Владимир Малахов - Гражданство и гражданское общество
102
Нарастающие сбои такого воспроизводственного процесса, начиная с Сократа (если верить платоновской «Апологии»), фиксировала критическая мысль периода заката полисной организации античной жизни. Остановка этого процесса и привела к распаду полисной организации в той же мере, в какой и к исчезновению политико-демократического гражданства и замене его юридически-имперским гражданством. Как остроумно и точно заметил Д. Покок, формула первого – «управлять и быть управляемым», формула второго – «судиться и быть судимым». Равенство в осуществлении власти сменилось «равенством перед законом», который как деспот возвысился над «равными» перед ним (см.: Pocock J.G.A. The Ideal of Citizenship… P. 37–38).
103
Коэн Дж., Арато Э. Указ. соч. С. 758. В русском переводе книги Дж. Коэн и Э. Арато private citizen передается как «частное лицо».
104
«Несчастье людей, – пишет Ж-Ж. Руссо, – заключается в противоречии, существующем между… нашими обязанностями и нашими склонностями, между природой и общественными установлениями, между человеком и гражданином. Сделайте человека чем-нибудь одним, и вы сделаете его счастливым, насколько это для него возможно. Отдайте всего человека государству или же предоставьте его полностью самому себе, но если вы делите его сердце на части, то оно разрывается…». Руссо Ж-Ж. О счастье народа. Параграф 2 // Руссо Ж-Ж. Трактаты. М.: Наука, 1969. С. 429–430.
105
См.: Шумпетер Й. Указ. соч. С. 349–350.
106
См.: Там же. С. 372.
107
А. Агг без экивоков отождествляет гражданское общество с прямой демократией (см.: Agh A. Citizenship and Civil Society in Central Europe // The Condition of Citizenship / В. Steenbergen (ed.)… P. 123.). Но это – лишь экспликация общих представлений и устремлений либеральных и «окололиберальных» теоретиков гражданства и гражданского общества. Те же Дж. Коэн и Э. Арато видят суть своей «радикально-демократической» теории в обосновании «прямого участия граждан» в общественной жизни, разумеется, в формате гражданского общества (см.: Коэн Дж., Арато Э. Указ. соч. С. 752).
108
К числу последних мы относим «мягкие» версии «республиканизма» и «коммунитаризма», представленные, к примеру, концепциями того же Б. Барбера и М. Уолцера (о взглядах которого на гражданское общество речь пойдет далее).
109
Barber B.K. Jhe Search for Civil Society: Can We Restore the Middle Ground between Government and Markets? // New Democrat. 1995. March/April. P. 13.
110
Подробнее об этом см.: Ignatieff M. The Myth of Citizenship // Theorizing Citizenship… P. 61 ff.
111
Walzer M. The Concept of Civil Society // Toward a Global Civil Society / M. Walzer (ed.). N.Y. – Oxford: Berghahn Books, 2002. P. 7.
112
Putnam R. Bowling Alone: The Collapse and Revival of American Community. N.Y.: Simon & Schuster, 2000. P. 19.
113
Едва ли большим преувеличением является утверждение о том, что все (современные) споры о гражданском обществе представляют собою обсуждение его в качестве «институтов, которые формируют или культивируют характер» гражданина (см.: Lomasky L.E. Civil Enough. Toward a Liberal Theory of Vice (and Virtue) // Civil Society, Democracy, and Civic Renewal / R.K. Fullinwider (ed.). Lanham, ME: Rowman & Littlefield, 1999. P. 273).
Пафосное описание того, как гражданское общество формирует характер человека, позволяющий ему быть гражданином, см.: Glendon М.А. Rights Talk: The Impoverishment of Political Discourse. N.Y.: Free Press, 1991. P. 109.
114
Можно сделать уточнение, что некоторые из рассматриваемых авторов резервируют понятие «гражданин» для той ипостаси индивида, в которой он непосредственно участвует в политике. Но суть дела от этого не меняется. Как пишет М. Уолцер, «гражданское общество проверяется его способностью производить граждан (действующих в сфере политики. – Б.К.), чьи интересы хотя бы иногда простираются дальше их самих и круга их друзей…» (Walzer M. Op. cit. P. 25). Так и понимается цивилизаторская миссия гражданского общества по отношению к обитателям современного мира.
115
Э. Гатмен, к примеру, убедительно показывает, что таким критериям соответствует Ку-Клукс-Клан, который вообще можно считать образцовой организацией гражданского общества (см.: Gutmann A. Freedom of Association: An Introductory Essay // Freedom of Association / A. Gutmann (ed.). Princeton, NJ: Princeton University Press, 1998. P. 6).
