Андрей Пионтковский - Призрак России. Кремлевское царство теней

Тем не менее, напомним еще раз всем путиным, медведевым, лавровым, сердюковым, шевченкам, леонтьевым, пушковым, если, конечно, кто-то из них еще сохранил способность логически мыслить, что США не могут стремиться к лишению России потенциала второго (ответного) удара. Не потому, что они хорошие. А потому, что, во-первых, это технически невозможно при минимальном нежелании России этот потенциал потерять. И во-вторых, потому, что это противоречит базовым интересам национальной безопасности США. (см. подробнее: В. Цыгичко, А. Пионтковский. Вызовы национальной безопасности России на пороге XXI века // Военная мысль, 2000, № 1; В. Дворкин. Пришло время забыть об угрозах ЕвроПРО // Независимое военное обозрение. 2011, 4 октября)

Весь смысл понятия стратегической стабильности заключается как раз в том, что каждая из сторон уверена в надежности своего и чужого потенциалов второго удара и поэтому даже в момент острого политического кризиса не имеет ни малейшего стимула к нанесению первого удара. Если же в результате складывающегося соотношения наступательных и оборонительных средств одна из сторон (Россия, например) начнет испытывать сомнения в надежности своего потенциала второго удара, то у нее может появиться искушение в критической ситуации нанести первый удар.

Спрашивается, ради какой политической цели постиндустриальное американское общество и руководство страны станут подвергать себя такому безумному риску? ради завоевания путинских общаков «Gunvor» и «Millhouse», давно уже интегрированных в западную финансовую систему, или ради расчленения нас всех на радиоактивные органы?

В реальном мире ядерного противостояния каждая из сторон, как это ни парадоксально, заинтересована в надежности чужого потенциала ответного удара не меньше, чем в надежности своего собственного. Это азы ядерной стратегии.

Боюсь, что эти очевидные соображения слишком сложны для восприятия вышеозначенными образованцами, выпускниками советских гуманитарных вузов. Поэтому попробую дополнить их некоторыми простыми предложениями по укреплению взаимного доверия России и США в сфере стратегической стабильности.

Кремль упрямо добивается от США подписания какой-то бумажки, торжественно провозглашающей, что планируемая ими ПРО не направлена против России. Но, во-первых, довольно странно требовать от своего стратегического партнера (а именно так наше руководство называет США в целом ряде официальных документов) текста типа «мы вас не уничтожим». А во-вторых, в случае реального конфликта такой бумажке грош цена, как и любой другой бумажке.

Гораздо полезней было бы, если бы американская сторона предоставила российским наблюдателям возможность присутствовать на всех испытаниях систем Про и знакомиться с протоколами этих испытаний. Подобная практика в отношении наступательных ядерных средств применялась еще в советско-американских отношениях.

В том же обращении к нации справедливо подчеркивается (еще одна крупица истины от неизвестного эксперта!), что Россия не на основе обещаний, каких-то заверений, а по объективным, а именно военно-техническим критериям должна судить, как действия соединенных Штатов, НАТО в области противоракетной обороны соотносятся с их декларациями, что они делают, не ущемляются ли наши интересы, не взламывается ли стратегический ядерный паритет.

Вот предлагаемая нами процедура как раз и позволит судить не на основе каких-то заверений и обещаний, а именно по объективным военно-техническим критериям.

Американской стороне будет трудно отказаться от подобного предложения. Такие шаги по укреплению взаимного доверия представляются более продуктивными, чем «грозные» меры, отлитые в граните нашим Верховным Воланчиком.

Прокомментирую только заключительную угрозу, озвученную в его обращении на десерт, — выход из договора по СНВ. Вот это уж действительно напугать ежа голой задницей. Интересно, а действующему президенту докладывали, что пражский договор СНВ — это по факту договор о сокращении американских наступательных вооружений? Предусмотренные им предельные для обеих сторон уровни количества ядерных боеголовок и их носителей ниже, чем текущие американские параметры, и выше, чем российские.

2011 г.

