В. Грутов - Чёрный Мурза против красного Маркса
В 1832 г. Николай I грозился послать для наведения порядка в Папской области 200-тысячное войско. В том же году российский генерал А.И. Нейгард отправился в Берлин со специальной миссией – договориться о совместном с союзниками отражении предполагаемой французской агрессии против Германии. Предложения царя поверг прусское правительство в состояние легкого шока, ибо предлагавшаяся Николаем I "оборонительная система", с использованием 200 тыс. русских солдат, означала бы новое возрастание напряженности на континенте.
После подавления польского восстания Николай I поставил вопрос о ликвидации вольного города Кракова. И вот осенью 1835 г. об этом была достигнута договоренность между Австрией, Пруссией и Россией: по секретному протоколу от 14 октября предусматривалось присоединение Кракова к Австрии. В начале 1836 г. Краковская республика была оккупирована войсками трех государств. Консервативные тенденции во внешней политике России проявились и в том, что Николай I решительно отказался от поддержки греческой революции 1843 г.
В начале 1830-х годов влияние России на Балканах было очень велико. Однако пресловутое "покровительство", зачастую оказываемое в форме открытого вмешательства во внутренние дела молодых государств, стало тяготить местные власти и порождало закономерное стремление избавиться от обременительного контроля России и в конце концов привело к их переориентации на Англию и Францию.
Во взаимоотношениях с Францией Николай I совершил ряд грубых ошибок: во-первых, постоянно старался политико-дипломатически унизить Луи-Филиппа и, во-вторых, в 1840 г. открыто заверяя правительство Тьера в "отсутствии у русского правительства намерений изолировать Францию" немало усилий с целью подтолкнуть Англию к разрыву со своим "сердечным" другом, что надолго предопределило антироссийскую направленность французской внешней политики.
Идя на сближения с Англией, Николай I вместе с тем в 1844 г. допустил двусмысленные "откровения" относительно возможной смерти "больного человека", то есть Турции и дележа ее "наследства", а в 1847 г. испортил отношения с Фридрихом Вильгельмом из-за созыва им ландтагов.
Наибольшее влияние на формирование у общественности Западной Европы образа России как душительницы свободы оказали шаги царской внешней политики в период революций 1848-1849 годов. Тогда главной заботой императорского правительства, в первую очередь, стало устройство на дальних подступах заслонов против "революционной заразы". Так, Николай I после получения известий и февральской революции в Париже рекомендовал Фридриху Вильгельму сосредоточить свою армию на Рейне, обещая через три месяца помощь в 35 тыс. человек. После того как в середине марта революционное движение охватило германские и итальянские государства, а также Австрию Николай I тут же выделил Австрии кредит в 6 млн. руб. серебром и выразил готовность послать войска для борьбы с Сардинией и Францией. Николай лично составил известный манифест 14 (26) марта, о котором писал Паскевичу, что цель его – указать "всем, и нашим, и врагам, что я не хочу трогать других, но и не дозволю трогать себя, в этом вся моя задача". Этот воинственный манифест, опубликованный в берлинских газетах, всполошил всю Европу. Он прозвучал вызовом революционному движению в условиях, когда Россия стягивала войска к своим западным рубежам.
В конце апреля 1848 г. Николай I предъявил ультиматум Пруссии с требованием вывести ее войска из оккупированной Ютландии и в подкрепление этому направил к ее берегам эскадру и двинул в Литву еще одну кавалерийскую дивизию. В итоге Пруссия уступила. И вдобавок для предотвращения войны с Россией жестоко подавило познанское восстание поляков.
После того как в 1848 г. революционное движение захватило Дунайские княжества, Россия немедленно ввела туда войска и подавила восстание. Пребывание русских войск в княжествах до мая 1851 г. не раз осложняло отношения России с Англией и Францией.
Вершиной контрреволюционной внешней политики России явился так называемый "венгерский поход", идея которого вынашивалась длительное время по мере нарастания революционного движения в Венгрии и выяснения позиции европейских держав.
