Сергей Кургинян - Суть Времени 2013 № 15 (13 февраля 2013)
Мы считаем столь же необходимым оказать гражданское, конституционное противодействие всему тому, что осуществляет та же самая власть, и что никоим образом не сочетается с ее отдельными патриотическими шагами.
И наконец, мы за год убедились в том, что белоленточная угроза не рассосется. Что это долговременная опаснейшая угроза. Что бороться с этой угрозой мы обязаны вне зависимости от того, как будет вести себя власть.
Но почему же власть ведет себя так непоследовательно? И в какой связи находятся эта непоследовательность и подлинное содержание той белоленточной угрозы, которая и впредь будет являться нам под очень разными масками?
Сорвать все эти маски и обнажить подлинный лик — вот стратегическая задача патриотической оппозиции. Как только мы это сделаем, гораздо яснее станет природа непоследовательности нынешней власти. Той непоследовательности, которая определяет наш оппозиционный патриотический курс.
VI.Предостерегаю от прямолинейного, инерционного противодействия белоленточникам. Предупреждаю всех — белоленточная оппозиция будет менять обличья. Она обязательно попытается очень криво нацепить на себя маску радетельницы за права простого народа. Но никакого реального отношения к защите простого народа белоленточная оппозиция не будет иметь НИКОГДА. И очень важно осознать, почему.
Белоленточная оппозиция никогда не может стать антизападной. Даже если Запад встанет на путь уничтожения России, белоленточники не осмелятся осудить его за это. Или же осудят так, что из-под шутовского колпака этих риторических осуждений будут всем видны ослиные уши записной американской пятой колонны.
На белоленточных скрижалях уже изложена система зловещих белоленточных заповедей. И написано: «Исправлению не подлежит». И сами белоленточники не захотят исправлять написанного. И им этого не позволит сделать история.
Уже начертаны все неизгладимые пакости: о «норковой революции», то есть революции богатых. О революции «среднего класса», «креативного класса», «образованных рассерженных горожан».
Читаю эти пакости и спрашиваю себя: «А я-то кто? Вроде я тоже горожанин, кандидат наук, получивший несколько высших образований, не бюджетник, не социально-экономическая жертва преступлений Гайдара и Чубайса. Белоленточники для меня при этом враги, и я такой не один. Так какого же черта они гонят эту пургу про консолидированную поддержку «средним классом» белоленточного движения? Консолидированную поддержку этого движения «образованными рассерженными горожанами» и так далее?»
И кто же они такие по сокровенной сути своей, эти самые белоленточники? Ведь мы имеем дело с очень крупным явлением! Мы обязаны дать себе ответ на вопрос, что это за явление. И только дав ответ на этот вопрос, мы имеем шанс на формирование адекватной стратегии сопротивления той силе, которая, меняя обличья, будет постоянно добиваться конца российской истории.
Итак, белоленточники сказали о себе, что они «креативщики», «средний класс», «норковый класс», «рассерженные образованные горожане».
Что же именно они сказали о своих противниках?
Они сказали, что их противники, собравшиеся на Поклонной горе, — это жалкие никчемные лузеры. Что этих антибелоленточных лузеров очень много. И что по отношению к этому «очень много» они, белоленточники, конечно же, в меньшинстве. Но это такое меньшинство, которое значит намного больше, чем большинство. Это — Меньшинство с большой буквы.
Вообще-то белоленточники заявили о себе, как о таком Меньшинстве, еще до Поклонной горы, ознакомившись с результатами голосований на «Суде времени» и «Историческом процессе». А также с результатами наших соцопросов и многим другим.
Но вовсю они заголосили на эту тему лишь после Поклонной. И с тех пор голосят об этом, не умолкая.
Если мы сумеем глубоко и объективно осмыслить феномен данного «Меньшинства с большой буквы», то есть Меньшинства очень влиятельного и имеющего определенную историческую природу, то многое станет понятно. И откроются совершенно другие возможности для выработки патриотической оппозиционной стратегии.
Более того, рискну утверждать, что именно от глубины и объективности нашего осмысления феномена данного Меньшинства зависит судьба России.
