Юрий Мухин - Опасная тайна

ЕГО ВЫБОР

Напомню, Гитлер был категорическим противником войны с Великобританией и считал англичан естествен­ными союзниками Германии. И дело здесь не в арийском происхождении англосаксов, хотя и это в размышлениях Гитлера присутствовало. Гитлер был сторонник автаркии для немцев, т.е. состояния, когда страна сама себя обес­печивает и не нуждается во внешней торговле. Именно поэтому Гитлер и стремился приобрести для немцев не­обходимое жизненное пространство. А Великобритания зависела от внешней торговли со своими колониями и доминионами, и для нее врагом было не государство-ав­таркия, а тот, кто на эту торговлю покушается. Поэтому, как считал Гитлер, не являясь конкурентом Британской империи, Германия является ее естественным союзником. Гитлер, отдадим должное его уму, прекрасно видел, что без сильного союзника, такого как Германия или Япо­ния, Британская империя существовать не сможет. За 15 лет до того, как Рузвельт прямо потребовал от Черчилля впустить доллар в зону фунта стерлингов, Гитлер писал в «Моей борьбе» (шрифтом мною выделено поистине уди­вительное для 1924 г. предвидение Гитлера. — Ю.М.):

«Труднее обстоит дело с Англией. В этой стране «самой свободной демократии» евреи обходным пу­тем все еще неограниченно диктуют свою волю об­щественному мнению. Все-таки и в Англии мы ви­дим уже непрерывную борьбу между представителя­ми подлинно британских государственных интересов, с одной стороны, и защитниками еврейской мировой диктатуры — с другой.

Насколько острый характер зачастую принимают эти противоречия, впервые можно было видеть после войны в той разнице позиций в японском вопросе, ка­кая выразилась во взглядах английского правительст­ва, с одной стороны, и английской прессы, с другой.

Тотчас же по окончании мировой войны между Америкой и Японией, как известно, возникло старое взаимное раздражение. Великие европейские мировые державы, разумеется, тоже не смогли остаться равно­душными перед лицом новой военной опасности. Ме­жду Англией и Америкой, как известно, существует немало родственных связей. Но связи эти ни в коей мере не мешают возникнуть в Англии чувству извест­ной зависти и озабоченности по поводу чрезмерно­го усиления Американского союза во всех областях международной политики и экономики. Еще недав­но Америка была колонией, еще недавно все смотре­ли на эту страну как на дитя великой матери — Анг­лии. И вот теперь Америка становится владычицей всего мира. Вполне понятно, что Англия в тревожном беспокойстве пересматривает все свои старые союзы и британское государственное искусство с боязнью смотрит в будущее, как бы не наступил момент, когда формула «Англия — владычица морей» сменится фор­мулой: «Америка — владычица морей». Справиться с американским государственным колоссом с его бес­численными богатствами и нетронутой, неистощен­ной землей труднее, чем справиться с окруженной со всех сторон Германией. Если в момент, когда будет решаться спор между Англией и Америкой, Англия бу­дет предоставлена сама себе, то приговор ей подписан заранее. Вот почему Англия так жадно стремится к союзу с желтой нацией, который с чисто расовой точ­ки зрения может быть и довольно сомнителен, зато с государственно-политической точки зрения являет­ся единственной возможностью подкрепить мировое положение Великобритании против быстро растуще­го влияния американского континента.

И что же мы видели? В то время как английское правительство, несмотря на сотрудничество с Амери­кой на европейских фронтах, не хотело ослаблять сво­их связей с азиатским партнером, — еврейская прес­са в Англии самым решительным образом ударила в тыл англо-японскому союзу.

Спрашивается: как же это было возможно, что те самые еврейские органы, которые вплоть до 1918 г. ни на минуту не переставали служить идее британской борьбы против немецкого государства, тут вдруг по­шли своими собственными путями, как бы нарушив свою клятву верности?

Дело объясняется очень просто. Уничтожения Германии требовали в первую очередь не интере­сы Англии, а интересы еврейства. Подлинные госу­дарственные интересы Англии не требуют также и уничтожения Японии. Это тоже нужно только евреям, стремящимся, как известно, к неограниченному гос­подству над всем миром. Вот и получается, что, пока Англия озабочена только тем, чтобы укрепить свое положение в мире, евреи в то же время готовятся за­хватить господство над всем миром»[87].

