Михаил Делягин - Реванш России
При этом, поскольку право интеллектуальной собственности в его современном виде не столько стимулирует, сколько тормозит прогресс и является если и не орудием, то, во всяком случае, прикрытием злоупотребления глобальными монополиями своим положением, данное общество должно спокойно относиться к правам интеллектуальной собственности. Как минимум для того, чтобы быть готовым при необходимости нарушить его в массовых масштабах.
Кроме того, само собой разумеется, что данное общество должно быть достаточно значимым в мире, как с экономической, так и с политической точки зрения, так как в противном случае оно либо не сумеет широко распространить качественно новые энергетические технологии, либо не сумеет воспользоваться плодами их распространения.
В настоящее время единственным обществом, удовлетворяющим всем перечисленным требованиям, представляется Китай (Индия не настолько остро страдает от нехватки энергоносителей и слишком сильно и искренне ориентируется на выполнение требований развитых стран, в том числе в защите прав интеллектуальной собственности).
Его органической проблемой является, как ни парадоксально, достаточно низкая на массовом уровне восприимчивость к инновациям и новым технологиям. Несмотря на ряд блестящих технологических достижений, Китай в целом — царство простых технологий, а попытки широкого заимствования новейших технологических достижений идут в нем настолько туго, что вызывают в памяти старинный советский термин «внедрение достижений научно-технического прогресса».
Кроме того, существенной проблемой Китая является отторжение оригинально мыслящих людей, проявляющееся в обществе на повседневном, бытовом уровне и, вероятно, определенным образом заложенное в национальной культуре.
Однако эти факторы скорее не исключают возможность использования Китаем таких технологий, сколько объясняют причины, по которым Китай до сих пор не стал источником их распространения.
Да, конечно, сам Китай не сможет их разработать, а российская наука даже в своем сегодняшнем и завтрашнем состоянии, как представляется, вполне способна использовать созданные еще в недрах советского ВПК наработки и при наличии серьезной потребности создать необходимые технологии в исторически сжатые сроки.
Для нынешней России они будут не только ненужными, но и смертельно опасными, однако для Китая окажутся аналогом сказочной «живой воды». Поэтому при осознании категорической необходимости кардинального снижения энергоемкости национальной экономики достаточно эффективная система управления Китаем, практически не затронутая связанным с распространением технологий формирования сознания кризисом, сможет получить такие технологии и тем более сможет обеспечить их широкое и, главное, быстрое применение.
Наиболее вероятным фактором, который подтолкнет Китай к постановке задачи по созданию таких технологий, станет обостряющийся кризис на Ближнем и Среднем Востоке. Вне зависимости от нанесения или ненанесения американцами удара по Ирану практически неизбежная гражданская война в Ираке и втягивание в нее значительной части исламского мира если и не приведет к значимому удорожанию нефти, то, во всяком случае, создаст дополнительное напряжение на ее мировом рынке. Угроза же развязывания на нефтяных коммуникациях Китая «транзитных войн», даже если и не будет реализована, останется «дамокловым мечом», жить под которым нормально практически невозможно.
Связанное с этим напряжение и станет, по-видимому, причиной для первого, технологического толчка, который резко ослабит мировое влияние США и, приведя к его снижению (но ни в коем случае не полному уничтожению — в этом отношении тревоги представляются совершенно необоснованными), обеспечит переход на новый уровень глобальной стабильности.
5.6.2. Экономическая сегментация
Не вызывает никаких сомнений, что технологии получения относительно дешевой энергии достаточно быстро распространятся из Китая по всему миру. Удешевление энергии повысит жизнеспособность большинства стран и регионов (разумеется, кроме привыкших жить за счет экспорта энергоносителей) и в силу этого увеличит емкость внутренних рынков большинства слабо- и неразвитых стран.
