Георгий Почепцов - Информационные войны. Новый инструмент политики
Л. Карпинский предложил интересную модель объяснения чеченской войны с точки зрения российской власти (цит. Писигин В. Гражданское сопротивление Лена Карпинского // www.yabloko.ru/Themes/History/Pisigin/dinoz01.html): «Незавершенный («бархатный») авторитаризм из Москвы вывозится в Чечню, доводится там до нужной кондиции, превращаясь в настоящую диктатуру на почве оккупационного режима, а затем возвращается в Россию, обеспечивая таким образом «целостность» ее репрессивной машины. Не исключено, что эта экспортно-импортная операция и была главным мотивом чеченской войны».
Практически такой же скрытый ход был в ваучеризации Чубайса. Об этом он рассказывал журналу Forbes, что настоящей целью был перехват основ власти. Надо было забрать собственность от государства, поскольку она уже не была государственной, а ею руководили директора и секретари обкомов, которой конструкторы новой социосистемы не хотели отдавать собственность.
Как видим, модель изменений в физическом пространстве является удивительно однотипной, независимо от того, что продвигается: продажа зубной пасты или революции. Продаются контексты: положительный в случае зубной пасты или отрицательный в виде зверств старой власти. Но в любом случае победа теоретически должна быть за населением, для чего пасту надо купить, а власть поменять. В случае ошибки всегда должен «покупатель», а не «продавец».
Как можно понять, последний пример такой революционной замены — Грузия, где против Саакашвили был применен такой же инструментарий, с помощью которого он ранее пришел к власти (см. о финансировании оппозиции со стороны других грузинских олигархов). (Зураб Церетели и Михаил Хубутия финансировали оппозицию // www.apsny.ge/2009/pol/1256253149.php). И теперь уже сам Саакашвили выступает в роли «врага народа».
Модель «врагов народа» активно присутствует как на советской, так и на постсоветской территории. Сталин пытался достичь стабильности внутри страны, используя ее для моделирования не только внутренней, но и внешней ситуации. Это давало ему возможность блокировать любые протестные настроения внутри страны.
Постсталинский период характеризуется более активным применением этой модели для опоры на действия внешних, а не внутренних врагов. С «внутренними врагами» боролись уже более мягкими методами. Одновременно на это повлияло не только общее смягчение, но и историческая память населения о периодах прошлых массовых репрессий. При Андропове, которого сегодня делают выдающимся демократом, как и при других руководителях, действовали те же репрессии, только они уже были не массовыми, а индивидуальными.
Создание пятого управления КГБ называют одним из первых шагов Андропова в этом ведомстве. Оно было создан для борьбы с идеологическими диверсиями противника. Это теперь первый его руководитель Бобков говорит о нацеленности на изучение общественного мнения. Реально же аналитических подразделений, как ни странно, в КГБ не было. (Солдатов А. Аналитика в органах госбезопасности // www.agentura.ru/dossier/russia/fsb/analysis/). При Андропове возникли: группа консультантов при председателе КГБ и аналитическая группа в этом пятом управлении. Общее количество агентов всего КГБ составило 170 тысяч (см. «Пятерка» и «пятерышники»: 5 Управление КГБ. Передача вторая // www.svoboda.org/content/transcript/24665442.html, «Пятерка» и «пятерышники»: 5 Управление КГБ. Передача десятая // www.svoboda.org/content/transcript/24730784.html). Есть и «позитивные» материалы на эту тему. (Щит страны: правда о пятом управлении КГБ СССР // newsland.com/news/detail/id/840893/).
В сегодняшнем постсоветском пространстве оппозицию все равно пытаются подавать как такую, которая стоит вне мейнстрима. Это тот же, хотя и мягкий вариант «врагов народа», поскольку оппозиция на Западе все же является встроенным в систему механизмом, т. е. частью власти, которая, можно сказать, просто думает по-другому.
Содержание нужной точки зрения на события остается важным элементом формирования информационного пространства. И тут оппозиции не найдется места. На сайте «Антикомпромат» (адрес — www.anticompromat.org) можно найти любопытные биографии новых бойцов российского идеологического фронта, чьи статьи затем печатаются в ведущих изданиях. Такая «антиработа» продолжает вестись, как видим, и сегодня.
Информационные бойцы всегда используют идеологический инструментарий. Именно им легче бить врагов. Когда, например, Депардье получил российское гражданство, ему сразу вспомнили отца-коммуниста, который положительно относился к СССР.
