Николай Рыжков - Главный свидетель
У меня было выверено каждое слово, каждый знак препинания, потому что тема реформирования всей системы государства — это исключительно объемная и ответственная тема. Это не структурные изменения в Вооруженных Силах, которые сейчас происходят, это прежде всего мобилизационная проблема. Вся суть не в том, какую мы будем иметь армию. Мы, может быть, будем иметь одну парадную роту, и этого хватит. Но если наш потенциальный противник будет знать, что у нас высокая степень мобилизационной готовности страны, экономики, созданы резервы, запасы — людские, вооружения, техники, продовольствия, обмундирования, медицины, — этого уже достаточно. Но именно по проблеме мобилизационной готовности за эти годы перестройки и до сегодняшнего дня наносился основной удар, ее нет.
Вопросы экономики, состояния военно-промышленного комплекса, непосредственно вопросы Вооруженных Сил — все это входило в мой доклад. А дальше начальник Генерального штаба должен был выступать с предложением, какие же мы хотим иметь виды, рода войск по количественному составу, говорить о проблеме сокращения и так далее. Я говорю: «Борис Николаевич, во-первых, так, как начался Совет обороны, он своей цели не достигнет. Мы с Вами в понедельник договаривались не об этом». — «Вы много говорите, вы уже проговорили 5 минут, Вам осталось 10». Ну, я и сказал: «Я отказываюсь выступать. За 10 минут ничего путного я сказать не могу, а выглядеть смешным тоже не хочу». — «Садитесь. У меня есть предложение снять, отправить в отставку. Кто против?» Все члены Совета опустили глаза.
А накануне я кое-кому позвонил, зная, что может быть торпедирование, и попросил поддержки: может быть любое решение, но чтобы доклады прозвучали. Потому что доклад был не для Президента, а для Совета обороны — и мой, и начальника Генштаба. И вот кому-то было очень необходимо, чтобы Совет обороны или перенесли, или же на нем не прозвучали доклады. А если они и прозвучали бы, то в том виде, как предложил Президент, — 10 минут вместо 30, — когда докладчик уже вышел на трибуну. Вот так решаются у нас государственные вопросы. И притом сделать посмешище из Министерства обороны, из министра.
Со мной закончили. Начальник Генерального штаба (Самсонов Виктор Николаевич) встает и говорит: «Борис Николаевич, мой доклад — логическое продолжение доклада Родионова, министра обороны. Без его доклада мой доклад ничего не представляет». — «Вы что, тоже отказываетесь?» — «Да». — «Снять. Кто за, кто против?» Все промолчали. «Единогласно». И там же был назначен новый министр, генерал Сергеев.
Заканчивая выступление, я хотел бы подвести итог. За время своей длительной службы в Вооруженных Силах я пришел к выводу, что в нашей государственной системе — ив той, бывшей, и в новой — далеко не все лидеры нашей партии, нашего государства относились к обороне и к армии так, как они должны относиться, занимая государственный пост — или Генерального секретаря, или руководителя Правительства. А Ельцин — это человек, который многие вопросы строительства обороны страны не понимает и, насколько я пришел к выводу, понимать не хочет и как Верховный Главнокомандующий совершенно не занимается этими проблемами. Доказывать и подтверждать это просто излишне. Если здесь будут искренен мой предшественник Грачев и пришедший после меня Сергеев, то они должны будут это подтвердить. Но я пришел к выводу, что основная причина развала Вооруженных Сил, оборонного состояния страны заключается в нежелании, в том числе нежелании Президента, заниматься этими проблемами и в его самоустранении от их решения. Он хочет за все радеть и ни за что не отвечать — как и по многим другим вопросам, чем он должен заниматься как Президент…».
Полагаю, что после такого рассказа мне нет необходимости дополнительно комментировать роль Ельцина в «укреплении» обороноспособности нашего государства. История даст еще объективную оценку: что это — неспособность высшего должностного лица заниматься решением важнейшего вопроса национальной безопасности или специально продуманная позиция, выгодная нашим стратегическим «друзьям»?..
Итак, Специальная Комиссия Госдумы пришла к однозначному выводу: ответственность за проведение так называемых «реформ» в нашей стране и их разрушительные последствия несет главным образом Президент Ельцин, так как по Конституции Российской Федерации он является главой государства, формирует Правительство, руководит его деятельностью, определяет основные направления внешней и внутренней политики государства.
