Жан Грав - Умирающее общество и Анархія

Мы должны привыкнуть принимать вещи хладнокровно: не смотрѣть в увеличительное стекло на то, к чему мы стремимся, и, наоборот, в противуположное стекло бинокля – на то, что представляет для нас опасность. Мы ищем правды и если мы будем обманывать себя и других, то ту революцію, которую мы, может быть, вызовем, придется начинать сначала.

Наши противники говорят нам о неосуществимости нашего идеала обыкновенно только тогда, когда у них нѣт других аргументов, и этот послѣдній аргумент довольно затруднителен, если не по существу, то по формѣ, потому что в современном обществѣ, наш идеал в самом дѣлѣ может очень легко показаться утопіей. Человѣку, никогда не выходившему умственно за предѣлы существующаго, очень трудно представить себѣ, что можно жить без правительства, без законов, без судей, без полиціи и без всякой другой власти, без каких бы то ни было денежных знаков, когда в наше время людям и так уже трудно столковаться между собою, несмотря на существованіе законов, которые считаются обыкновенно созданными именно для облегченія соглашеній между людьми.

Мы не можем выставить против этого возраженія никаких фактических доказательств, потому что наш идеал пока еще находится в будущем. Мы можем, конечно, указывать на существующія в современном человѣчествѣ теченія, на разныя частичныя попытки осуществленія этого идеала в маленьких размѣрах, но какое все это может имѣть вліяніе на предубѣжденный ум, не идущій в своих стремленіях дальше улучшенія того, что существует?

Совершенно отвергнуть этот аргумент? Это значило бы спрятать, как страус, голову под крыло: возраженіе осталось [бы] все-таки в полной силѣ. Отвѣтить какими-нибудь софизмам[и?] Мы оказались бы в глухом переулкѣ, выйти из котораго мо[жно] только при помощи новых софизмов. От этого рода пріемов и[не читаемо] никогда ничего не выигрывают. Если мы хотим дѣйствител[ьно] выяснить вопрос и отвѣтить на всѣ противупоставляемые аргументы, мы должны сами искать возраженій, должны ст[а]раться вызывать их, чтобы затѣм по возможности найти на них отвѣт. И прежде всего мы должны высказываться ясно и опредѣленно, не пугаясь настоящей правды, потому что мы стремимся именно к правдѣ. Раз мы заявили, что она лежит в основѣ наших идей, мы должны доказать это тѣм, чтобы всегда и повсюду стремиться найти ее.

Мы вполнѣ сознаем, что такое признаніе не имѣет в себѣ ничего особенно привлекательнаго для массы, что оно не может увлечь ее за собою; нѣкоторые из наших товарищей, может быть, даже обвинят нас в том, что, недостаточно скрывая темныя стороны нашего общественнаго міросозерцанія, мы сѣем в наших рядах безнадежность и разочарованіе.

Такой упрек будет ничѣм иным, как слѣдом вліянія различных политических партій. С какой стати мы будем обѣщать то, исполненіе чего от нас не зависит, и подготовлять, таким образом, реакцію, которая обратится против нас?

Если бы мы составляли политическую партію, стремящуюся к завоеванію власти, тогда, конечно, мы могли бы обѣщать людям все, что угодно, лишь бы только они помогли нам в нашем предпріятіи; но у анархистов дѣло обстоит иначе: нам нечего обѣщать, нечего просить, нечего давать. И когда нам возражают, что наш идеал неосуществим, нам не остается ничего другого, как указать на факты, в которых обнаруживается стремленіе человѣчества пойти именно по этому направленію, а затѣм вновь показать вытекающія из современнаго строя бѣдствія, ложность его основ и недѣйствительность всѣх реформ, предлагавшихся до сих пор в видах успокоенія умов. Мы скажем затѣм, что перед людьми, в концѣ-концов, стоит все та же альтернатива: или продолжать терпѣть эксплуатацію, или прибѣгнуть к революціи, причем успѣшность этой революціи будет зависѣть от того, насколько сильно они захотят осуществленія идеала, который они признают желательным. Вот все, что мы можем сдѣлать; остальное же будет зависѣть не от нас.

Мы, лично, не сторонники пропаганды при помощи громких – высокопарных или сантиментальных – фраз: онѣ только заставляют людей надѣяться на немедленное исполненіе их желаній, а это – невозможно. Люди входят в движеніе полными огня и энтузіазма, думая, что вот-вот достигнут намѣченной цѣли, а затѣм понемногу разочаровываются и безслѣдно исчезают один за другим. Сколько мы видѣли за послѣдніе десять лѣт в наших кружках таких товарищей, которые хотѣли разрушить сейчас же, как Самсон, зданіе храма? А гдѣ они теперь?

