Юхан Норберг - В защиту глобального капитализма

Несколько лет назад была проведена спутниковая съемка окраинных районов Сахары, где пустыня наступала на освоенные земли. По всей этой зоне почва имела сухой, желтый цвет: кочевники истощили общественные земли чрезмерной эксплуатацией и перебрались в другие места. Но посреди наступающей пустыни даже со спутника просматривался зеленый клочок земли. Как выяснилось, это был участок, находящийся в частной собственности, — его владельцы не допустили хищнической эксплуатации земли и создали на ней животноводческую ферму, которая, пусть и не сразу, станет прибыльной[136].

Порой говорят об экологическом ущербе от развития торговли и коммерческих перевозок, но эту проблему можно решить за счет повышения эффективности транспортных средств и методов очистки, а также штрафов за вредные выбросы, в результате которых загрязнение окружающей среды будет отражаться на цене товара. Однако самые серьезные экологические проблемы связаны с производством и потреблением, и в их решение — помимо общего позитивного воздействия на экономическое развитие — торговля может внести вполне конкретный вклад. Торговля способствует максимально эффективному использованию имеющихся у страны ресурсов. Товары производятся там, где производство требует наименьших расходов и наносит минимальный ущерб окружающей среде. Именно поэтому, параллельно с ростом эффективности производства, уменьшается количество сырья, необходимое для изготовления того или иного товара. Так, современные технологические процессы производства банок для прохладительных напитков позволяют использовать на 97 % меньше металла, чем тридцать лет назад, — отчасти за счет использования более легкого алюминия. В современном автомобиле на 50 % меньше металла, чем в машине тридцатилетней давности. Таким образом, производство целесообразнее сосредоточивать там, где для этого есть все необходимое, а не пытаться развивать все отрасли в отдельно взятой стране — с соответствующими последствиями с точки зрения потребления сырья. Поэтому с экологической точки зрения лучше, если северная страна с холодным климатом импортирует мясо из теплых стран, а не растрачивает средства на производство концентрированных кормов и строительство утепленных хлевов, стремясь организовать собственное производство мяса.

Если бы власти государств действительно верили в рыночную экономику, они бы прекратили субсидировать энергетику, промышленность, строительство дорог, рыболовство, сельское хозяйство, хищническую вырубку лесов и др. Эти субсидии, по сути, поддерживают те виды деятельности, которые в противном случае либо прекратятся, либо будут осуществляться более эффективными методами или в других местах. По оценке Института Worldwatch, налогоплательщики всех стран мира вынуждены ежегодно отдавать 650 миллиардов долларов на поддержку экологически вредных видов деятельности. Отмена таких субсидий, по мнению ученых из этого института, позволила бы в мировом масштабе сократить налоги на 8 %. Применительно к США это означает, что каждая семья экономит на налогах 2 тысячи долларов в год[137].

Пример с мясо-молочной промышленностью в странах ЕС показывает, что от неэффективной организации производства страдает не только экология, но и животные. Из-за субсидирования неэффективного скотоводства в Евросоюзе животные содержатся в жестоких условиях, при транспортировке они страдают от крайней тесноты и к тому же временами их кормят костной мукой. Намного лучше отменить тарифы на ввоз сельхозпродукции и импортировать мясо из Южной Америки, где скот, нагуливая вес, свободно пасется и питается свежей травой. Но сегодня это невозможно из-за заоблачно высоких пошлин. Так, во время эпидемии «коровьего бешенства» фирма McDonald's попыталась отказаться от использования мяса из стран ЕС для приготовления гамбургеров в некоторых из своих европейских филиалов, но не смогла решить проблему за счет импорта из Южной Америки. Ввоз так называемых передних мясных полутуш, из которых делается фарш для гамбургеров, оказался невозможным из-за тарифов величиной в несколько сотен процентов.

Глава 6

Международный капитал: так ли уж он непредсказуем?

