Владимир Соловьев - Русский вираж. Куда идет Россия?
Кроме того, многократные заявления Обамы, где подчеркивались тезисы «Россия — всего лишь региональная держава» и «мы не боимся», как раз показали, что, во-первых, не региональная, и во-вторых, есть опасения. Потому что если «региональная и не боимся», то о чем тогда вообще говорить?
Подобная тактика обращения американского истеблишмента к Путину и России вдруг превратила Путина в лидера консервативных политиков всего мира. При этом Путин, бесспорно, является сейчас самым интересным политиком на международной арене. Он единственный, кто смог сломать существующую парадигму.
Впервые за долгие годы России удалось распространить свое влияние. Когда такое было в последний раз, чтобы народ пришел и сказал: «Мы хотим жить с вами, пожалуйста, примите нас под свое крыло», — века назад! Именно поэтому это настолько странный и тяжелый опыт для Америки. У них есть похожий пример — Пуэрто-Рико, но эта территория так и не стала частью Америки, хотя пуэрториканцы на референдуме проголосовали «за». Однако Америка об этом кокетливо молчит. В случае с Крымом два миллиона человек, проживающих на гигантской территории, стратегически выгодно расположенной, на полном серьезе заявили о своем желании быть с Россией.
В глазах каждого россиянина этот факт, во-первых, выглядит сродни объединению Восточной и Западной Германии — разделенный народ вновь становится одним целым. Во-вторых, это восстановление исторической справедливости. В-третьих, мы являемся свидетелями уникального исторического события. Когда последний раз были присоединения? При Александре II? Мы вдруг обнаружили, что, оказывается, мы что-то делаем правильно. Мы же постоянно в себе сомневаемся. Мы привыкли к тому, что Россия — непривлекательная страна, что мы по большому счету никому не нужны. А оказалось — нужны. Нужны двум миллионам крымчан. И все это, повторим, надо терпеливо и долго объяснять международному сообществу.
Нынешняя политика Америки, направленная на изоляцию России, возможно приведет не только к возрождению многополярного или биполярного (Китай) мира, но и к созданию новых военно-политических союзов — а ведь именно этого Америка пыталась избежать. Ведь была когда-то феноменальная идея, от которой американцы напрасно отказались, — включить Россию в НАТО. Это сразу решило бы множество проблем. Владимир Путин эту идею поддерживал. Можно с сожалением вспоминать, как Запад несколько лет назад просто проигнорировал предложения Москвы, высказанные тогда президентом Дмитрием Медведевым, по европейской системе безопасности. И тот же Путин в свое время говорил об общеевропейском пространстве от Владивостока до Лиссабона. А теперь Путин заявляет: мы Россия. У которой слева Европа, а справа Азия.
В условиях, когда ни одна страна мира не в состоянии самостоятельно решить проблему обеспечения своей стратегической безопасности, Россия может столкнуться с этой практически невыполнимой и чрезвычайно дорогостоящей необходимостью. В реальности Россия скоро может оказаться один на один со своими угрозами, от террористических и демографических до экологических и технологических. Конечно, одновременно окажутся сильно ослабленными восточные и юго-восточные границы зоны европейской зоны безопасности, где неизбежно возникнет зона постоянного напряжения, но такая ситуация, на радость западным «ястребам», реально реанимирует НАТО.
Один из авторов книги неоднократно говорил представителям высшей вашингтонской элиты, что с Путиным не надо идти на конфронтацию, его надо душить в объятиях, принимать его. В России опять сложилась ситуация, когда правительство и президент — «главные европейцы», и вместо Путина могут прийти люди только хуже — настоящие национал-шовинисты.
Американцы этого не понимают. Им кажется, что, если сейчас избавиться от Путина, будет лучше. Но посмотрите на Египет, посмотрите на Ливию, посмотрите на Ирак. Нигде первоначальные планы, которые строила Америка, не осуществились. И тем не менее Соединенные Штаты упорно продолжают следовать прежним курсом, не задумываясь о его ошибочности. Почему? Потому что в последнее время международной политикой в Америке занимаются люди, которые отнюдь не относятся к ней как к основному приоритету.
