Авторский коллектив - Новороссия. Восставшая из пепла

При этом не стоит ждать призыва от российских властей. Его не последует. Надо слушать голос своего русского сердца, своей совести. Надо пробираться на Украину, кто как может. И ориентироваться на месте. Запад и украинские неонацисты объявили русским войну. Они сожгли заживо людей, они убивают наших мужчин, женщин, стариков, детей, еще не рожденных русских младенцев. В нашей истории, увы, мы неоднократно это проходили. И победы давались нам подчас не простой ценой. Но побеждали мы всегда. Победим и сейчас. Но победу никто не принесет нам извне.

Патриотизм — это мысль и действия. Любишь Россию — умри за Россию, убей за Россию. Боишься — ну, что ж. Дело твоей совести. Это наша война. После черного 2 мая это должно быть очевидно всем. Те, кого сожгли заживо в Одессе, — не «они». Это мы. Это наши братья, сестры, матери, дети, отцы. И убийцы их на свободе, готовятся убивать снова и снова. Не знаю, кто это может стерпеть… Снести… Промолчать… Бог таким, однако, судья… Бывают и такие, во все времена…

Правильно заметил один из блогеров: если вы не знаете, что такое ад, включите 2 мая официальные развлекательные каналы российского телевидения и наложите их образы на искореженные трупы жертв Дома профсоюзов. Сами физиономии Баскова или Киркорова, да и практически всего телебомонда России — Урганта, Цекало и т. д. — вообще несовместимы с русским представлением о достойном поведении, корректной внешности, жестах, действиях и словах. Что-то во всем это удивительно напоминает Киев, его олигархические лживые каналы, распущенность старающихся подражать Западу провинциальных дегенератов. Тот, кто заполняет российское ТВ и кто его делает — настоящие преступники перед нравственностью, духом, историей, идентичностью России. Здесь вообще нет ничего русского, ни малейшего намека на солидарность, честь, сострадание, жертвенность, чистоту, благочестие, целомудрие. Это пляска бесов, тангалашек (по Паисию Святогорцу), бесстыдная демонстрация вырождения и глубинного нравственного падения. Это совершенно не весело и не смешно. Это на самом деле ужасает. С такой культурой, с таким уровнем развлекательных программ, с такими рожами, с такими передачами и ведущими, мы Россию не возродим, не мобилизуем, не пробудим. На наших глазах сожгли заживо десятки людей, сожгли нацисты, жестоко, цинично, добили раненых, убили русских. И никакого такта, чтобы внести коррекцию в программу. Ни малейшего нравственного движения. Кто они, российские телемагнаты? Иногда кажется, что они ничем не отличаются от своих украинских коллег, работающих по заказу циничных олигархов — порошенок, коломойских и ахметовых. Да, Путин поставил политическое вещание под прямой контроль, и оно очень качественно, почти безупречно. Но все остальное? Ведь очень важен контекст. Когда на фоне полной дегенерации появляются серьезные и скорбные лица дикторов, говорящих о политике, войне, жертвах, смертях, они воспринимаются очень странно — как будто продолжается какое-то циничное и особо жестокое теле-шоу.

Так же дело обстоит и в культуре, и в образовании. Здесь зверствуют уже даже не шестая колонна, но пятая, откровенная русофобия вполне в духе Евромайдана и «Правого Сектора». В России преобладает антироссийская культура. В России образование построено в антироссийском ключе. И что мы хотим от Юго-Востока Украины? Они видят в нас и любят в нас идеальную Россию. Ту Россию, которая, конечно, есть, но под спудом, в глубине. На ТВ всем видна и беснуется другая Россия, Россия либеральных вырожденцев, Россия теле-бесов.

Контраст между трагедией 2 мая в Одессе и Краматорске, и Мариуполе, и линия развлекательного российского телевещания — это приговор. Это просто предательство. Это моральный конец тем, кто за это отвечает — на самом ТВ и в государстве. С таким настроем мы далеко не уедем. Мы потеряем то, что еще осталось в нас от нас самих.