Информационная кампания чаще всего будет активным действием, которая противостоит пассивному ожиданию. Поэтому энергетика атаки здесь на стороне нападавших. Украинско-российские информационные войны по поводу газа или других проблем всегда инициируются Россией, что придает ей дополнительные преимущества.
Сегодня новые горизонты открываются в этой сфере благодаря киберпространству. 2013-й называют таким, когда правительственные киберподразделения выйдут на первый план. Уже в 2012 году была развернута атака на иранские власти, США и Саудовская Аравия получили в ответ атаки со стороны Ирана. 12 из 15 сильнейших в военном отношении государств разрабатывают свои программы кибервойны. Поэтому даже возник термин «холодная кибервойна». Меняется и базис не только для практики, но и для теории. Например, Библиотека конгресса США заложила в свои архивы 160 000 000 000 твиттер-сообщений. То есть изучать сегодня необходимо немного другие информационные потоки.
Мы живем сегодня не в мире информации, а в мире информационных кампаний. Именно такие сообщения, за которыми стоит «спонсор», и являются основным кирпичом, из которых строится информационное пространство. Время простой информации уже истекло.
Агенты влияния и тексты влияния, как виртуальное и информационное пространства, создают и поддерживают разрывы социосистем
Социосистемы живут как объединяющими, так и разъединяющими силами. Если тоталитарные страны (возможно, искусственно) акцентируют и создают объединения социосистемы, постсоветское пространство, коммерционализировав виртуальное поле, основывает свои киносюжеты на разрывах, а не на объединении. Эксплуатируя разрывы, когда содержание фильма строится именно на них, можно увеличить их статус в массовом сознании.
Р. Дебре считал, что коммуникация связана также и с перемещением тел в пространстве (Дебрэ Р. Введение в медиалогию. М., 2009). Это миссионеры или, например, торговцы, которые совершают поездки между странами. То есть люди, а не только сообщения находятся в центре внимания процесса коммуникации.
Люди как агенты влияния используются для трансформации социосистем. Все известные религиозные системы начинались с принципиально новой роли человека-мессии. Влияние в ходе последних арабских революций строилось на дружеских связях, оформленных в систему социальных сетей.
Особенно эффективной такая ситуация становится тогда, когда нет других вариантов передачи информации, кроме личного контакта. Можно выделить определенные типы особой роли отдельного человека, что объясняется отсутствием новых идей в информационных потоках:
• начальный период появления этих идей,
• запрет, цензура не позволяет другое распространение,
• разрыв между публичным информационным потоком и реальными интересами потребителей.
Влияние людей может распространяться и на далекий от их жизни период. В дореволюционной России русский террор был направлен против власти и завершился революцией. А потом уже, наоборот, власть развернула террор против собственного народа (см., например, исследование о судьбе Абакумова, который показал себя в работе в СМЕРШ, а затем применил этот инструментарий против мирного населения (Петров Н., Виктор Абакумов: «Меня все должны бояться»/ / Новая газета, 2012. 11 июля). Страх стал главной управленческой технологией. Но к такому же выводу приходит Глеб Павловский о современной России (Павловский Г. Гениальная власть. Словарь абстракций Кремля. М., 2012). Только теперь власть торгует защитой от проблем, и чем страшнее эти проблемы, тем полезнее выглядит власть.
Террор против власти, а затем террор власти против населения. То есть это был симметричный ответ. Подобно тому как украинская демократическая власть Ющенко, придя к власти, соорудила забор, перекрыла у себя улицу, чего не было ни в советские времена, ни во времена Леонида Кучмы. То есть ответ строится на действительных или мнимых шагах, которые были когда-то сделаны.
Но агенты влияния играют больше тактическую роль, чем так называемые тексты влияния. Тексты влияния имеют более долгосрочные последствия, они даже могут жить вечно, в отличие от агентов влияния, которые имеют как биологический возраст, так и возраст активности (когда их роль наибольшая).
Почти все революционные сдвиги социосистем базировались на текстах влияния. Тексты Маркса и Ленина стали движущей силой русской революции, тексты Гитлера — для построения фашистской Германии, тексты Кутба — для «Аль-Каиды». Человек создает текст, который на следующем шаге реализует свое влияние на массы. Тексты программируют поведение, активируют новые идеи в головах людей. В качестве текстов можно рассматривать не только тексты в привычном понимании, но и фильмы или телепродукцию. И тут мы попадаем сегодня в довольно необычную ситуацию. Обычно социосистемы были заинтересованы в текстах, которые работали на объединение; сегодня, по неизвестным причинам, массово рождаются тексты, поддерживающие асоциальное поведение, то есть разрывность сооциосистем.
