Андрей Ходов - Утомленная фея
– Что толку обижаться? Этот подход мне уже знаком. Климовщина?
– Вы говорите о Григории Климове? Да? Его теоретические построения довольно оригинальны, но грешат серьезной однобокостью. В его трактовке пассионарии-дегенераты выступают как метафизическое зло, источник всех бед человечества. На самом деле это не так. Если бы пассионариев не было, то человек до сих пор жил в пещерах. Цивилизация просто не сложилась бы, исчезни этот важный фактор развития. Другое дело, что все хорошо в меру. А перед каждым настоящим пассионарием встает вопрос личного выбора. Можно, конечно, затаить злобу на весь мир и попытаться причинить окружающим максимум неприятностей. Таких очень много, слишком много на мой взгляд. А можно плюнуть на личные проблемы и обиды и направить свою энергию на службу своему народу и человечеству. Помните у Климова: самые лучшие святые, мол, получаются из самых крупных чертей. А каков ваш выбор?
– Ты сама знаешь. Свой выбор я уже сделал, только… неприятно мне это. Чувствуешь себя чудовищем.
– Перебьетесь! Засуньте свои комплексы куда подальше и делайте, что должны. Все мы по-своему чудовища.
– Понимаю, – Верховный внимательно посмотрел на Симу, – у каждого свои скелеты в шкафу.
Сима без труда вычислила ход его мыслей, но не стала оправдываться. – Зачем разочаровывать человека? Так даже пикантнее.
– Хорошо, Серафима, догадываюсь, что у тебя готов очередной план?
– Это трудно назвать планом, но нечто подобное имеется. – Сима спокойно изложила приготовленную концепцию.
– Д-а-а, и по советским, и по западным меркам… это можно считать людоедской доктриной.
– Все относительно, ведь с определенной позиции она выглядит предельно человеколюбивой. Надо только правильно расставить приоритеты. Что я, собственно, и сделала. Так как, возьметесь ее реализовывать?
– Мне надо подумать. Крови я не боюсь, но…
– Тот, кто представляет себе солидаризм как нечто благостное, простирающее свои защитные крыла над всеми и вся, совершает серьезную ошибку. Солидаризм, это, по сути, просто стратегия коллективного выживания. Он может быть очень жесток. Степень этой жестокости напрямую зависит от конкретной жизненной ситуации. Помните, в середине 80х годов в советском прокате шла лента Имамуры «Легенда о Нараяме». В ней была показана жизнь затерянной в горах японской общины. Земли, как Вы сами понимаете, с гулькин нос. Да и та… заставляет желать лучшего. Количество возможных едоков строго ограничено. Большую часть новорожденных мальчиков приходится просто убивать. Собственно, сам фильм начинается со сцены перебранки из-за трупика младенца оттаявшего весной на соседской территории. Соседей же возмущает вовсе не сам факт убийства ребенка, а то, что его перебросили через межу. Новорожденных девочек не убивают, а выращивают до того момента, когда их можно продать в ближайший райцентр… в публичный дом. Вырученные же деньги идут на уплату налогов. Достигших 70 летнего возраста стариков по первому снежку полагается относить на деревенское кладбище к горе Нараяма и оставлять там умирать. Сия обязанность возлагается на старшего сына. Весьма колоритен эпизод с семьей местных придурков, которые пренебрегли негласным соглашением по ограничению рождаемости и, как следствие, вынуждены были пополнять свой стол мелким воровством у соседей. Собравшиеся односельчане закопали их живьем в землю. А в целом в деревне живут вовсе не бездушные монстры, а нормальные, сердечные люди, всегда готовые прийти на помощь соседу. Престарелая главная героиня в свое последнее перед Нараямой лето спешит устроить все дела своих детей. Ее старший сын очень любит мать и переживает.
Это все тоже солидаризм. Он довольно безжалостно отсекает крайности. Конечно если простору побольше, то в убийстве стариков и детей не возникает необходимости. Но всевозможные «никчемы» подвергаются в общине выраженному остракизму. Подобная же участь грозит и слишком сильным и прытким, пытающимся навязать обществу свои правила игры. Их тоже могут, как минимум, изгнать из общины, дабы не мутили воду. Таким образом, солидаризм направлен, преимущественно, на сохранение основного ядра общества. Безбедное же существование и даже само выживание крайностей, отнюдь, не гарантируется.