В начале мая мы прожили страшные дни. Кровавые праздники. Все, кто сомневался, увидел истинное лицо хунты и ее террористических карательных отрядов. Все точки расставлены. Места для иллюзий и надежд, что все обойдется само собой, больше не осталось. Киев будет убивать и потирать руки всякий раз, когда будет получать информацию о новых и новых жертвах. И чтобы мы ни делали, Запад будет на стороне убийц. Может быть, вообще положить конец всей этой отвратительной истории, пока не стало слишком поздно? Да, нам придется очень трудно, если мы поставим в истории украинского неонацизма точку. Да, мы очень многое потеряем, если сейчас примем вызов Запада и ответим на геноцид — не просто на угрозу геноцида, но на сам, фактически состоявшийся, геноцид, адекватными мерами. Но… Но нам будет еще труднее, и мы потеряем еще больше, если не примем вызова и не ответим на него.

Можно, конечно, ждать еще. Но я убежден, что больше ждать нечего. У того, кто действует быстрее, есть больше времени даже на то, чтобы исправить ошибки.

Поэтому я думаю, что время пришло. На Запад!

Всесожжение[23]

Сергей Черняховский

Одесское сожжение произошло через пять дней после Дня Холокоста. Холокост — это не еврейское, а древнегреческое слово и от него — английское. В переводе оно означает «всесожжение».

Украинские нацисты просто использовали опыт гитлеровских концлагерей: сделали один большой крематорий. Только интенсифицировали процесс — сжигали жертвы живыми, не дожидаясь, пока они задохнутся от газа. Так что гитлеровцы все же были гуманнее: умерщвляли относительно безболезненно, а сжигали только мертвых. Правда, практику сожжения людей живыми в домах и сараях использовали и бандеровцы, и петлюровцы.

Грозить на будущее — «вы ответите» — не продуктивно: угроза — оружие слабых. Но выводы делать надо — нужно и карать, и принимать меры, чтобы подобное не могло повториться уже в России.

Одесский холокост начинался на киевском Майдане — и начинался с разговоров о недопустимости применения оружия против мирных граждан, против тех, кто объявлял себя мирными гражданами. Его и не применили. В результате они захватили власть и применили оружие против остальных.

Ганди когда-то говорил: самое большое, что может сделать ненасилие — это оставить насилие безнаказанным. Насилие безнаказанным оставлять нельзя. Даже когда оно претворяется ненасилием. «Кто из нас не отважился драться — отважился умирать».

Если бы зимой националисты были сожжены на Майдане в захваченных ими зданиях — они никого не смогли бы убивать ни в Одессе, ни в Донецке, ни в Луганске. У украинских убийц есть покровители в ООН, Совете Европы и в столицах западной коалиции. Но у них есть и защитники в Москве: те, кто проводил митинги поддержки и поднимал на них нацистскую символику и кричал нацистские приветствия — от Немцова до Зубова.

Причем те, кто поддерживал Майдан и нацистов, немногим ранее проводили свои «мирные шествия» на Болотной площади. И возмущались тем, что некоторые из их активистов и боевиков оказались изолированы и осуждены.

Осуждены оказались не главные, а рядовые. Но ведь не сам Ярош и не сама Тимошенко либо Аваков жгли живых людей в Одессе. А девушки, весело разливавшие зажигательную смесь, могли по наивности действительно верить, что участвуют в борьбе против придуманных пропагандой «террористов».

Только тем, кого они сожгли, от этого было не легче.

То, что было на Майдане в феврале, и то, что было в Одессе в мае — это все то, что готовили Москве и России организаторы «болотных протестов».

Если бы их не остановили два года назад в мае, Москва давно уже выглядела бы как сегодня Киев, а несогласных расстреливали бы снайперы и жгли заживо «болотные боевики».

Причем, они тоже говорили бы что-нибудь о «террористах», «антидемократических силах» или «сталинистах» — еще летом 2011 года на их сайтах размещались проекты законов о люстрациях, согласно которым последние должны касаться бывших членов КПСС, членов «Единой России», бывших сотрудников КГБ, а заодно и ФСБ.

В современном мире война, в том числе и гражданская — это война терминов. В мирного гражданина нельзя стрелять, но если назвать его сепаратистом, то уже можно. Против населения армию как будто бы нельзя применять, но если назвать протестующего диверсантом соседней страны, то уже можно.

Дело не в том, чтобы жаловаться на «двойные стандарты» — двойных стандартов вообще не бывает. Ни США, ни марионеточное киевское правительство не применяют двойных стандартов. Они применяют четкие и однозначные: свой — это мирный протестующий или возмущенный гражданин, отражающий нападение вооруженных террористов. Чужой — это террорист, сепаратист, и даже если у него с собой нет оружия — значит, он его спрятал. Или делает вид, что он мирный, а на самом деле прикрывает собой диверсанта-снайпера.