Мы хотим дѣлать дѣло менѣе громкое, менѣе блестящее, но болѣе прочное. Мы хотим дѣйствовать не только на чувство людей, но и на их ум, на их логику. Это не значит, что мы относимся отрицательно к пропагандистам, которые, главным образом, умѣют дѣйствовать на чувство: всякій дѣлает свое дѣло сообразно своим взглядам, своему темпераменту. Но мы ищем, не людей вѣрующих, а людей убѣжденных. Пусть тѣ, которые входят в наше движеніе, знают заранѣе всѣ трудности, с которыми им придется встрѣтиться, они должны подготовиться к борьбѣ с ними, чтобы не впасть в разочарованіе при первой же неудачѣ. Путь наш долог и труден и прежде, чѣм вступить на него, мы должны испробовать силу своей воли и своих мышц: многіе изранят себя о придорожные камни, придется нам иногда оставлять на дорогѣ и трупы товарищей. Пусть тѣ, в ком нѣт достаточной силы духа, лучше остаются дома: они только послужат помѣхой для двигающагося вперед отряда.

Другой предразсудок, довольно распространенный среди анархистов, состоит в том, чтобы смотреть на массу как на какое-то тѣсто, из которой можно вылѣпить что угодно и которой, поэтому заниматься не стоит. Источник его коренится в том, что люди, сдѣлавшіе, сравнительно с другими, шаг вперед, считают себя какими-то пророками, стоящими выше обыкновенных смертных. «Мы заставим массу сдѣлать то-то, мы поведем ее за собою», говорят они, совершенно уподобляясь в этом любому диктатору. Этот взгляд на массу – ничто иное, как наслѣдіе нашего прошлаго, основаннаго на понятіи о власти.

Мы нисколько не отрицаем вліянія меньшинства на толпу: наоборот, мы именно потому и стараемся дѣйствовать как можно энергичнѣе, что убѣждены в этом вліяніи; но мы думаем, что единственный путь, которым анархисты могут, в момент революціи, повліять на массу, это – практическое дѣло, пропаганда собственным примѣром, который один только может увлечь толпу. При этом нужно имѣть в виду, что такое вліяніе будет возможно только тогда, когда эта масса будет до извѣстной степени подготовлена предварительной, ясной, и опредѣленной пропагандой, когда она сама придет в движеніе под вліяніем воспринятых раньше идей.

И вот, если мы сумѣем надлежащим образом распространить теперь наши взгляды, в этот момент окажется их вліяніе; только при условіи, если мы будем выяснять их и дѣлать доступными для всѣх, можем мы разсчитывать на долю участія в будущем общественном переворотѣ. Тогда нам не придется уже бояться, что за нами не пойдут; единственной опасностью будут тогда, наоборот, тѣ преграды, которыя захотят поставить движенію люди, которые будут считать себя его вожаками.

В революціях толпа всегда идет дальше предшественников движенія. Будем же поэтому как можно шире распространять наши убѣжденія, будем как можно лучше выяснять их, будем даже повторяться, если нужно, – и не будем закрывать глаза на правду. И такая пропаганда не только не оттолкнет людей от нашего дѣла, но, наоборот, привлечет к нему всѣх тѣх, кто жаждет свободы и справедливости.

Примечания

1

В использованном графическом оригинале отсутствовали страницы 26 и 27. (прим. fb2)

2

Мы не будем приводить здѣсь всѣх фактов, потому что не имѣем в виду излагать их, а только хотим объяснить, как именно представляем мы себѣ семью будущаго. Читателей же, которые захотят изучить вопрос основательнѣе, мы отсылаем к спеціальным трудам.

3

Здѣсь слѣдовало бы изложить наш взгляд на воспитаніе дѣтей в будущем обществѣ, но это уже было сдѣлано в книжкѣ «Общество на другой день послѣ революціи» (Société au lendemain de la revolution) в главѣ о «Ребенкѣ в новом обществѣ».

4

В этой главѣ автор разбирает, главным образом, ту форму правленія, которая существует во Франціи; но очевидно, что если его аргументы вѣрны по отношенію к этой, наиболѣе демократической формѣ, то они тѣм болѣе приложимы к другим. Прим. пер.

5

G. de Molinari: «Évolution politique et économique du XIX-е siècle».

6

Это было написано в началѣ 90-х годов и автор имѣет здѣсь в виду дѣло о мелинитѣ, но с тѣх пор дѣло Дрейфуса еще гораздо ярче показало нравственный уровень оффіціальных защитников страны. Прим. пер.

7

Вообще, вакса играет в полковой жизни большую роль. Мнѣ вспоминается один ротный командир морской пѣхоты, который однажды объявил солдатам, что у него остались свободныя суммы, и что, поэтому, количество провизіи, отпускаемой на каждаго солдата будет увеличено, так что они на другой же день могут получить сверхштатное количество.... ваксы и воска!