26 апреля (8 мая) 1849 г. вышел царский манифест, разъяснявший цели и мотивы военной интервенции и в конце мая 140-тысячная русская армия под командованием Паскевича вступила на венгерскую землю. Не смотря на упорное сопротивление повстанцев венгерская кампания завершилась в двухмесячный срок.
После этого Россия в союзе с Англией и Францией вынудила Пруссию подписать в 1850 г. с Данией мирный договор, а затем создала из Пруссии и Австрии антиреволюционную коалицию и буфер против Франции.
Подводя итог внешнеполитической деятельности России в Европе, следует подчеркнуть, что она в целом носила агрессивный, экспансионистский, антиреволюционный характер и удачно работала на создание в сознании западной общественности антироссийских настроений.
Обвинение третье: К. Маркс и Ф. Энгельс создали такую теорию революции, которая крайне сужает это понятие и тем самым выбивает из разряда прогрессивных революцию 1917 г. в России.
Для доказательства своего тезиса С. Кара-Мурза отталкивается не от воззрений основоположников марксизма, а от...статьи о революции в философском словаре 1991 г. и делает из нее несколько ложных выводов. Он отождествляет понятия "прогресс" и "улучшение жизни общества", что не соответствует действительности. "Прогрессивное" означает не "более лучшее", "хорошее", "доброе" и т.д., а лишь переход к более сложной и высшей в диалектической цепи развития стадии по типу гегелевской (и марксистской) триадичности. То есть некоторые процессы промежуточного отрицания иногда принимают такую форму, которая может выглядеть как регресс и упадок.
Вооружившись ложным пониманием прогресса, С. Кара-Мурза далее предъявил обвинение формационному подходу к истории за то, что "в его поле зрения не попадают все другие "коренные повороты в жизни общества", которые не вписываются в схему истории как смены "общественно-экономических формаций" и, следовательно, этому определению присущ экономизм". (с. 125).
С. Кара-Мурзе, как марксоведу, следовало бы знать, что ни о каких общественно-экономических формациях К. Маркс в своей теории общественных формаций не упоминает. Термин "okonomische Gesellschafts formation", который 15 раз используют основоположники марксизма в своих трудах, дословно с немецкого переводится только как "экономическая общественная формация". Кроме этого термина К. Маркс и Ф. Энгельс используют и более широкий по объему термин – "общественная формация". Применительно к истории человечества в целом он используется для обозначения трех общественных формаций: архаической (первичной) общественной формации, экономической (вторичной) общественной формации и коммунистической (третичной) общественной формации. (М., Э., т. 19, с 404-419).
Раскрывая внутреннее строение экономической общественной формации, К. Маркс отмечает, что "в общих чертах можно обозначить азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный способы производства как прогрессивные этапы экономической общественной формации". (М., Э., т. 13, с. 7).
Из всего приведенного выше следует, что К. Маркс задолго до появления так называемого цивилизационного подхода использовал его логику в своем анализе развития общества для характеристики цивилизационной многомерности экономической (вторичной) общественной формации: азиатский способ производства существовал до античности, во время нее, совместно с ней и после нее; рабство, как основа античного способа производства, присутствовало в той или иной мере во всех "экономических" способах производства; крепостничество, будучи основой феодализма, встречалась в различных уголках мира еще в Древности. Таким образом, формационный взгляд на прогресс истории носит не линейный, а диалектический характер, сочетающий в себе взаимодействие общего, единичного и особенного. Именно поэтому К. Маркс выделил в общественной эволюции формы-стадии, подобные геологическим формациям (до пересмотра этого понятия конгрессом геологов в Болонье в 1881 г.), то есть некие образования с определенным способом возникновения, существования и развития.
При объяснении механизма смены общественных формаций К. Маркс подчеркивал, что в конечном (но только в конечном) счете определяющими являются противоречия материальной жизни, что давало возможность увидеть ключевой элемент развития системы, не отвергая все остальные. Читаем у К. Маркса:
"На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями... Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке".
