Валерий Соловей - Революtion!

Подобное виртуальное сотрудничество заложило основу для политического взаимодействия либералов и националистов (а также всех других кластеров) в революционном движении, развернувшемся в России с декабря 2011 г.

Как и в Египте, московские митинги протеста стали стихийным объединением различных политических и гражданских сил, разделявших общедемократические требования. Как и в Египте, ядро митингующих составили образованные работающие молодые люди в возрасте до 30 лет. Как и в Египте, ключевую роль в информировании и мобилизации участников протестов сыграли социальные медиа. В этом отношении они опережали традиционные и интернет-СМИ.

Базовой социальной сетью для мобилизации сторонников оппозиции выступил Facebook. Как позже отмечали западные исследователи: «Несмотря на то что число пользователей социальной сети ВКонтакте в России куда больше, различные исследования показали, что именно Фейсбук сыграл решающую роль в организационных и мобилизаторских усилиях „Болотного движения“, в особенности в условиях отсутствия формальной организационной инфраструктуры. Кроме того, если человек являлся пользователем Фейсбука, он с куда большей вероятностью, чем пользователь ВКонтакте, считал, что результаты выборов 2011 года были фальсифицированы»[83].

В Фейсбуке была создана группа «Митинг за честные выборы!». Хотя подобные сообщества для подготовки митингов создавались и ранее, до декабря 2011 г. численность записавшихся на то или иное политическое мероприятие никогда не превышала двух-трех тысяч человек. Но уже на митинг 10 декабря на Болотной площади в группе записалось более 35 тысяч человек, а на проспекте Сахарова – примерно 50 тыс., что стало абсолютным рекордом.

На платформе группы проводились опросы аудитории по различным темам, связанным с протестной активностью (в частности, определялись спикеры митинга на проспекте Сахарова), а участники группы информировались о новых акциях. Кроме этого, в сообществе готовилась и распространялась графическая агитационная продукция, предназначенная для распространения не только в социальных сетях и блогах, но и офлайн.

Организаторами группы был запущен официальный аккаунт митингов в Twitter @WakeUpR, где активно распространялись агитационные и информационные материалы, приуроченные к различным протестным акциям. Число подписчиков аккаунта достигало почти 40 тыс. человек.

Если социальные сети и Twitter послужили основными мобилизационными и агитационными инструментами протеста, то блоги традиционно выступали в качестве дискуссионных площадок. Многие блогеры публиковали правила поведения на митинге, призывая не допустить провокаций и столкновений с полицией. Главным рупором протестов стал Алексей Навальный, в блоге которого постоянно появлялись призывы к участию в митингах, а также агитационные и информационные материалы.

Весомый вклад в освещение протестных акций внесла и гражданская журналистика. 10 декабря 2011 г. агентство гражданской журналистики «Ридус» запустило в небо над Болотной площадью радиоуправляемую модель вертолета с камерой, фотографии с которой облетели все мировые информационные агентства, а сайт «Ридуса» за сутки просмотрели более миллиона раз.

Большой популярностью пользовались также любительские видеоклипы в Youtube, на которых были запечатлены фальсификации и различные нарушения на выборах, сделанные с помощью смартфонов. Клип, запечатлевший члена одного из московских избиркомов, готовившегося вбросить пачку бюллетеней в урну для голосования, набрал более миллиона просмотров. Широко разошлись в социальных сетях и копии протоколов, показывавшие несоответствие между результатами ручного подсчета голосов и теми, что размещены на официальном сайте Центральной избирательной комиссии.

В отличие от федерального телевидения, долгое время игнорировавшего происходившие в Москве события, онлайн-телеканал «Дождь» постоянно вел прямую трансляцию с места событий.

Разумеется, не новые медиа сами по себе стали первопричиной протеста. Однако именно они позволили протестующим в сжатые сроки наладить координацию и организовать гражданскую мобилизацию, а также проинформировать российскую и международную аудитории о происходящем. Социальные сети, блоги, видеосервисы и онлайн-телеканалы выступили альтернативным источником новостей в ситуации, когда контролируемые властью федеральные средства массовой информации хранили молчание.

