к тому, что они загоняются вглубь, в подполье, порождая радикальные и экстремистские политические течения.

Из всех регионов Украины в наибольшей степени пострадал от обвинений в политическом экстремизме Крым. Но дело вовсе не в какой-то патологической враждебности крымчан по отношению к украинской государственности. Скорее наоборот: политическая активность Крыма – это реакция на действия центральной власти, украинских политических партий и движений, направленных на изменение традиционного жизненного уклада крымчан.

На политической карте постсоветского пространства Крым занимает столь заметное место, что по своей известности в мире он может поспорить с любым из новообразованных государств. Своей сегодняшней «славой» полуостров обязан не очарованию Южнобережья, не удивительной гармонии ландшафта, не красотам подземного мира Чатырдага, не изысканному вкусу массандровских вин и многим другим «не», из которых для нас – его жителей – и складывается неповторимый образ благословенной Тавриды. Его современная известность совсем иного рода. Ныне, как и неоднократно в историческом прошлом,