Сегодня Путин чувствует себя в одиночестве. Российская элита, наперебой повторяющая, что он прав, в то же время неспособна оказать ему поддержку в интеллектуальном плане. Провластный Запад от него отворачивается. Фраза, над которой все хихикали, что «после Ганди и поговорить не с кем», оказывается очень верной. При всем том за Путиным стоит огромная страна, которая хочет вождя. Ей тоже не надо ничего объяснять — страна за него. И что он должен делать в такой ситуации? Заводить разговоры о демократии?
Если Россия выглядит страной вождистской — а это так, — то нужно разбираться, почему. Да, есть огромный запрос на лидера. Но почему-то на Западе тоже подстегивают этот запрос, загоняя Россию в такие рамки, в которые были поставлены и Германия после Первой мировой войны, и Ирак, и Ливия — когда систему невозможно создать, элиты нет, лидер страны является «главным европейцем», при этом на Западе его не любят и пытаются изолировать. Неужели Америка и Запад в целом снова будут наступать на те же грабли?
В этом нам видится одна из главных ошибок современного мирового развития. Да, Россия — страна разноплановая, многонациональная, многоконфессиональная, вождь имеет здесь огромное значение и влияние, плоская система управления государством не создана. Но зачем весь окружающий мир пытается поддерживать эту модель в России, при том что сама Россия пытается из нее выбраться?
Ясно, что мы стоим на пороге охлаждения отношений. Ясно, что Америка фактически заставляет Путина стать, если угодно, лидером ледникового периода. Ясно, что при этом Россию и Путина разворачивают на восток, допуская серьезнейшую стратегическую ошибку. Вместо того, чтобы создавать центр силы, включающий Россию и Европу, противостоящий Китаю и являющийся союзником Америки, Америка и Россия, похоже, выбирают для решения своих внутриполитических проблем, в частности избирательных, путь холодной войны. Который приведет к тяжелейшим последствиям.
В случае падения России в самом центре Европы образуется неуправляемое и неконтролируемое посттехнологическое общество с колоссальным количеством ядерного оружия, химических заводов, атомных электростанций, которое может превратиться в зону такого бедствия, что извержение Йеллоустонского вулкана покажется малозначительным инцидентом. Напомним, что относительно локальный взрыв Чернобыльской АЭС аукнулся аж Швеции. Но и Чернобыль — пустяк по сравнению с теми трагедиями, которые могут развернуться.
Другой вариант, почти столь же страшный, — если Россия всю свою ресурсную мощь направит на союз с Китаем и поддержку Китая. История показывает, что россияне готовы пойти на очень большие экономические жертвы ради решения политических задач. Китай сегодня выглядит единственной силой, способной бросить реальный вызов однополярному миру по-западному.
При этом, учитывая гигантские американо-китайские экономические связи, неочевидно, что Пекин захочет вступать с Западом в военно-политическое, но экономически убыточное противостояние. Нет оснований и ожидать военного союза России и Китая. Пекин не раз давал это понять, даже в рамках Шанхайской организации.
Запад, безусловно, останется для России центром огромного политического, идейного, культурного и технологического притяжения, в то время как Китай уже сегодня является для нее все более мощным центром притяжения экономического. В ближайшие четверть века Россия рискует оказаться в положении нынешней Украины, раздираемой между двумя глобальными центрами, особенно если российская экономика, на которую лягут неизбежные в такой ситуации огромные военные расходы, будет оставаться экономикой энергоресурсов, а разница в уровне жизни между регионами страны будет расти. России необходимо избежать этой участи.
Что интересно, путь холодной войны, который сегодня вполне реален, — это не идеологическая война. По большому счету Владимир Путин ничем идеологически не отличается от Барака Обамы — он не коммунист, не фашист, не националист. Вполне рыночно-либеральный политик. Да, он патриот своей страны — но и Обама патриот своей страны. Отличие — в моральном кодексе, то есть не идеологическое, а скорее этическое. Холодная война, которая сегодня надвигается на мир, не будет войной идеологий. Это будет война моральных принципов. А это очень опасно, потому что уже близко к религиозным войнам. Это спор по поводу фундаментальных понятий, а не соревнование двух социально-политических систем, как принято было говорить 30 лет назад.
Впервые в новейшей истории Запад попытался навязать остальному миру ценности, лежащие на уровне национального кода. Если коммунистическая идеология все же не входила в национальный код россиян, то семейные ценности и религиозные представления как раз относятся к этой сфере. Именно поэтому, как мы уже говорили, водораздел мейнстрима и оппозиции проходит по странной траектории отношения к «Пусси Райот» и гей-парадам.