116
Так, согласно H. Розенблюм только группы, активно и непосредственно защищающие либеральные ценности, являются ценными с точки зрения гражданского общества (см.: Rosenblum N. Membership and Morals: The Personal Uses of Pluralism in America. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1998. P. 36–41).
117
Подробнее об этом см.: Xiorong Li. Democracy and Uncivil Societies: A Critique of Civil Society Determinism // Civil Society, Democracy, and Civic Renewal… P. 409. Напротив, сведения, показывающие прямую зависимость гражданского общества, включая его самых знаменитых представителей, таких как Гринпис, Фонд защиты дикой природы, Международная амнистия и т. д., от корпоративного бизнеса и национальных и наднациональных бюрократических структур, имеются в изобилии (см.: Civil Society and Global Finance / J. Aart Schölte (ed.). L.–N.Y.: Routledge, 2002. Part 3).
118
Walzer M. Op. cit. P. 23.
119
Лишь очень редко в современной литературе по гражданскому обществу можно встретить недовольство обычным игнорированием «материальных факторов» при объяснении того, почему люди вступают в «добровольные ассоциации», и того, почему эти ассоциации обладают столь различным нравственным и политическим качеством. Точнее было бы сказать, что идеалистическое и моралистическое объяснение того и другого вообще невозможно (см.: Chambers S., Kopstein J. Bad Civil Society // Political Theory 2001. Vol. 29. No. 6. P. 845–848).
120
Сказанное может представляться неверным, ибо обычный способ, которым определенные структуры либерального гражданского общества легитимируют себя и наращивают свой символический капитал, состоит в том, чтобы представить себя рупором морального сознания как такового, а не выразителями каких-либо частных интересов. Нередко это приносит значительные политические (и финансовые) дивиденды. В теоретическом отношении такие претензии, конечно же, несостоятельны. Но это само по себе не говорит о том, что деятельность таких организаций не может быть эффективной и в определенных ситуациях полезной для дела свободы (подробнее об этом см.: Baker G. Problems in the Theorisation of Global Civil Society // Political Studies. 2002. Vol. 50. No. 5. P. 934–937).
121
Ignatieff M. The Myth of Citizenship. P. 71.
122
Впечатляющие обобщения результатов таких опросов см.: Glendon МЛ. Rights Talk… P. 129; Heater D. Citizenship: The Civic Ideal… P. 215; Brittan S. The Economic Contradictions of Democracy // British Journal of Political Science. 1975. Vol. 5. No. 2. P. 133 ff и др.
123
См.: Kymlicka W., Norman W. Return of the Citizen… P. 300–301.
124
Известные основания для такого предположения есть. Л. Берлант весьма убедительно показывает, что публичная сфера (аллюзия к Ю. Хабермасу), называемая им «псевдопубличной», есть «ностальгическое видение гражданства», полное индивидуалистических и консервативных ценностей, которое конструирует фундаментально «приватизированный мир работы и семейной жизни» (см.: Berlant L. The Queen of America Goes to Washington City: Essays on Sex and Citizenship. Durham, NC: Duke University Press, 1997. P. 5). Однако думается, что за «кризисом гражданства» может стоять и другое содержание, не сводимое к «ностальгическому видению».
125
См.: Gunsteren van H. Four Conceptions of Citizenship // The Condition of Citizenship / B. Steenbergen (ed.)… P. 37–39.
126
Яркое описание характера такой структуры и социально-политических следствий ее функционирования см.: Roche M. Rethinking Citizenship. Oxford: Polity Press, 1992. P. 31–37.
127
Я буду рассматривать ее в рамках государств и применительно к ним, абстрагируясь от широко обсуждаемых ныне проблем наднационального гражданства, будь то в региональном или глобальном масштабах. Региональное гражданство, к примеру, «европейское гражданство» в рамках ЕС, до сих пор остается «проектом» или, в лучшем случае, тенденцией, которую нельзя описывать в качестве «состоявшегося явления» (о «европейском гражданстве» как тенденции и о ее демократическом потенциале см.: Tassin E. Europe: A Political Community? // Dimensions of Radical Democracy: Pluralism, Citizenship, Community / C. Mouffe (ed.). L.: Verso, 1992). Что касается «глобального гражданства», то я согласен с теми критиками этой идеи, которые считают ее космополитической утопией, неосуществимой в той же мере, в какой и нежелательной. Демократической антитезой «глобального гражданства» может и должно быть то, что Б. Парекх называет «глобально ориентированным национальным гражданством» (см.: Parekh В. Cosmopolitanism and Global Citizenship // Review of International Studies. 2003. Vol. 29. No. 1. P. 3, 12).
