Украинский рубеж. История и геополитика - Наталия Алексеевна Нарочницкая
Однако фашизм итальянского типа или хотя бы его элементы возникли одновременно, что не может быть случайным, почти во всех культурно-самобытных частях Европы после удручающих итогов Первой мировой войны и революций в Европе: в католических Франции, Испании, Португалии, Италии; в Европе англосаксонской и германской — Англии, Австрии, Германии; в Бельгии, Нидерландах, Дании, Скандинавии; наконец, в Европе православной и славянской — Греции, Болгарии, России, Югославии и даже в полумусульманской Албании.
По мнению Э. Нольте, энергия, вызванная из глубин общества, из самых традиционных крестьянских слоев, была направлена на «спасение либерального государства», что уже сомнительно. Католическая церковь вряд ли приветствовала «либеральную систему», в которой лаицизировались все общественные институты и образование, а антиклерикальные силы заполонили властные структуры и прессу. Однако «сумрачный германский гений» и западноевропейский «прометеевский» дух подавления и насилия оказались почему-то неспособны на христианскую антитезу как идеологии пролетарского интернационализма, так и либеральной атомизации, в результате чего «порыв» проявил все признаки вырождения — отношение к Церкви и к власти как служебному инструменту (Франко и Муссолини), насилие, экстремизм, шовинизм, экспансия.
Концепция Нольте заслоняет первостепенной важности вопрос: в противопоставлении фашизма либеральной системе исчезает различие между фашизмом итальянского типа и национал-социализмом, и главный грех их обоих сводится к отсутствию «американской демократии». Однако нежелание какого-либо народа установить у себя демократию есть его право и само по себе не несет вызова или угрозы миру, если только не сопровождается насильственным навязыванием этого выбора. Что же было вызовом и угрозой миру со стороны гитлеровского рейха, который развязал войну со всей Европой?
Попытка преодоления Версальской системы, в которой англосаксы примерно наказали немцев по принципу «Горе побежденным!», даже путем аншлюсов и локальных войн, если бы она лишь этим ограничилась, мало чем отличалась бы от прошлых периодических войн за сопредельные территории и вряд ли привела бы к Нюрнбергскому трибуналу. Гитлер провозгласил претензии на территории и страны, никогда не бывшие в орбите германских государств, как на западе, так и на востоке Европы. Такой проект нуждался в оправдании, которые дала языческая нацистская доктрина природной неравнородности людей и наций, отсутствующая у фашизма итальянского типа и у коммунизма.
Вместе это и стало грандиозным всеобщим вызовом — не только суверенности народов, международному праву, но, чего не было в предыдущие века, самому фундаментальному понятию монотеистической цивилизации об этическом равенстве людей и наций, на которых распространяется одна мораль и которые не могут быть средством для других. Именно универсальность вызова и оправдание целей теорией неисторичных народов позволяла истреблять народы, культуру, жечь целые города и села. Ни в одной войне предшествующих двух веков не было такой гибели гражданского населения на оккупированных территориях.
Тем не менее коммунизм все время объединяют с гитлеризмом — сравнение с философской точки зрения поверхностное и продиктованное политической задачей дать интерпретацию Второй мировой войны как войны не за геополитические пространства, не за историческую жизнь народов, а как войны за «американскую» демократию. Американский автор У. Лакер в книге «Россия и Германия. Наставники Гитлера» определяет «итальянский фашизм как стоянку на полдороге» к германскому итогу. Лакер пытается доказать родство двух режимов — гитлеровского и советского, поэтому ему необходимо свести главный ужас немецкого «фашизма» к «тоталитаризму», т. е. к отсутствию «американской демократии», поэтому он даже не акцентирует внимания на расовой теории и последовавших чудовищных идейных обоснованиях репрессий против евреев, насильственного перемещения рабской рабочей силы «остарбайтеров», занятия Черноземья СССР и Украины колонистами и программы сокращения второсортных русских, белорусов и украинцев на 40 млн.
Цель ясна — доказать, что главное зло XX века и вообще мировой истории — это русский и советский тоталитарный империализм, эталоном которого был СССР сталинского периода, и выделить все, что может сойти за его подобие в гитлеровском рейхе.
Поверхностная трактовка тоталитарного тождества нацизма и большевизма стала клише западного обществоведения, которым не стесняются оперировать образованнейшие и именитые авторы, единственным критерием для которых является отсутствие демократии. Директор французского Института международных отношений Т. де Монбриаль пользуется этим ходульным лозунгом так же, как У. Лакер. «Нацистская Германия воплощает совершеннейший большевизм», — обронил и крупнейший современный французский историк Ф. Фюре. Именно эти книги переведены на русский язык.
Но тезис о родстве нацизма с «российским» коммунизмом не выдерживает анализа. Коммунистический замысел обескровливал собственную страну ради идеи облагодетельствовать все человечество, на алтарь которого принесено все национальное. Через призму религиозно-философских основ истории такая цель, взятая в идеальных критериях, есть порождение философии прогресса, которая в свою очередь родилась в христианском мире на пути отступления от христианства. Она выводится из ереси хилиазма — учения о возможности тысячелетнего Царства Божия на земле с праведниками и идеи утвердить в земной жизни равенство.
Германский нацизм, оттолкнувшись от преодоления Версальской системы, провозгласил право обескровливать другие нации для того, чтобы облагодетельствовать свою. Целые аспекты нацистской доктрины основаны не только на идее неисторичности народов, свойственной классической немецкой философии и Энгельсу, но и на расовом превосходстве, на утверждении природного и этического неравенства людей, что есть возврат к язычеству, к философии: «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку». Это деление народов на «тварей бессловесных» и «тех, кто право имеет». По философии он отличен как от коммунизма, так и от фашизма итальянского типа, явившего лишь уродливый вариант «буржуазного» государства Нового времени, «гиперэтатизм». Неразличение Э. Нольте фашизма и национал-социализма приводит его к косвенному оправданию гитлеровских завоеваний, раз Вторая мировая война — это «всееропейская война» идеологий, начатая в 1917 году именно большевизмом. Так обесцениваются жертвы нашего народа, понесенные за право на историю.
Так война против Гитлера США и Британии уже оказывается велась не за то, чтобы французы и датчане оставались французами и датчанами, не за то, чтобы латыши и поляки не превратились в свинопасов и горничных у арийцев, а за «универсальное торжество либеральной американской демократии», которая продолжается и по сей день. Однако документы, особенно рассекреченные недавно, опровергают новые схемы еще ярче, чем советские штампы.
Примечательны секретные переговоры сэра Джона Саймона — министра иностранных дел Великобритании — с Гитлером в Берлине в марте 1935 года, запись которых стала достоянием советской разведки и была опубликована в 1997 году.