Жертвоприношения Шаргунова и Прилепина

Как поведал нам недавно один иноземный этнограф, самая выдающаяся посредственность нашего политического класса Владимир Владимирович Путин не только по утрам три часа в бассейне плавает, но и много времени уделяет чтению современной художественной литературы. В частности, он внимательно познакомился с нашумевшим произведением молодого пролетарского писателя Захара Прилепина «Санька».

Не скажу, что оно уж прямо так перепахало Владимира Владимировича, как в свое время «Что делать» Владимира Ильича, но как практикующий политик он вынес из его прочтения определенную пользу.

«Очень своевременная книга, почитайте на досуге, батенька», — заметил он своему пресс-секретарю, предлагавшему размазывать печень радикальных революционеров по асфальту.

«Печень, не печень, но что-то с этими саньками непременно надо делать, пока их не накопилась критическая масса. Тогда они не только на резиденцию губернатора, но и черт знает на что замахнуться смогут. Попросите Аслан-бека Андарбековича подготовить на мое имя конкретные рекомендации по линии силовых ведомств. Но только чтобы без всякого насилия с нашей стороны. Исключительно на добровольной основе».

Через некоторое время на столе Владимира Владимировича появилась пухлая красная папка «Новороссия» с грифом «совершенно секретно. 1 экз.», один из разделов которой был озаглавлен «окончательное решение пассионарного вопроса»:

«Поручить федеральным СМИ, включая интернет-издания, с тактичным, как бы непрямым использованием автора произведения «Санька» провести широчайшую пропагандистскую кампанию по вербовке добровольцев. Через сеть военкоматов по всей стране выявить и собрать слетающихся как мотыльки настоящих буйных, с болезненным синдромом социальной справедливости, потенциальных вожаков возможного бунта. Организовать их транспортировку к месту санитарной обработки.

Светлые образы прилепинских героев, ушедших от нас в расцвете сил не в бессмысленном, инспирированном нашими традиционными врагами за рубежом противостоянии с государством, а, напротив, в патриотическом служении его высоким геополитическим идеалам, надолго станут вдохновляющим примером для новых поколений строителей русского Мира».

Я никогда не видел живьем г-на Прилепина. Но недавно вся Москва была обклеена плакатами с его физиономией. Молодой, здоровый, хорошо откормленный на презентациях и фуршетах бугай. Вполне бы мог на пару с таким же г-ном Рогозиным потаскать минометы или повертеть рычажками и кнопочками на пульте управления «Бука», сбившего малазийский самолет.

Но наш замечательный интеллектуал, филолог, журналист, политик, бизнесмен, актер, музыкант, великий писатель Земли русской и просто хороший и добрый человек Захар Прилепин предпочитает стрелять идеологически в укров из-за спин своих санек, оставаясь в имперской столице. Так же, как и его Большой Брат, обещавший на своей скандальной пресс-конференции стрелять из-за спин женщин и детей.

Демонстрируя городу и миру свою патологическую имперскую спесь, Прилепин мечтает. У него, как у Мартина Лютера Кинга, оказывается, есть мечта: «как было бы приятно, если б Украина вернулась через год, или там через три, сырая, босая, обескураженная, с застуженными придатками, осатаневшая от случившегося с ней».

Скажи мне, о чем ты мечтаешь, Захар Прилепин, и я скажу, кто ты.

А вот его друг и соратник писатель Сергей Шаргунов лично сопроводил два грузовика душ прилепинских санек на место ритуального жертвоприношения ненасытным богам русского Мира. Благополучно вернулся на порожнем грузовичке и с тех пор рассказывает на радиостанциях, телеканалах и в литературных салонах о своих военных приключениях, срывая восторженные взгляды либеральных дамочек.

А его саньки-попутчики один за другим возвращаются к своим матерям в Россию в рефрижераторах.

2014 г.

Нельзя, чтоб страх повелевал уму

Нельзя, чтоб страх повелевал уму,

Иначе мы отходим от свершений.

Трон тронулся

Реакция кремлевских на обращение «Путин должен уйти!» еще раз подтвердила растущую и необратимую тенденцию в самоощущении правящей верхушки. Ее уже охватила неизбежная профессиональная болезнь всех умирающих авторитарных режимов — непреодолимое отвращение к самой себе, тоскливое чувство исторической исчерпанности.