Вопрос о взаимоотношениях в пределах одного народа (а также братской семьи народов, каковой мы и поныне, безусловно, являемся) этого самого Меньшинства и некоего фундаментально противостоящего ему Большинства — подымался в разных странах в различные переломные эпохи.
Например, в эпоху Великой французской революции. Или в эпоху Великой Октябрьской революции.
Никоим образом не хочу утверждать, что Большинство всегда одерживало победу над Меньшинством. Подобное утверждение носило бы шапкозакидательский характер. Из него вытекала бы ложная стратегия противодействия Меньшинству. А ложная стратегия ничем, кроме поражения, обернуться не может.
Довольно часто, но не всегда, то влиятельное и консолидированное Меньшинство, которое и является подлинным ликом белоленточного движения, скрываемым за многими масками, одерживало победы над Большинством.
И как же, с учетом этого, раскрыть содержание понятия «Меньшинство с большой буквы»?
Окончательно признав себя после Поклонной горы именно Меньшинством с большой буквы, белоленточники стали настаивать на том, что исторические судьбы народов определяет именно Меньшинство с большой буквы. Что Большинство, являющееся противником такого Меньшинства, всегда ущербно, по сути, состоит из недочеловеков. Что в этом — мировая практика. А в России подобный расклад на протяжении веков имел гораздо более отчетливый характер, чем в любой стране мира.
И что граждане, собравшиеся на Болотной и Сахарова, а также протестующие против «закона Димы Яковлева» и т. п. — «благородные дельфины», которых всегда намного меньше, чем ничтожных «анчоусов», «благоухающие созидательные пчелы», которых всегда намного меньше, чем «вредных навозных мух»…
Разве идеологи, заявившие об этом, были осуждены белоленточным сообществом? Ничуть не бывало.
Для начала признаем, что бесконечное презрение такого Меньшинства (всегда именующего себя просвещенным) к Большинству (которое Меньшинство всегда именует непросвещенным) — это фундаментальный факт нашей политической жизни.
Что под какие бы маски ни прятали белоленточники этот свой сокровенный лик — именно он всегда будет определять характер политического процесса. Признав же это, спросим себя — так что же это за лик?
Для того чтобы ответить на этот вопрос, нам придется оглянуться назад и, отбросив все частности, выявить ту ось, вокруг которой вращалась и вращается постсоветская Россия.
VII.Вот уже более двадцати лет нашему обществу навязывается идея покаяния за порочное прошлое. Эта идея покаяния изначально имела нетерпимый, фактически сектантско-религиозный характер. С годами нетерпимость только нарастает. Призывы к покаянию все больше напоминают проповеди «праведников», бичующих «пороки грешников». Упорство «грешников» лишь распаляет «праведников».
При этом проповедники «религии покаяния», в отличие от любых других проповедников, именуют благодатью не добродетель, а распущенность, не трудолюбие, а авантюризм, не честность, а грабительскую лихость.
Вполне естественно, что такая проповедь, вывернутая наизнанку, не может обеспечить нормального функционирования постсоветского общества, а уж тем более его развития.
Но проповедники покаяния обвиняют во всем не ущербность своей религии, а ущербность «грешников», не желающих эту «религию» принимать. Они неистово бичуют «пороки» этих «грешников», именуя эти пороки то «ядром культуры», то «культурной матрицей».
То, что Меньшинство с большой буквы называет «пороками» нашими, то, за что оно бичует нас как наистрашнейших грешников, для нас, как для Большинства, является основополагающими благими устоями нашей жизни. Таких благих устоев (для нас) или пороков (для них) — одиннадцать. Вот они.
Первый — коллективизм.
Второй — жертвенность.
Третий — вера в то, что не хлебом единым жив человек.
Четвертый — категорическое нежелание признать всеблагой, универсальный, безальтернативный характер великой западной цивилизации, представителем которой на нашей территории является Меньшинство с большой буквы.
Пятый — упорное стремление жить в единой и неделимой России.
Шестой — преклонение перед подвигами предков.
Седьмой — восхищение нашей великой, всемирно значимой и непохожей на другие культурой.
Восьмой — наша готовность считать своим важнейшим слагаемым православную версию христианства.
