Ловушка уверенности. История кризиса демократии от Первой мировой войны до наших дней - Дэвид Рансимен
Советский Союз пережил событие, которое, как надеялся Кеннан, могло бы ускорить его крах – передачу власти от одного руководителя другому. Сталин умер в 1953 г., и после жестокой партийной борьбы его сменил Хрущев. Новый лидер предпринял ряд попыток изменить политическую культуру Советского Союза, критикуя своего предшественника и запустив некоторые довольно беспорядочные реформы наиболее репрессивных структур государства. Но вскоре все это кончилось. Эксперименты с открытостью быстро прикрыли, и режим снова взял контроль в свои руки. Кеннан был по-прежнему убежден в том, что негибкость Запада аннулировала реформы Хрущева, прежде чем они могли разъесть основы советской системы. Придерживаясь наижесточайшей версии сдерживания – не уступать ни пяди земли – США помогли сторонникам жесткой политики в Москве вернуть себе власть. Подражание русским привело к тому, что русские стали подражать сами себе.
Так или иначе, Советы смогли осуществить передачу власти между политическими поколениями и не развалились. К 1962 г. именно демократии выглядели так, словно бы они боялись меняться. Большинством из них управляли старики, которые, казалось, не желали уходить. Часто эти люди были, подобно Неру, отцами-основателями политических систем, которыми они правили. Отец западногерманской демократии Конрад Аденауэр в 1962 г. был по-прежнему на посту, как и отец израильской демократии Давид Бен-Гурион. Во Франции во главе пятой республики стоял ее архитектор Шарль де Голль, который замышлял ее в качестве инструмента президентской власти и своего личного престижа. Ни одна из этих демократий не смогла к этому моменту передать верховную власть (Израиль сделал попытку в 1954 г., однако через год Бен-Гуриона снова позвали к рулю; казалось, что страна без него никак не управится). Было не совсем понятно, что приведет к смене караула. Может быть, сначала старики должны были умереть?
Казалось, что стабильность многих новых демократий куплена высокой ценой. А потому возникал вопрос, действительно ли это демократии. Западная Германия, Франция, Индия и Израиль некоторым комментаторам представлялись, скорее уж, патерналистскими режимами, в которых дети боялись того, что надо будет жить без взрослых. Альтернатива, впрочем, была не намного привлекательнее. Новые демократии, умевшие менять своих лидеров, казалось, не могли остановиться. Япония сменила семерых премьер-министров за одно десятилетие, предшествующее 1962 г., а Италия – десятерых. Во Франции в период 1947–1958 гг. сменилось 20 правительств, что как раз и позволило Пятой республике де Голля прийти на место Четвертой республики. Двойная проблема демократии оставалась все той же: она меняла свои мнения либо слишком быстро, либо слишком медленно.
В 1962 г. вопрос о том, как найти путь между нестабильностью и политическим склерозом, наиболее остро встал в Западной Германии. Аденауэру на тот момент было 86 лет, Кеннеди он вполне годился в дедушки. В 1917 г., когда родился Кеннеди, Аденауэр был уже мэром Кёльна. Он пережил все катастрофические взлеты и падения немецкой демократии первой половины XX в. Он считал, что его задача – не допустить ничего подобного в будущем. Западной Германии была нужна стабильность, безопасность и сильная рука, которая держит штурвал. И Аденауэр полагал, что нет другого человека, который мог бы выполнить эту задачу. В 1954 г. на одной конференции подслушали, как он жалуется министрам иностранных дел Бельгии и Люксембурга: «Что станет с Германией, когда я уйду?» Приход к власти де Голля и довольно хорошие отношения, которые Аденауэр с ним установил, лишь укрепляли его в том, что никто другой для этой работы не годится: великие государственные мужи нуждаются друг в друге. В 1961 г. его убедили взять на себя обязательство уйти в отставку до следующих федеральных выборов, но это должно было случиться только в 1965 г., когда ему исполнилось бы уже 89 лет. Кто знал, что случится за это время?
Западная Германия считалась функционирующей демократией, а это означало, что ни один руководитель не является незаменимым. Как же в таком случае вывести со сцены этого конкретного руководителя? Именно этот вопрос стал главным в Западной Германии в 1962 г., вызвав оцепенение в партии самого Аденауэра, правоцентристском Христианско-демократическом союзе (ХДС). Преемники выстроились в очередь и использовали все средства для получения поста, за который Аденауэр цеплялся еще крепче прежнего. Он считал, что ни один из преемников не подходит, а своего любимца, министра финансов Людвига Эрхарда, архитектора западно-германского экономического «чуда», считал самым неподходящим. Аденаэур видел в Эрхарде технического специалиста, а не государственного деятеля, и думал, что западногерманская демократия не переживет даже кратковременного периода слабого политического руководства. Однако нежелание Аденауэра сдвинуться с мертвой точки грозило дестабилизировать демократию, которую он, по его словам, желал сберечь. И в его собственной партии с дисциплиной было все хуже и хуже. Его авторитет открыто оспаривали. Западногерманская демократия, казалось, попала в ловушку: неспособность сместить Аденауэра создавала разобщенность и склоки, из-за которых Аденауэр, как сам он считал, должен был оставаться на посту.
В конечном счете этот мертвый узел разрубили скандалом. Весь 1962 г. левоцентристский журнал «Der Spiegel» в своих публикациях вел борьбу с Францом Йозефом Штраусом, воинственным министром обороны Аденауэра, выступавшим в роли громоотвода, принимавшего на себя критику его правительства. Штраус ранее уже подавал в суд на «Der Spiegel» из-за статьи, в которой его называли диктатором; суд вынес решение в пользу Штрауса, но по чисто техническим причинам. Затем журнал обвинил министра в том, что он нажился на военных контрактах с Америкой; Штраус снова подал в суд и снова выиграл, но лишь частично. Наконец, 10 октября журнал опубликовал подробности секретных натовских маневров, предпринятых в прошлом месяце, которые, по мнению журнала, доказывали некомпетентность и несостоятельность западногерманской оборонной программы, руководимой Штраусом. Также в статье утверждалось, что Штраус желает заменить обычные немецкие вооружения тактическим ядерным оружием, которое он мог бы использовать для нанесения упреждающего удара. Штраус в ответ обвинил журнал в государственной измене.
Ночью 26 октября Штраус с разрешения Аденауэра приказал провести обыски в офисах «Der Spiegel». Они были проведены без консультаций с другими членами правительства, причем другие министры считали, что их намеренно оставили в неведении. На следующий день Штраус приказал арестовать редактора журнала Рудольфа Аугштайна и его заместителя Конрада Алерса, который написал оскорбительную для Штрауса статью. Результатом стал взрыв всеобщего негодования. По всей стране собирались люди, чтобы выступить в защиту свободы прессы. Другие газеты, представляющие весь политический спектр, выразили свое возмущение нарушением их права публиковать критические статьи и произволом арестов. 31 октября министр юстиции Вольфганг Штаммбергер подал в отставку, заявив, что он не был проинформирован о решении предпринять шаги против журнала и его редакторов. Штаммбергер был членом коалиционной партии в правительстве Аденауэра, Свободной демократической партии
