Боги денег. Уолл-стрит и смерть Американского века - Энгдаль Уильям Ф.
В 1930 году, когда сельскохозяйственная депрессия в Америке достигла пика, усугубленная рекордной засухой и пыльными бурями, ставшими результатом десятилетий экстенсивного земледелия без севооборота, разорилось 1345 банков, большинство из которых было небольшими сельскими фермерскими банками. Распространение изъятия вкладов из оставшихся банков привело к самораскручивающейся спирали закрытий одних банков, кредитных ограничений в остальных и всё углубляющейся экономической депрессии, которая снова вела к ещё большему количеству банковских банкротств.
К 1931 году уже закрылось 2294 банка, почти в два раза больше, чем в предыдущем году. И ещё 1453 банков закрыли свои двери в 1932 году. На этот момент, в год президентских выборов, кризис перекинулся от отдельных банков на целые штаты. Губернаторы штатов, начиная с Невады, стали объявлять «банковские каникулы» на своей территории в попытках остановить панику снятия наличных, которая вскоре распространилась и на промышленный штат Мичиган.
Опасаясь неизбежной девальвации американского доллара по отношению к золоту (рациональный шаг, который бы простимулировал американский экспорт промышленной продукции и сдержал бы медленно нарастающую волну безработицы), иностранные центральные банки и прочие держатели долларов начали переводить свои доллары в золото. Это сделало ещё более определённым финальный кризис, укрепляя решимость ФРС держать золотой паритет любой ценой, независимо от последствий для внутренней экономики.
Нью-йоркский Федеральный резервный банк повысил учетную ставку (процентную ставку коммерческих банков по кредитам ФРС) от низкого уровня в 1,5% в октябре 1931 года до 3,5% неделей позже. Этот огромный скачок более чем в два раза увеличил затраты на выплату процентов, но был сделан для того, чтобы отреагировать на «потерю золота и валютные требования» в соответствии с правилами преобладающего золотого стандарта.
Повышение ставок убило последние шансы на восстановление внутренней американской банковской системы и ещё более усугубило внутренний кризис, который, в свою очередь, подпитывал бегство вкладчиков из банков. В период с августа по ноябрь денежная масса США, в том числе циркулирующая валюта и банковские вклады, сократилась на 8% – беспрецедентный случай в короткой истории Федеральной резервной системы. Одновременно золотые запасы Федеральной резервной системы, которые теоретически должны были возрасти после повышения процентных ставок, упали на тревожные 11%.
Между крахом фондового рынка в октябре 1929 года и концом 1932 года, всего за три месяца до инаугурации Франклина Делано Рузвельта в марте 1933 года, национальное богатство Америки испарялось с невообразимой ранее скоростью. Национальный доход или ВВП упал с 88 миллиардов долларов почти в два лишним раза – до 42 миллиардов долларов к концу 1932 года. {282}
Среди неразберихи крушения нью-йоркского фондового рынка в 1929–1933 годах и разорения тысяч небольших региональных банков по всей Америке в высшем эшелоне нью-йоркской банковской элиты шла титаническая борьба за власть, за то, кто же выйдет из этого кризиса сильнейшим.
Впервые в истории США (за исключением периода Гражданской войны 1861–1865 годов) на американском рынке капитала преобладал государственный долг правительства США. В 1930 году, через несколько недель после обвала нью-йоркского фондового рынка в октябре 1929 года, государственный долг США стоял на уровне чуть более 16 миллиардов долларов или всего 22% от национального дохода. К концу Второй мировой войны, в январе 1946 года, государственный долг составлял 278 миллиардов долларов или 170% от ВВП. Это означает, что номинальный долг федерального правительства всего за шестнадцать лет вырос более чем на 1700%. {283}
Банковский бизнес США резко сместился от финансирования рынка ценных бумаг с частичной оплатой в кредит и международных займов к финансированию нарастающего огромного долга федерального правительства. Банки стали, по сути, трейдерами государственных облигаций, а не коммерческими кредиторами бизнеса. Фондовый рынок не обновит свои максимумы 1929 года ещё почти сорок лет.