Они получат шанс на развитие в силу противостояния невыносимой остроте глобальной конкуренции и, скорее всего, используют его путем создания региональных торговых и экономических союзов, активизацией тенденции к регионализации. Она идет и в настоящее время и представляет собой единственный способ противостоять непреодолимому давлению глобальной конкуренции, однако большинство неразвитых стран слишком слабы в экономическом отношении, чтобы воспользоваться предоставляемыми ею возможностями. Удешевление энергии придаст слабым участникам мировой конкуренции силы, достаточные для переключения с глобального рынка на региональные.
В результате произойдет экономическая сегментация мира, и в настоящее время вполне вероятно, что первый существенный импульс к глобальной сегментации дадут сами США, пытаясь ограничить развитие Китая именно сегментированием мирового рынка нефти (при котором она будет продаваться хотя и по относительно низкой цене, но в первую очередь «своим», а «чужим», в том числе Китаю, — по остаточному принципу).
Представляется, что вот эта экономическая сегментация мира нанесет второй и значительно более сильный удар по экономическому, а значит, и геополитическому доминированию США. Ведь если существенное удешевление энергии само по себе «всего лишь» подорвет позиции американских нефтяников и придаст новый импульс развитию их наиболее опасных конкурентов, в первую очередь Китая, то экономическое разделение мира на основные хозяйственные зоны создаст жесткие ограничения для глобальных финансовых структур и тем самым резко сократит финансовую базу, на которой зиждется как сама американская экономика, так и ее глобальное доминирование.
Нарастание регионализации идет в последние годы полным ходом. Помимо великолепного примера Европейского союза, достаточно интенсивно идет интеграция в рамках АСЕАН (особенно после того, как Китай заменил Японию в качестве интеграционного стержня Юго-Восточной Азии); существенные продвижения вперед очевидны и в Латинской Америке. Натужно буксующее вот уже, по меньшей мере, шестой год ВТО наглядно демонстрирует исчерпанность потенциала дальнейшего обострения глобальной конкуренции, неуклонно сокращающего возможности выживания все более широкого круга экономик.
Регионализация проявляется и в постепенном обособлении крупных и успешно развивающихся экономик;
так, в настоящее время идет ощутимое увеличение емкости внутренних рынков Китая и Индии, способствующее постепенному снижению их зависимости от рынков США и Евросоюза.
Однако пока описанные процессы носят плавный и частичный характер, и их ни в коей мере не следует переоценивать: они развиваются всецело в рамках магистрального процесса нарастания глобальной конкуренции и отнюдь не ставят его под сомнение.
Сегментация мировых рынков, вызванная распространением сверхэффективных технологий, будет иметь качественно иной масштаб. Хотя она неминуемо будет лишь частичной (понятно, что о полной сегментации не может быть и речи даже в описываемых обстоятельствах), она, по сути дела, отбросит глобализацию и либерализацию мировой торговли на десятилетия назад, значительно повысив жизнеспособность относительно слаборазвитых экономик.
Это будет означать не просто очередное движение маятника правил мировой торговли — на сей раз от фритредерства к протекционизму, — но самый настоящий крах глобального рынка в том виде, в котором он пропагандировался и создавался США, крах всей современной системы глобального капитализма и глобального доминирования.
Не стоит забывать, что именно эта система была стратегической целью США во Второй мировой войне, именно она была их главным завоеванием, и именно она стала фундаментом и основным источником их доминирования в послевоенном мире — сначала «капиталистическом», а после распада Советского Союза — и во всем мире в целом. Сложившиеся в 30-е годы XX века в ходе противостояния Великой депрессии автаркические экономики — причем не только Германии, других фашистских государств Европы и Японии, но и социалистического Советского Союза — представляли собой смертельную угрозу американскому империализму именно в силу относительной замкнутости своих экономик, вызванной высокой ролью в них государств. Эта относительная замкнутость ограничивала возможность глобальной экспансии американского бизнеса, лишала его возможности приобрести глобальный характер и не позволяла превратить соответствующие экономики в свою ресурсную и финансовую базу. Тем самым хозяйственная автаркия наиболее развитых стран тогдашнего мира ставила объективный экономический предел распространению американского влияния, а значит, и американскому могуществу.
