Кризис - Генри Киссинджер
Мы считали поражение Израиля – фактического союзника – с помощью советского оружия своего рода подрывом стабильности на Ближнем Востоке и гарантией продолжения войны, нацеленной против интересов Запада и поддерживаемой советским оружием. Мы увидели возможность начать мирный процесс, убедив арабские государства, что Советы могут спровоцировать войну, но не достичь дипломатического прогресса; следовательно, без американской дипломатии не обойтись. Дипломатический прогресс требовал израильского военного успеха, но не до такой степени, чтобы объединить арабский мир против Америки. Нам нужно было сдерживать Советский Союз во время войны, чтобы позволить Америке доминировать в послевоенной дипломатии и тем самым уменьшить влияние Советского Союза. Но когда война зашла в тупик, такая позиция проволочек не могла продолжаться впредь. Как только все стороны поняли новую стратегическую ситуацию, любое предложение о прекращении огня стало вероятным. Если бы мы приняли его, в то время как Израиль потерял территорию на обоих фронтах, война закончилась бы явным поражением союзника Америки. Положение Соединенных Штатов в послевоенной дипломатии было бы серьезно подорвано. Утверждение о том, что только одна Америка из всех сверхдержав может добиться прогресса, было бы дискредитировано. Советское оружие добилось бы успеха; советская дипломатия защитила бы его. Вероятность еще одной войны стала бы высока, поскольку Израиль захотел бы вернуть себе прежнее превосходство; арабы убедились бы, что их оружие поможет выйти из любого тупика на переговорах. Поэтому было крайне важно, чтобы Израиль добился прогресса на каком-то фронте, прежде чем дипломатия, нацеленная на прекращение огня, наберет обороты. Это означало необходимость достижения прогресса на севере против Сирии. Пока египетские войска оставались в зоне вдоль Суэцкого канала, которая была защищена батареями ЗРК советского производства от воздушных атак, южный фронт, вероятно, оставался в патовой ситуации.
10 октября 1973 года
К 10 октября Москва осознала свои новые возможности. Израиль не мог выдержать войны на истощение; прекращение огня на момент фактического расположения боевых сил сторон закрепило бы завоевания арабов. К счастью для Израиля, Садат еще не был готов к такому исходу, полагая, что сможет добиться дальнейших уступок, продолжая войну. Поэтому Добрынин передал послание о том, что Москва не станет выступать против прекращения огня, если оно будет предложено третьей стороной. Он предложил, чтобы США и Советский Союз совместно воздержались. Советский Союз не был готов выдвинуть такое предложение, потому что Садат еще не был готов. Но Добрынин предположил, что это могло быть просто вопросом сохранения лица: Садат согласился бы на прекращение огня, если бы кто-то его подтолкнул.
В этой атмосфере мы решили притормозить советскую инициативу о прекращении огня, чтобы дать Израилю возможность выиграть у Сирии, дабы уравновесить свои потери на юге на любых переговорах. Наша ситуация осложнялась тем, что заходы Добрынина совпали с отставкой вице-президента Спиро Агню.
ПОСОЛ ДОБРЫНИН – КИССИНДЖЕР
Среда, 10 октября 1973 года
8:13 утра
Д: …Генри, я получил послание для президента и Вам от Генерального секретаря. Я еще не переводил, но буду переводить из телеграммы по мере ее прочтения.
К: Но Вы пришлете содержание несколько позднее?
Д: Окей. «Действуя в духе взаимопонимания, достигнутого с президентом на этот счет, мы в последние дни проводили консультации с руководителями Египта и Сирии по корректировке режима прекращения огня. Откровенно говоря, эти разговоры с арабами были трудными и продолжительными, но теперь у нас есть возможность сказать президенту, что Советский Союз готов не возражать против резолюции Совета Безопасности в пользу прекращения огня. Президент, конечно, понимает, что в нынешней ситуации Советский Союз не мог работать в Совете Безопасности по резолюции о прекращении огня, но главное, мы не станем возражать. Мы не станем голосовать против. Наш представитель при голосовании воздержится. Прийти к такому решению было непросто. Решающим фактором было то, что мы приняли во внимание этот конкретный случай, заинтересованность в поддержке этого и других событий, сохранении и развитии всех тех позитивных моментов, которые имели место в последние годы советско-американских отношений и в международной ситуации в целом. Обращаем внимание, президент, еще на одно обстоятельство. Впервые необходимо ограничить решение о прекращении огня, и либо мы расширим резолюции дополнительными условиями по этому поводу, например о создании ими определенных условий, либо о выводе войск при условии [идея вернуться к статус-кво анте]. Это явно приведет к провалу (?), который действительно будет иметь значение. В таком случае была бы способность действовать вместе.
Мы упоминаем об этом только потому, что были некоторые намеки на такого рода решение, которые были услышаны в речи представителя США на последнем заседании Совета Безопасности. Если бы такая позиция была выдвинута, это поставило бы нас в очень трудное положение и советский представитель, несомненно, стал бы возражать и проголосовал бы против. Мы надеемся, что этого не произойдет, а совместные действия Советского Союза и Соединенных Штатов будут способствовать или помогут установить эту линию на Ближнем Востоке и возобновить реальные усилия по достижению политического урегулирования. Это дело о разоблачении или, возможно, обвинении в отправке вами поставок в Израиль. Это был действительно очень важный шаг, который, конечно, мог испортить всю национальную ситуацию, и мы очень разозлились по этому делу. Мы даем всему Совету Безопасности – и мы надеемся, что там очень постараются, – шанс действовать вместе с нами».
К: Нам нужно несколько часов, чтобы обдумать это, и мы дадим Вам знать позже сегодня.
Д: Я буду ждать ответа от Вас.
К: Ждите моего ответа, но Вы можете сказать, что это будет конструктивное послание.
Д: Хорошо.
К: Вы получите известие от меня. Мне нужно встретиться с президентом. Хотелось бы получить текст этого сообщения.
Д: Хорошо. Это займет около часа.
ПОСОЛ ДОБРЫНИН – КИССИНДЖЕР
Среда, 10 октября 1973 года
8:39 утра
К: Я просто хотел сказать Вам, что у нас действительно не будет возможности провести систематическое изучение до тех пор, пока Мобуту не отбудет около 11:30.
Д: 11:30?
К: Да. Итак, у нас будет ответ во второй половине дня.
Д: Хорошо.
К: И мы будем настоятельно советовать вам – потому что сейчас нам тоже нужно много говорить.
Д: Я понимаю.