В современной России в условиях наступления политической реакции значение социальных медиа выходит далеко за рамки мобилизационного инструмента. Из-за слабости оппозиционных партий, в том числе по причине нарастающего давления на них со стороны власти, социальные медиа фактически оказались субститутом формальных политических организаций.

В демократическом и националистическом кластерах блогосферы идет активное обсуждение актуальной проблематики, закладывающее основу для последующих действий, кристаллизуются ключевые политические идеи, лозунги и требования. Социальные сети – не только место для дискуссий, они фактически создали организационную и идейную площадку для оппозиции.

В 2014 г., после присоединения Крыма, произошла резкая поляризация демократического и националистического кластеров Рунета. Причем возникшая конфигурация оказалась более сложной, чем дихотомия: националисты за «Крымнаш», а либералы – против. Разграничительные линии прошли не между, а внутри кластеров. Однако постепенно острота конфликта стала спадать, уступая место реалистическому консенсусу: Крым «не бутерброд», status quo ante невозможен; идея «Новороссии» провалилась, а Украина выстояла; война в Донбассе – бессмысленная, беспощадная и никому не нужная.

К весне 2016 г. сотрудничество националистического и демократического кластеров Рунета восстановилось, реанимируя возможность совместных политических действий офлайн.

Внезапно проявившееся политическое значение социальных медиа в России, а также их высокая динамика, равно как и общая высокая динамика проникновения Интернета в общество, вынудили государственную власть России сформулировать новую, весьма агрессивную стратегию в киберпространстве.

До 2012 г. социальные сети мало занимали Кремль. Его линия в киберпространстве была предельно простой, если не сказать примитивной: размещать позитивные материалы о власти и негативные об оппозиции, поддерживать проправительственные сайты и игнорировать (атаковать при необходимости) оппозиционные.

Однако подобная политика совершенно не учитывала специфики Интернета как коммуникативного пространства, состоящего из ряда кластеров, которые могут не пересекаться. В результате крайне слабо выраженный проправительственный кластер оказался в фактической изоляции, в то время как оппозиционные кластеры, несмотря на политические и идеологические разногласия, успешно взаимодействовали. Если проправительственные сайты и форумы посещались преимущественно людьми и без того лояльными власти, то оппозиция расширяла свое влияние среди колеблющихся и неопределившихся.

Новый курс Кремля в киберпространстве начал оформляться с 2012 г. и поначалу включал в себя следующие три элемента: 1) проникновение через социальные сети во все слои общества; 2) формирование выгодной власти повестки дня и интерпретаций; 3) цензура и фильтрация – техническая и содержательная – нежелательного контента.

Первые два элемента этой политики подробно охарактеризованы в моей книге «Абсолютное оружие. Основы психологической войны и медиаманипулирования», и это описание не устарело, потому адресую интересующихся к ней[84]. В книге подробно описан и третий элемент нового курса Кремля – политика ограничения, контроля и фильтрации[85].

Именно эта составляющая постепенно стала играть все более важную роль в цифровой стратегии Кремля, которая в 2016 г. вообще приобрела новую качественную определенность. 24 мая известный протагонист жесткого курса, секретарь современной российской версии Политбюро – Совета безопасности России, Николай Патрушев, объявил Интернет инструментом «дестабилизации государств». По его словам, «сеть Интернет и другие современные информационные технологии все чаще применяются в процессе дестабилизации государств для вмешательства в их внутренние дела и подрыва национального суверенитета»[86].

Фактически это было заявление об опасности Интернета как вида коммуникации и как среды. То есть дело не в том, что через Интернет распространяется актуально и потенциально опасная информация. Опасен не контент, а Интернет per se.

Это равносильно тому, как если сказать: опасны не «Майн кампф», не «Поваренная книга анархиста», не брошюры и книги экстремистского содержания. Опасно книгопечатание, благодаря которому эта литература стала публичной. Кстати, телефон и почта тоже угрожают суверенитету России. Ведь террористы и «пятая колонна» пользуются ими.