Противники капитализма говорят: да, за счет рыночных механизмов страна в конце концов способна достичь высот процветания — но в любой момент новообретенное благосостояние может рухнуть как карточный домик. Ведь устойчивость капиталистической экономики зависит от непредсказуемого поведения биржевых спекулянтов, которые сегодня лихорадочно вкладывают деньги в ценные бумаги на вашем рынке, а затем, повинуясь стадному чувству, внезапно ретируются вместе со своими капиталами. Каждый день национальные границы пересекает полтора триллиона долларов, замечают они с укоризной, как будто в самом этом факте есть что-то зловещее. Критик глобализации Бьёрн Эльмбрант сравнивает финансовый рынок с «коллективом без лидера: скопищем людей, бесцельно бредущих куда-то, спотыкаясь на каждом шагу»[138].

Ажиотаж вокруг финансовых рынков создать легко. Они представляются людям чем-то непонятным, абстрактным — ведь мало кто соприкасается с ними непосредственно. Мы лишь ощущаем на себе последствия происходящего на этих рынках — поэтому им так легко придать таинственный ореол. Все это производит такое впечатление, что руководитель избирательной кампании президента Клинтона Джеймс Карвилл как-то заметил: «Хотел бы я [в следующей жизни] воплотиться в виде рынка ценных бумаг. Тогда я мог бы шантажировать кого угодно». Противники рыночной экономики очень любят в качестве аргумента указывать на развитие ситуации на биржах, которое непосвященным кажется совершенно иррациональным. Тем самым они бросают тень подозрения на рыночный механизм в целом. К примеру, акционеры любой фирмы довольны, если она сокращает штат. Но это происходит не потому, что им приятно, когда люди теряют работу. Им нравится другое — рост производительности труда и сокращение издержек, к которому может привести оптимизация структуры компании.

Тем не менее тенденция налицо: в Америке приувеличении безработицы котировки акций тоже повышаются. Разве это не признак того, что биржевики радуются несчастью других? Нет, просто инвесторы знают, что руководство Федеральной резервной системы (ФРС) расценивает рост безработицы как проявление экономического спада, при котором риск инфляции уменьшается, а потому ФРС, скорее всего, снизит процентную ставку. Биржа позитивно реагирует не на то, что люди теряют работу, а на дополнительную «смазку» рыночного механизма за счет уменьшения процентных ставок. Так что ничего удивительного здесь нет, как и в другом явлении того же порядка — когда биржа порой реагирует ростом котировок на снижение показателей коммерческого цикла и замедление роста. «Отлично, — думают при этом инвесторы. — Теперь, наконец-то, можно ждать очередного снижения процентных ставок».

Однако нельзя отрицать того факта, что биржевые колебания в последнее время усиливаются. Можно ли из этого сделать вывод, что инвесторов теперь меньше интересует долгосрочная перспектива и они чаще «следуют за толпой»? Какая-то доля истины в этом, вероятно, есть. Рынок, естественно, не действует абсолютно рационально во всех ситуациях. Резкие колебания, которые мы наблюдаем в последние годы, особенно в отношении котировок ценных бумаг интернет-компаний, свидетельствуют о том, что преувеличенные ожидания и ошибки с назначением цены на акции являются неотъемлемой частью рыночного процесса в условиях, когда рынок ориентирован на «отрасли будущего». Но одновременно это показывает, что преувеличенные ожидания не могут сохраняться до бесконечности — они не заменят реальных показателей деятельности предприятия.

Отчасти колебания котировок связаны с влиянием на биржевую ситуацию именно соображений долгосрочного порядка. Будущие показатели деятельности предприятий традиционного типа было нетрудно определить на основе данных об объемах инвестиций и продаж в прошлом. Поэтому рыночная оценка ценных бумаг таких предприятий отличалась относительной стабильностью. Но когда речь идет о фирмах, действующих в инновационных секторах, в большей мере связанных с научными исследованиями и разработками, долгосрочные перспективы коммерческой популярности новых товаров и услуг, а значит и объем продаж, прогнозировать сложнее. Поэтому сегодня совсем нелегко определить, что ждет ту или иную фирму — успех или банкротство. Откуда, к примеру, мы можем знать, останутся ли в лидерах через десять лет компании, занимающиеся сегодня разработкой новых моделей мобильных телефонов? В условиях подобной неопределенности появление любых, даже самых незначительных признаков, указывающих на перспективы той или иной фирмы, может привести к резкому изменению котировок ее акций. В ситуации, когда тенденции будущего развития экономики неясны, то же самое характерно и для рынка ценных бумаг в целом. Он немедленно реагирует на любой, самый косвенный намек относительно намечающегося роста или спада.