Долгосрочным последствием политики эпохи Рузвельта стало резкое ослабление могущества международного частного банковского дела, особенно инвестиционного, которым занимались «Дж. П. Морган», «Кун Лёб», «ДиллонРид» и другие. Их способность извлекать обильные прибыли на страховании выпусков облигаций в Европе или Латинской Америке рухнула в сентябре 1931 года, когда Великобритания вышла из золотого обменного стандарта.
При отсутствии золотого стандарта в качестве психологической поддержки для возможного риска огромных международных кредитов, банки были вынуждены внимательно рассматривать реальные кредитные риски своих заёмщиков. И они ужаснулись увиденному. В результате международное кредитование иссякло практически в одночасье. Банки, боясь неплатежей, потребовали погашения существующих кредитов. Совокупный эффект способствовал самовозобновляющемуся циклу неплатежей и дефляции во всем мире.
После этого «Дж. П. Морган и К°» никогда больше не смог оправиться и восстановить своё былое господство в нью-йоркских и международных финансах. С давних времён, когда Морган со товарищи были эксклюзивными банкирами Министерства финансов Великобритании во время Первой мировой войны, бизнес, сцементированный в 1920‑х годах интимной дружбой между протеже Моргана Бенджамином Стронгом из Нью-Йоркского Федерального резервного банка и Монтегю Норманом из Банка Англии, «Дом Моргана» строил свою растущее международное влияние через углубление и усиление своих связей связи с могущественным, но смертельно ослабленным лондонским Сити.
Летом 1931 года, в момент отчаянных и бесплодных усилий Банка Англии и его главы Нормана удержать Великобританию на золотом стандарте, Стронг сказал Норману, что британскому правительству стоило бы разработать пакет чрезвычайных спасательных мер совместно с «Дж. П. Морган и К°», финансовым агентом США при правительства Её Величества с 1914 года.
Британское лейбористское правительство Рамсея Макдональда раскололось в результате нежелания большинства членов кабинета принять суровые сокращения британских пособий по безработице, потребованные «Дж. П. Морган и К°» в качестве предварительного условия для кредита. Морган обещал организовать синдикат нью-йоркских и других банков и поднять значительную сумму 200 миллионов долларов, чтобы спасти фунт, а с ним и золотой стандарт Моргана. {284}
В итоге, Морган опоздал. 19 сентября 1931 правительство Макдональда объявило, что Великобритания решила полностью оставить золотой стандарт. Этим решением фактически завершилась стратегическая игра Дж. П. Моргана по включению Великобритании и лондонского Сити в нью-йоркскую финансовую империю в качестве партнёров.
С этого момента британское правительство никогда больше не воспользуется услугами «Дж. П. Морган и К°» в качестве своего эксклюзивного правительственного финансового агента в США, роль, которую Морган играл с 1914 года к своему огромному преимуществу. {285} Это означало явное падение «Дома Моргана» в американском истеблишменте. Акулы хорошо чуют запах крови, особенно своих конкурентов.
Второй сокрушительный удар по превосходству «Дома Моргана» в нью-йоркских финансах в июне 1933 года нанёс Конгресс США, когда принял Закон Гласса-Стигала (официальное название – Закон о банковской деятельности 1933 года). В качестве меры, призванной сократить будущие фондовые и финансовые спекулятивные пузыри, новый Закон запретил банковским холдинговым компаниям владеть другими финансовыми компаниями, включая страховые и инвестиционные банки. Кроме того, он учредил Федеральную корпорацию страхования банковских вкладов для страхования банковских депозитов.Единственным крупным банком в Нью-Йорке, который призывал Конгресс принять Закон Гласса-Стигала, был «Чейз Банк» Рокфеллера. Глава банка Уинтроп Олдрич был сыном сенатора Нельсона Олдрича, того самого автора печально известного «Плана Олдрича», который стал ядром Закона о Федеральной резервной системе 1913 года.