Либерализм же, напротив, направлен именно на поддержке крайностей. С одной стороны это элита, которая перераспределяет в свою пользу большую часть общественных ресурсов. С другой стороны всевозможные придурки, преступники, извращенцы…. Подразумевается, что нормальные могут прокрутиться сами. Причем столь явная забота либералов о всевозможных уродах подается как высшее достижение цивилизации. Климов, например, объясняет этот феномен известной солидарностью дегенератов. Мол, дегенеративные элиты воспринимают отбросы общества как своих кровных братьев, «родственные души». Понятно, что при таком подходе к делу здоровое ядро общества будет постепенно сокращаться. В конечном итоге останется только элита в окружении сборища больных недоумков. Если, конечно, все не рухнет раньше. Не слишком-то приятная перспектива.
Правда если поразмыслить, то и от либерализма бывает некоторая польза. Ведь идея прогресса ради прогресса абсолютно чужда солидарному обществу. Не-то чтобы оно вовсе не было способно к динамичному развитию. Но таковое динамичное развитие возникает в солидарном обществе только в ответ на весьма конкретные исторические вызовы или реальные опасности. Ежели таковых не наблюдается, то никто и не станет тратить энергию и не возобновляемые ресурсы на какой-то там мифический прогресс. «От добра… добра не ищут», вот основное кредо солидаризма. В спокойное время, понятно. В другие же времена оно часто заменяется на принцип – «делай… или умри». Приходится признать, что многими достижениями прогресса, особенно технического, человечество обязано именно либеральным обществам. Так сказать их прощальные подарки перед гибелью. Только стоило ли так гнать лошадей с этим самым прогрессом? Может медленно, но верно – получше будет?
С минуту длилось молчание. Потом Сима сказала, –Не надо отвечать, я все понимаю… вернемся к этому вопросу позднее. Через неделю? Договорились!
Сима хотела закончить разговор и отправить собеседника домой, но тот жестом показал, что повестка дня не исчерпана. – Давно хотел спросить. Почему вы два года назад прекратили свои передачи по теле– и радиоканалам?
– Чтобы мир в техническом плане в позапрошлый век не откатился. Кошмар, но некоторые ретивые правители начали и радиоприемники у населения изымать. Что оставалось делать?
Снова они встретились только через полторы недели. Разговор получился довольно тяжелым, но согласие было достигнуто.
Сима валялась на диване и читала трактат Сунь Цзы «Искусство войны» на китайском языке. Видно бумагу в те времена ценили, ибо текст состоял из коротких тезисов, сам трактат был довольно коротким. По замыслу автора мысли вбивались в голову читателя как гвозди в доску. «Поэтому самая лучшая война – разбить замыслы противника; на следующем месте – разбить его союзы; на следующем месте – разбить его войска. Самое худшее – осаждать крепости», – неплохо сказано. Закончив чтение, Сима с сожалением отложила книгу, поднялась с дивана и со вкусом потянулась. Тело требовало движения, поэтому настала очередь спортивного зала: больше часа разных упражнений, плюс бассейн и сауна. Потом обед и чай. В воскресенье можно было никуда не торопиться и все делать со вкусом. Прихлебывая чай, Сима боролась с собой. – Пойти поработать или позволить себе посибаритствовать до вечера? Выходной день, как-никак. Ладно, ежедневную сводку просмотрю и шабаш. – Заключив сделку с совестью, направилась к компьютеру, где быстро просмотрела текущие материалы.
– Ничего экстраординарного, обычная рутина. Впрочем,… Контактер, эта эпидемия в Северной Америке, что в ней такого тревожного, коль ты включил ее в сводку?
– Необычно высокая смертность. Собственно, выживших нет вообще. Хочу обратить внимание, что первые случаи заболевания отмечены в районе городка Фредерик. Рядом с этим городком был расположен Форт-Детрик, крупный центр по разработке биологического оружия. Он был взорван по твоему приказу в числе прочих военных лабораторий США.
– Ага, а приказа о последующем обеззараживании местности я, конечно, тебе не отдавала. А сам ты не спросил.
– Верно, такого приказа я не получал.
– Зато ты получил указание предупреждать меня об наиболее опасных последствиях моих приказов.
– Энергетические заряды, которые уничтожили лаборатории Форт-Детрика, были размещены таким образом, чтобы практически полностью исключить возможность выживания микроорганизмов, над которыми там работали. Следовательно, высокой степени прогнозируемой опасности не было. Могу предположить, что на объекте имелось хорошо засекреченная лаборатория, информация о которой отсутствовала в файлах базы и других источниках, которые были мне известны.
