Виталий Павлов - Операция «Снег»
Поскольку наше отделение отвечало за организацию разведки на американском континенте, опыт Зарубина и Ахмерова был как нельзя кстати. Я попросил Исхака Абдуловича опекать меня в том, что касалось агентурно-оперативной обстановки в США, нравов и обычаев населения, условий для разведывательной работы. И конечно же, оказывать мне помощь в овладении английским языком. А Василий Михайлович взялся натаскать меня в решении оперативных вопросов. В заключение я сказал, что прекрасно понимаю: научить правилам игры можно, но нельзя гарантировать, что я всякий раз буду обязательно выигрывать. Поэтому хочу с их помощью глубже овладеть основами разведывательного дела, а дальше все зависит от меня самого.
Зарубин и Ахмеров согласились со мной. Как я понял, им пришлась по душе моя трактовка сути их «стажировки», которая была не особенно приятным отрезком карьеры этих мастеров разведывательного дела. Что касается Григорьева, то, поскольку он работал в нелегальных условиях во Франции, «стажироваться» ему пришлось у другого работника.
Твердо убежден: мне крупно повезло, что повстречался с этими замечательными людьми — В.М.Зарубиным и И.А.Ахмеровым. Наши разведывательные тропы впоследствии неоднократно пересекались.
Пока же Зарубин активно действовал в нашем отделении, выполняя важные оперативные задания как внутри Советского Союза, так и за кордоном, куда он выезжал в краткосрочные командировки. В Москве, например, он привлек к работе на советскую разведку одного латиноамериканского дипломата. А в начале 1941 года посетил Китай, где восстановил связь с нашим ценным агентом из Германии, который в то время был военным советником у главы Китайской республики Чан Кай ши. Вскоре после возвращения с Дальнего Востока Василия Михайловича направили в США. Он возглавил там нашу легальную резидентуру.
Зарубин при первом же знакомстве поразил меня своей энергией и открытостью. Это был крепко сколоченный сорокапятилетний мужчина, чем-то напоминавший джеклондонского морского волка, которого никакой шторм не в силах сбить с ног. Рыжеватые волосы на крупной голове не отличались пышностью. Светлые серо-голубые глаза, казалось, постоянно чему-то улыбались. Весь его облик дышал силой и уверенностью. Мускулистые руки и увесистые кулаки вызывали уважение.
Самым удивительным было то, что Василий Михайлович не только не имел высшего образования, но так уж сложилась его жизнь, что и среднюю школу не мог окончить. Видимо, поэтому он постоянно занимался самообразованием и стал глубоко эрудированным человеком. В 1940 году, когда мы познакомились, Зарубин в совершенстве владел немецким, французским и английским языками, свободно говорил по-чешски, объехал большинство европейских стран и побывал в США. Он поражал своими разносторонними знаниями. Все это помогало ему успешно решать трудные разведывательные задачи с нелегальных позиций.
Зарубин родился в 1894 году в семье железнодорожного рабочего. В четырнадцать лет начал трудовую жизнь: его от дали в мальчики на торговую фирму. Затем он был рабочим, конторщиком. Все это до начала первой мировой войны. С 1914 по 1917 год служил рядовым в царской армии, был на фронте. За антивоенную агитацию попал в штрафную роту. В марте 1917 года получил ранение. По излечении его избрали в полковой комитет солдатских депутатов. С 1918 по 1920 год служил в Красной Армии. Затем его направили в органы ВЧК.
С 1925 года Зарубин во внешней разведке. После недолгой подготовки впервые выехал заграницу по легальной линии — Китай, Финляндия. Скоро началась его служба в нелегальной разведке — резидент в Дании, Германии, Франции.
В 1934 году Зарубина вновь направляют в Германию. Он успешно руководит нелегальной резидентурой, приобретает ряд ценных агентов. Направляемая им в Центр информация о планах и намерениях Гитлера получает высокую оценку.
Через три года Василия Михайловича отзывают в Москву для работы в центральном аппарате разведки. Он благополучно пережил бериевскую чистку. Осенью 1941 года его послали легальным резидентом в Соединенные Штаты.
За океаном Василий Михайлович находился до 1944 года. Руководимая им резидентура добилась высоких результатов и внесла весомый вклад в дело укрепления экономической и военной мощи нашей страны. Получаемая из правительственных и научных кругов США информация весьма положительно оценивалась Центром и регулярно докладывалась советским руководителям.