Он использовал в одних случаях и не использовал в других свои властные полномочия в ущерб интересам государства и российского народа, фактически отстранил Государственную Думу от решения целого ряда важных социально-экономических задач. В отношении Государственной Думы он часто действовал так, как в свое время поступал и в отношении Верховного Совета Российской Федерации.
После нескольких месяцев напряженной и исключительно добросовестной работы Специальной Комиссии по всем вопросам обвинения состоялось пленарное заседание Государственной Думы об импичменте Президента Ельцина. Учитывая историческую значимость происходившего, а также явно предвзятое отношение к этой проблеме тогдашних средств массовой информации, предлагаю вниманию читателей мое выступление (с некоторыми сокращениями) на пленарном заседании Госдумы 15 мая 1999 года:
«Впервые в истории нашей страны мы, в строгом соответствии с Конституцией, предъявляем обвинения человеку, которому этой Конституцией даны огромнейшие, неограниченные права.
Впервые в нашей истории мы выносим вердикт виновности не после того, когда этот человек уйдет с политической арены, не после того, когда он никому уже не будет нужен, — мы это делаем тогда, когда он еще работает, когда он еще находится у власти. И я считаю, что это самое главное в наших действиях по импичменту.
Мы не сводим счеты. Мы не мстим этому человеку. Мы сегодня подводим черту и даем оценку: что этот человек сделал за годы своего правления. Мы обязаны сегодня открыто обсудить этот вопрос и вынести свое решение. Мы не можем оставить его своим потомкам, чтобы они давали исторические оценки этого времени, чтобы они потом разбирались, что же происходило в эти сложнейшие годы жизни нашего государства. Мы обязаны сделать это сами.
Да, нас могут спросить: «Почему вы несколько лет мирились с тем, что происходило в стране? Почему вы раньше это не делали? Это что, трусость или нечто другое?» Я думаю, что действительно, к сожалению, у нас в Государственной Думе присутствуют и трусость, и корыстолюбие, которые, по-видимому, препятствовали решению этого вопроса, но наступило время, когда уже проснувшийся народ требует: в конце концов, до каких пор вы будете мириться с тем положением, которое сложилось в нашей стране?
Я считаю, что мы имеем полное и юридическое, и моральное право предъявить Президенту Ельцину те обвинения, которые сформулированы в этих пяти пунктах.
Здесь передо мной выступали руководители депутатских объединений, которые находили причины, почему нельзя этого делать, или обвиняли Советский Союз, Советскую власть, Коммунистическую партию Советского Союза, но ни в коем случае не того человека, который восемь лет держит в руках бразды правления государством. Это что — политическое недомыслие? Или политический дальтонизм? Или нас умышленно уводят в сторону от того, чтобы мы могли дать оценку?
Я считаю, что главное, в чем мы обвиняем сегодня нынешнего Президента, заключается в том, что разрушено великое государство — государство, которое складывалось столетиями. Оно разрушено и превратилось в третьестепенную, развивающуюся страну. Такой город, как Смоленск, стал приграничным городом. Черное море мы потеряли. Потеряли выход к морям. Разве это допустимо? Я убежден, что главная вина Ельцина — это именно разрушение Советского Союза. Ненасытное стремление к личной власти привело его к тому, чтобы стать главным действующим лицом в беловежском сговоре.
Содеянное в декабре 1991 года можно рассматривать только как государственный переворот. Я другой формулировки не вижу и считаю, что она должна быть именно такая. Как мог этот человек, зная, что существует Конституция, государство, — как мог он в нарушение Конституции в окружении кучки негодяев подписать такой документ? И мы сегодня пытаемся его оправдать, утверждая, что он абсолютно невиновен. Скажите: разве нет ответственности за нарушение Конституции? Разве Конституция — это не Основной Закон государства? Я считаю, что другой оценки здесь не может быть.
В то же время Президент Горбачев, вместо того, чтобы принимать немедленно меры, писал свою речь об отречении.
В нашей стране были сильные и слабые цари и руководители. Все было в нашей истории, но у нас не было предателей, у нас не было тех, кто стремился бы разрушить страну. Они, несмотря на все свои недостатки, приращивали страну. Эти же люди все сделали наоборот.
