Рой Медведев - Советский Союз. Последние годы жизни. Конец советской империи

Тезисы ЦК КПСС к XIX Всесоюзной конференции КПСС были приняты на Пленуме ЦК КПСС 23 мая и опубликованы в «Правде» 27 мая, т.е. всего за месяц до начала конференции. Эти «Тезисы» звучали как умеренно-критический документ. Было очевидно, что они стали результатом многих компромиссов. Очень многие из проблем внешней и внутренней политики, которые уже активно обсуждались в обществе, не нашли никакого отражения в «Тезисах», так как составители этих «Тезисов» просто не знали, как их сформулировать. Для кадровых партийных работников наиболее важной частью «Тезисов» было все то, что касалось предложений о регулярных ротациях или сменяемости партийных руководителей на всех уровнях партийной иерархии. Эти предложения принимались еще при Н.С. Хрущеве на XXII съезде КПСС, но после его отставки они были прочно забыты. В новых «Тезисах» содержались требования о том, что никто из партийных руководителей не может и не должен оставаться на своем посту больше двух сроков. Для секретарей ЦК КПСС это означало два срока по 5 лет, но для первых секретарей обкома – только два срока по 2 года. В райкомах и в больших первичных организациях выборы проходили, как правило, ежегодно.

Для работников идеологических учреждений КПСС было наиболее важным содержащееся в «Тезисах» положение о «социалистическом плюрализме». Речь шла о свободе слова и печати, о свободе дискуссий и информации, но в пределах общего социалистического выбора. Никто не должен был в этих дискуссиях подвергать сомнению сам социализм. Однако реальная дискуссия в стране уже в апреле – мае 1988 г. далеко вышла за очерченные «Тезисами» рамки.

Самой важной, но также самой неопределенной частью «Тезисов» было требование передать всю полноту власти в стране Советам – снизу и доверху. Что мог означать этот лозунг, повторяющий лозунги Ленина во времена 1917 г.? Структура органов Советской власти была уже совсем другая, и в этой системе не было никакой ясной «вертикали власти». Так, например, Моссовет не подчинялся Московскому областному Совету, и они оба не подчинялись Совету Министров СССР. Верховный Совет СССР являлся в этой системе только органом законодательным и не имел никаких возможностей по текущему управлению. Партийные органы – от райкома до ЦК КПСС давно уж выполняли функции государственного управления, и в условиях однопартийного идеологического государства не могло быть иначе.

Общая дискуссия по «Тезисам» пошла активно только через газеты и еженедельники. Везде проходили дискуссионные партийные собрания. Протоколы этих собраний отправлялись в райкомы и горкомы. Дискуссия шла по всем вопросам сразу, а также по многим вопросам, которые даже не ставились в «Тезисах». Было, однако, неясно, кто, как и когда сможет обобщить это бесчисленное количество выступлений. Никаких противостоящих платформ не было, и речь шла в первую очередь о том, чтобы люди могли просто высказаться, сказать, хотя бы и в кругу своих товарищей, то, что наболело.

По решению ЦК КПСС выборы делегатов на партийную конференцию должны были происходить на партийных собраниях или районных конференциях, но на альтернативной основе. Это было также одно из нововведений. В прежние годы выборы делегатов на съезд партии происходили по спискам, которые составлялись в аппарате ЦК КПСС совместно с аппаратом обкомов и крайкомов партии. Теперь единого списка не было, и на каждое делегатское место на некоторых районных конференциях претендовало 5 – 6 человек. Конечно, аппараты райкомов и горкомов КПСС могли и в таком случае контролировать общий исход выборов, но не на 100, а на 80 – 90%. В ряде областей и районов мандаты делегатов XIX конференции получили люди, которые при ином порядке выборов таких мандатов получить не могли. Так, например, на одной из партийных конференций в Свердловске мандат делегата получил Борис Ельцин. Он не надеялся получить такой мандат в Москве, но в Свердловске уже никто не мог ему помешать, так как его популярность здесь все еще была очень велика. Но и от Москвы мандаты делегатов XIX конференции КПСС получили Юрий Афанасьев и Юрий Черниченко, Леонид Абалкин и Григорий Бакланов, Элем Климов и Михаил Ульянов, Отто Лацис и Евгений Примаков, которых в аппарате ЦК КПСС уже причисляли к оппозиции.