Как видите, в этом вопросе государственное предви­дение Гитлера не подвело — оставшись одна, без союзни­ков, победившая во Второй мировой войне Британская империя распалась, а сегодня она — откровенная марио­нетка США, без малейших намеков на собственную на­циональную политику. Даже Германия с Францией выгля­дят более самостоятельными. Гитлер стремился к союзу с Великобританией не потому, что так уж сильно ее жалел. Тут был трезвый расчет: союзу Германии, простирающей­ся до Уральских гор и Каспийского моря, и Британской империи тысячу лет ничего не будет грозить.

Гитлер, судя по всему, полагал, что, удовлетворив сио­нистов в Лондоне Палестиной, можно будет ожидать от них давления на британскую аристократию с целью заключения мира. И сионисты ему это, надо думать, обещали. Сам же Гитлер делал все, чтобы заключить мир с Великобритани­ей, он ей предлагал этот мир неоднократно, он второго че­ловека в партии, Рудольфа Гесса, в мае 1941 г. послал в Анг­лию для переговоров по поводу мира и союза.

Естественно, что тайный союз Гитлер имел не с аме­риканскими сионистами, а с британскими. Особенно хоро­шо это видно по тому, как он поступил в декабре 1941 г. Этот, по меньшей мере, удивительный поступок также никак не рассматривается историками, даже с позиции сумасшествия Гитлера.

На тот момент сложилась такая ситуация.

ОШИБКА СРОДНИ ПРЕСТУПЛЕНИЮ

Британская империя вела отчаянную борьбу с Герма­нией, отмеченную на тот момент сплошной цепью пора­жений империи. Ее союзник, СССР, также терпел пораже­ния на всех фронтах, небольшие победы (под Ростовом и под Москвой) в расчет не принимались, поскольку нем­цы уже захватили Украину с Донбассом и вот-вот долж­ны были взять Москву. США в войну не вступали и лишь оказывали Британии «помощь» за наличные деньги, в связи с чем Британская империя начисто исчерпала весь золотовалютный запас. А Гитлер постоянно предлагал ей мир, подчеркнем — не капитуляцию, а почетный мир. Но поскольку Британия не соглашалась, Гитлер к 1942 г. уси­лил ее морскую блокаду, одновременно ведя бомбарди­ровки английских городов.

В стане врагов Германия, Италия и Япония (с рядом мелких стран, типа Венгрии) были связаны с 27.09.1940 г. Антикоминтерновским пактом («осью Рим—Берлин—То­кио»). Но это был оборонительный союз: эти страны обя­зывались вступать в войну только в случае, если какая-нибудь из них подвергнется агрессии. Поэтому, когда Гер­мания напала на СССР, Япония и не подумала вступить в войну — агрессором являлась Германия.

Сам Гитлер был по натуре человеком осторожным и, как вы прочли выше, по мнению Манштейна, даже нере­шительным. Причем его кредо, навязчиво предлагаемое читателю по всему тексту «Моей борьбы», заключалось в уменьшении количества врагов Германии дипломати­ческим путем. К примеру:

«Если немецкая нация хочет покончить с гро­зящей ей опасностью истребления в Европе, она не должна впадать в ошибки предвоенной эпохи и нажи­вать себе врагов направо и налево. Нет, она должна отдать себе ясный ответ, какой же из противников яв­ляется самым опасным, и затем концентрировать все свои силы, чтобы ударить по этому противнику»[88].

О мире с Британской империей Гитлер думал посто­янно, и сообщения об этом имеются у всех. Гальдер в де­кабре 1941 г. отметил в дневнике: «Фюрер все еще надеет­ся вступить в сделку с Англией за счет Франции». Чуть позже, в конце января 1942 г., Пиккер записал такое вы­сказывание Гитлера:

«С капиталистической точки зрения Англия — богатейшая в мире страна. Буржуа способен на под­виг, как только протянешь руку к его кошельку Ос­таются только две возможности: уйти из Европы и удержать Восток и наоборот; и то и другое удержать невозможно. Смена правительства будет вызвана ре­шением уйти из Европы. Английская буржуазия со­храняет за Черчиллем его должность до тех пор, пока есть стремление при всех обстоятельствах продол­жать эту войну Будь она похитрее, она бы закончила ее и нанесла бы тем самым страшный удар Рузвель­ту. Она бы могла сказать: Англия не в состоянии про­должать войну. Помочь вы нам не можете, и мы вы­нуждены занять другую позицию в отношении Евро­пы. Произойдет крах американской экономики, падет Рузвельт, и Америка перестанет представлять опас­ность для Англии»[89].