За достигнутые успехи Зарубин получил звание генерал-майора — такое в те времена в нашей службе встречалось очень редко. По возвращении на Родину он был назначен заместителем начальника внешней разведки. На этой должности Василий Михайлович проработал до 1948 года и вышел в запас по состоянию здоровья. В 1972 году он скончался.
Повсюду надежной помощницей Зарубина была его супруга, Елизавета Юльевна, с которой мне тоже довелось познакомиться. Живая, с выразительным лицом, жгучая брюнетка, она на шесть лет была моложе Василия Михайловича. К моменту знакомства с ним в Париже — это случилось в 1929 году — Елизавета Юльевна, дипломированный филолог, владела, кроме родного румынского языка (она родилась и выросла в Северной Буковине, входившей в состав Австро-Венгрии, а после первой мировой войны в Румынию), французским, немецким, английским и русским.
В апреле 1941 года по заданию Центра выезжала в Германию для восстановления связи с женой крупного немецкого дипломата, завербованной органами госбезопасности в Москве. Выдавая себя за немку, Елизавета Юльевна провела две встречи с этой женщиной и добилась ее согласия на продолжение сотрудничества. От этого источника в дальнейшем шла важная информация гитлеровской империи.
Затем Зарубиной было поручено восстановить связь с нашим агентом, шифровальщиком в германском министерстве иностранных дел.
В Соединенных Штатах, где Елизавета Юльевна находилась вместе с мужем в 1941-1944 годах, она поддерживала связь с двумя десятками агентов, среди которых было несколько ценных источников. После командировки работала в центральном аппарате разведки. В 1946 году была уволена в запас. Скончалась она в 1987 году.
Сразу после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз партийное и государственное руководство нашей страны приняло решение резко усилить деятельность внешней разведки и не только в самой нацистской империи и оккупированных ею странах и территориях, но и в других государствах, где можно было получить важную информацию о дальнейших планах Берлина. Речь шла в первую очередь о Великобритании и Соединенных Штатах.
Мы предложили как можно быстрее ввести в действие законсервированную нелегальную резидентуру в Вашингтоне и срочно возвратить туда Ахмерова. Теперь руководство внешней разведки и наркомата госбезопасности (уже в июле это ведомство опять вошло в наркомат внутренних дел) не колебалось ни минуты. Кандидатура Ахмерова (теперь он получил кодовое имя Рид) была немедленно утверждена. Как и план его ввода за океан.
Рид должен был по изготовленному для него канадскому паспорту поселиться вместе с женой (кодовое имя Вера) в московской гостинице «Националь». Они выдадут себя за иностранных туристов, которых война застала в СССР. Рид обратится в посольство США за транзитной визой, чтобы добраться до Канады. По прибытии в Нью-Йорк он перейдет на свои старые, прочно легализированные документы, а Вера, урожденная американка, использует свои подлинные бумаги. Маршрут их следования проходил через Китай, Сингапур, а оттуда в Соединенные Штаты на пароходе или самолетом, в зависимости от обстановки.
Мы разработали условия связи с Ридом на время следования за океан и на первоначальный период работы на американской земле. Самым тщательным образом обсудили все агентурные возможности, сохранившиеся после отъезда Рида из Нового Света в 1939 году, и наметили тех агентов, кого нужно в первую очередь расконсервировать и начать активно использовать для получения актуальной разведывательной информации.
Подготовка проходила, как говорится, без сучка и задоринки. Но вдруг возникла неприятная неожиданность, которая поставила под угрозу срыва весь план.
В прекрасное августовское утро Рид собрался в американское посольство по поводу транзитных виз. Он уже спустился по центральной лестнице роскошной гостиницы «Националь», как у выхода на улицу навстречу ему бросился новый постоялец, который радостно окликнул его по турецкому имени. Рид узнал в нем однокашника по американскому колледжу в Пекине. Отпираться было бессмысленно. Мгновенно оценив создавшуюся обстановку и убедившись, что никто из находившихся поблизости не обратил внимания на их встречу, Рид крепко пожал руку своему старому знакомому, выразил радость по сему случаю, но одновременно и сожаление, что не сможет обстоятельно побеседовать с ним, так как срочно улетает и спешит в аэропорт. Эту сцену наш опытный нелегал разыграл настолько естественно, что у однокашника не возникло никаких сомнений. Они дружески расстались, после чего Рид сразу связался с нами.