За ходом выборов на XIX партийную конференцию очень внимательно наблюдали западные эксперты: политологи, советологи и кремлеведы. Михаил Горбачев уже пользовался во всех западных СМИ большой симпатией, ему открыто отдавали предпочтение и самые влиятельные из политиков. «В наших интересах, как и в интересах советских людей, – заявляла в одном из интервью Маргарет Тэтчер, – чтобы Горбачев добился своих целей». В пользу М. Горбачева и его «перестройки», которая была не слишком понятна, но очень симпатична, высказывался премьер-министр Индии Раджив Ганди. Государственный секретарь США Джордж Шульц подчеркивал энергию, напористость и «более высокий интеллектуальный уровень господина Горбачева. Это новое явление в советской политике, с которым нам приходится взаимодействовать». Подобного рода высказывания собирали не только послы СССР в западных странах, но и советские спецслужбы. Получив очередную порцию этих материалов, руководитель канцелярии М. Горбачева Валерий Болдин приносил их самому генсеку вместе с множеством сувениров, которые также шли в это время из разных стран на адрес «Москва. Кремль. Горбачеву».

Оценивая общие итоги выборов на партийную конференцию, немецкая газета «Вельт» писала: «В советской провинции верх взяли консервативные силы. Но все же западные политические наблюдатели считают, что дело не дойдет до серьезного сопротивления перестройке и ее курсу. Ибо вынесенные на обсуждение тезисы ЦК КПСС уже содержат предварительный компромисс». Еще более обстоятельный анализ соотношения сил в советских верхах попыталась дать французская газета «Монд»: «Значение конференции таково, что предыдущие недели были отмечены скрытыми, но очень упорными дебатами по всей стране по вопросу о том, кто примет участие в этой конференции. В этих столкновениях участвовал, с одной стороны, партийный аппарат, враждебно настроенный к любым потрясениям, которые поставили бы под сомнение его привилегии и компетенцию, а с другой – некоторые обновленческие силы, ободренные выступлением Горбачева. Преимущество часто остается за партийной машиной, даже если некоторым обновленцам и удается просочиться сквозь ее мелкие сети. Так случилось в Москве, где Горбачев использовал все свое влияние, но добился избрания лишь горстки своих сторонников»[76].

Положение дел в стране к началу XIX конференции было очень сложным, и общие изменения было бы трудно оценивать однозначно как «прогресс». На поверхность стали выходить противоречия и болезни, которые ранее загонялись внутрь общественного и государственного организма. Но, выходя наверх, эти противоречия обострялись. Экономическая реформа была провозглашена, но она почти не проводилась реально, и не столько из-за консерватизма министерств и ведомств, сколько из-за неясностей в практической реализации этого даже и не особенно крутого поворота. Население страны не видело улучшения своего материального положения, а у многих миллионов рабочих и служащих их уровень жизни хотя и медленно, но явно снижался. Именно в это время в стране появилась весьма меткая фраза: «У нас в стране стало интереснее читать, чем жить». В такой ситуации трудно было бы ждать какого-либо единства в оценках. Политических платформ и четкой дискуссии не было. Но разделение на консерваторов и обновленцев, о котором писали некоторые западные газеты, существовало, хотя и в самой общей форме. Недовольство у консерваторов было вызвано в первую очередь политикой гласности и «вольностями» печати. Это недовольство можно было понять, ибо поток критики, шедшей в общество со страниц газет и журналов, все в большей степени направлялся не против отдельных недостатков в работе власти, а в целом против партии и ее идеологии. Некоторые из аналитиков считали, что Горбачев хочет таким образом ослабить слишком консервативный аппарат, а потом обновить его. Но были ли у него кадры для этого? Где он мог бы найти новых и более эффективных секретарей для обкомов и горкомов? Все кадры партии прошли через различного уровня партийные школы и через Академию общественных наук, они подвергались строгой селекции на протяжении десятков лет. В этой партийной иерархии всегда насаждалась строжайшая дисциплина, более жесткая, чем в армии, и не поощрялись самостоятельность и независимость в суждениях и в деятельности. КПСС давно уже превратилась в профессиональную политическую организацию, в своеобразную политическую армию. Ослабить ее было можно, можно было даже расколоть. Но просто дать команду к перестройке и повести всю партию в каком-то другом направлении было невозможно. По крайней мере этот маневр нельзя было осуществить быстро. Михаил Горбачев такими проблемами себя явно не утруждал.