Александр Терентьев - Эпоха Обамы. Наши интересы в Белом доме
«Разыгрывая пуштунскую карту, – утверждали эксперты, – пакистанские спецслужбы создали на территории племен исламистское движение, направленное против светской власти в Кабуле, однако было очевидно, что со временем исламисты попытаются построить эмират на всей пуштунской территории, которая охватывает огромную часть Пакистана». Когда в 2008 году на смену военным, пользующимся поддержкой исламистов, к власти в Исламабаде пришло гражданское правительство, его светская идеология естественно была воспринята талибанскими боевиками в штыки. Вначале они попытались воспользоваться слабостью новых властей и в феврале 2009 года заключили с ними соглашение о перемирии. Правительство Гилани заявило, что не будет препятствовать введению законов шариата в долине Сват, а талибы, в свою очередь, пообещали прекратить боевые действия и не пытаться распространить свое влияние на другие районы Пакистана. Однако вскоре боевики нарушили соглашение, начали экспансию в зоне племен и вторглись на территории, расположенные всего в ста километрах от столицы. Летом правительственные войска выбили их из долины Сват, а в сентябре приняли решение о широкомасштабном наступлении в Южном Вазиристане.
Талибы надеялись запугать гражданское правительство и вынудить его отказаться от этого решения, организовав серию взрывов в пакистанских городах, однако власти были непреклонны и в конце октября 2009 года начали крупнейшую за последние шесть лет операцию против Талибана под названием «Путь освобождения». 30-тысячная армия при поддержке авиации, танков и артиллерии вторглась на территорию Южного Вазиристана. Предварительно правительство заключило пакт о ненападении с афганскими талибами, обосновавшимися в Северном Вазиристане, и лидерами племени вазиров, традиционно враждующего с племенем мехсуд. Кроме того, властям удалось разрушить стереотип, существовавший в общественном мнении Пакистана, о том, что война с талибами является «американской войной», и, участвуя в ней, правительственные войска поддерживают армию оккупантов в их борьбе с «праведными воинами ислама». Главнокомандующий Ашфак Кияни дал понять, что военная операция направлена только против экстремистов, выступив с воззванием к «храброму народу племени мехсуд».
Вазиристан, еще до того как стать символом талибанского сопротивления, прославился непокорным нравом и воинственностью населявших его племен. С 1893 года эта территория была независима как от английских колониальных владений, так и от афганского правительства; восстание вазиров в 1919–1921 годах привело к поражению Великобритании в 3-й афганской войне. Многие эксперты полагали, что пакистанская армия, несмотря на успехи в начале кампании, также обречена увязнуть в Вазиристане. Тем более что покорение пуштунских племен по-прежнему не являлось для Исламабада приоритетной задачей в обеспечении национальной безопасности. Как отмечал журнал The Time, «несмотря на то, что пакистанцы решились на крупную военную операцию в зоне племен федерального управления, большая часть армии, в том числе ее элитные части, находились на восточной границе с Индией. Пакистанский истеблишмент так и не сумел избавиться от параноидального отношения к Нью-Дели»[317]. Именно по этой причине, военные отказывались воспринимать афганское правительство Карзая как естественного союзника в борьбе с талибами. Ведь президент Афганистана пустил в страну индийских инвесторов и разрешил открыть на границе с Пакистаном 26 индийских консульств, которые, по словам ISI, несли ответственность за дестабилизацию обстановки в западной провинции Белуджистан.
В тот момент, когда Обама пришел к власти отношения Индии и Пакистана были накалены до предела. Дело в том, что 26 ноября 2008 года вскоре после его победы на президентских выборах в финансовой столице Индии Мумбай группа экстремистов захватила здания роскошных отелей «Тадж-Махал» и «Оберой-Трайдент», которые считались символом города. В результате действий боевиков погибли более 170 человек, около 300 получили ранения. Причем в отличие от предыдущих терактов, которые происходили на рынках и в поездах, жертвами мумбайского нападения стали состоятельные индийцы. Индийское правительство сразу обвинило в событиях 26/11 соседний Пакистан, и свернуло переговорный процесс, который два извечных соперника начали под давлением Соединенных Штатов в 2004 году.
Возобновить мирные переговоры Индия обещала лишь в том случае, если пакистанские власти начнут судебное разбирательство по вопросу об организации мумбайских атак. Через год суд в Исламабаде предъявил обвинения семерым подозреваемым в подготовке терактов, в том числе главе радикальной организации «Лашкар-э-Таиба» Заки-ур-Рехману Лахви. («Лашкар-э-Таиба» – одна из группировок, оказывающих вооруженное сопротивление Нью-Дели на границе провинции Кашмир. Единственный оставшийся в живых боевик, участвовавший в захвате «Тадж-Махала», состоял именно в этой организации). Выполнив основное требование индийской стороны, гражданское правительство Пакистана надеялось «положить конец «холодной войне» между двумя ядерными державами Южной Азии».
Правда, эксперты уверяли, что сделать это будет не так просто. Ведь даже если предположить, что Нью-Дели и Исламабаду удастся когда-нибудь урегулировать кашмирский вопрос, они не смогут преодолеть экзистенциальные противоречия, возникшие полвека назад при разделе Британской Индии.
Попытки возродить индо-пакистанский диалог предпринимались и ранее. В июле 2009 года на конференции в Шарм-эль-Шейхе премьер-министр Пакистана Юсуф Гилани и его индийский визави Манмохан Сингх заявили, что «несмотря на расхождения между их странами в вопросах борьбы с терроризмом мирный процесс должен быть возобновлен». Однако индийская оппозиция тут же обвинила главу правительства в «дипломатическом поражении» и «сдаче позиций тем пакистанским политикам, которые несут ответственность за мумбайскую трагедию». В итоге Сингху пришлось пойти на попятный: непременным условием для возобновления переговоров вновь стало согласие Пакистана начать судебные разбирательства.
Выполнив это условие, Исламабад позволил индийским властям, не теряя лицо, вернуться к мирному процессу и заслужить таким образом расположение американцев. «Премьер-министр Манмохан Сингх действительно верит в век США, в то, что судьба Индии неразрывно связана с этой страной, – писал Д. Малхотра, редактор дипломатического отдела индийской газеты The Telegraph. – Отказ от идеи неприсоединения отражает неспособность и нежелание жонглировать несколькими шарами одновременно»[318].
В этом смысле очень символично, что годовщину терактов в Мумбай Сингх встречал в Вашингтоне, где ему устроили торжественный прием, которого, по словам экспертов, удостаивались лишь немногие иностранные гости за всю послевоенную историю США. Президент Обама сделал все от него зависящее, чтобы сохранить достижения своего предшественника на индийском направлении. Он дал понять Мангмохану Сингху, что Соединенные Штаты готовы пойти на уступки в ядерной сфере, расширить военное сотрудничество между странами и добиться реформы Совета Безопасности ООН, которая закрепила бы за Нью-Дели статус постоянного члена этой организации. Обама прекрасно понимал, что Индия может стать ключевым союзником Америки при реализации его новой стратегии в Афганистане. С другой стороны, индийцы осознавали, что от Вашингтона во многом зависит их статус на мировой арене. Немаловажным являлся и тот факт, что крупный индийский бизнес, связанный с информационными технологиями и военной промышленностью, ориентировался на Соединенные Штаты.
Политологи отмечали, что в Южной Азии сложилась уникальная ситуация: одновременно в Нью-Дели и Исламабаде к власти пришли проамериканские правительства, и впервые со времен Британской Индии «жемчужина оказалась в короне одной империи». Однако если Индийский национальный конгресс после уверенной победы на парламентских выборах обладал реальной властью в стране, положение гражданского правительства Пакистана становилось все более шатким. Выступая в Международном центре Вудро Вильсона, Сингх отметил, что «реальная власть в Исламабаде принадлежит военным и разведчикам»[319], находящимся под влиянием исламистских организаций, которые они сами же когда-то создавали. И если даже пакистанские силовики не имели отношения к мумбайским терактам, борьба с Индией являлась для них частью национальной идентичности.
«ЛАУРЕАТ НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ ВОЙНЫ»
К концу 2009 года стало очевидно, что рассчитывать на них в Афганистане не приходится. И у Обамы, фактически, не оставалось другого выбора кроме как удовлетворить требования своих генералов, пообещав предоставить им 30-тысячное подкрепление и рекрутировать еще 7 тысяч солдат у союзников по НАТО. 1 декабря незадолго до 30-летней годовщины советского вторжения в Афганистан американский президент выступил в престижной академии Уэст-Пойнт, обнародовав новую военную стратегию, которая во многом перекликалась с иракской доктриной трехлетней давности. Любопытно, что речь Обамы даже называлась так же, как и речь Джорджа Буша, произнесенная им в январе 2007 года: «Новый путь вперед».
