Михаил Делягин - Реванш России
Характерно, что нечто подобное, хотя и в кардинально меньших масштабах, в обычном, еще не информатизированном обществе стихийно происходит со специальностями, связанными с широкомасштабным преобразованием сознания людей, с зачатками будущего high-hume'a: с политиками, кинозвездами, шоуменами, телекомментаторами и телепроповедниками.
Следует особо отметить, что живущее в информационном мире индивидуальное сознание превращается в пример для подражания не только из-за успешности своей деятельности, но и из-за несравненно большей комфортности своего повседневного существования. Ведь практически все фрагменты воспринимаемой им информационной реальности конструируются, хотя и разными творцами, с учетом особенностей человеческого восприятия.
Поэтому информационная реальность изначально адаптирована к индивидуальному человеческому сознанию. В результате она является для него несравненно более дружественной и комфортной, чем обычная, не приспособленная к человеческому восприятию реальность, которая по контрасту (а в определенной степени и объективно — из-за последствий «безответственного творчества» элиты) начинает казаться все более грубой, а зачастую и откровенно шокирующей. Это многократно усиливает стремление к «эмиграции из реальности» не только отдельных членов общества, но и целых управляющих систем.
Существенно и то, что потеря объективизированного критерия истины многократно усиливает естественное стремление к комфорту индивидуального сознания. С одной стороны, утратив возможность преследовать истину, оно начинает жаждать хотя бы ее эрзаца в виде комфорта (классический пример успешности такой замены дает протестантизм); с другой — «информатизированное сознание» в отличие от обычного может почти безнаказанно (по крайней мере, значительно дольше) игнорировать реальность, которая по каким-либо причинам не устраивает его.
И все это — сверх тех преимуществ, которые дает сам по себе творческий труд по сравнению с обычным! Все это — и большая эффективность, и потрясающий социальный статус (символ успеха!), и безнаказанность, и повседневный душевный комфорт — сверх радости творчества и восторга от постоянного познавания нового, которое дарят работнику сами по себе информационные технологии!
Не только здравые размышления, но и повседневная практика показывает: ни отдельной личности, ни тем более общественной группе практически невозможно отказаться от подобного социального наркотика.
Однако принципиальная безнаказанность информатизированного сознания имеет, конечно, и теневые стороны, причем преимущественно не для него, а для включающего его коллектива, вплоть до отдельно взятого общества и даже человечества в целом.
Главная опасность заключается в том, что в силу разобранных выше причин, стремления к комфорту, а не к истине и оторванности от реальности информатизированное сознание склонно к нарастающим ошибкам, которые способны поставить на грань разрушения или, по крайней мере, дезорганизации коллектив, организующий работу данного сознания и оберегающий его от негативных воздействий внешнего, грубо-материального мира.
А ошибки эти весьма разнообразны. Наиболее характерные свойственны детскому инфантильному сознанию, лишенному критичности из-за ограниченности жизненного опыта. Для детей эта ограниченность вызвана малой продолжительностью жизни и дополнительно ограничивающей личный опыт опекой взрослых. Для работников информационных технологий — отделенностью от реальной жизни, дополнительно ограничивающей их личный опыт опекой, правда, со стороны уже не взрослых, а коллектива, и, наконец, взаимодействием с совершенно иной реальностью и на ином, не непосредственно вербальном уровне.
Так, классическое и по сей день мощнейшее из разрешенных оружие информационных технологий — нейролингвистическое программирование (его следует отделять от распространенных спекуляций) — основано на невербальном воздействии, в том числе и формально вербальных средств. Оно ориентировано на влияние, в том числе при помощи слов, не на вторую сигнальную систему и связанную с ней логику, но непосредственно на подсознание. Ее деятельность значительно меньше поддается осознанному самоконтролю человека, в результате чего она более сильно и непосредственно влияет на его поведение и представления.
Стоит указать и на исключительную роль такого невербального средства, как современная музыка, в распространении западных ценностей, в том числе в культурно чуждых им обществах.
Распространение информационных технологий кардинально меняет процесс принятия решений даже за пределами сферы их непосредственного воздействия, заставляя людей и коллективы действовать в условиях агрессивной информационной среды, к которой они не приспособлены и перед которой беззащитны.
Для этой действительности, как правило, характерны:
постоянный избыток ненужной, заведомо избыточной информации (так называемый «белый шум» — один из наиболее древних инструментов сокрытия информации, и по сей день сохраняющий эффективность);
систематическое отсутствие адекватного структурирования поступающей к пользователю информации (что, строго говоря, означает ее неверность);
существование и хаотическое, непредсказуемое развитие и взаимодействие множества разнообразных «информационных фантомов», сконструированных специалистами в области high-hume для различных целей, многие из которых неотличимы от реальных факторов, а многие продолжают самостоятельное существование и хаотическое взаимодействие с другими «информационными фантомами» и после выполнения ими своих задач;
постоянное существование многих принципиально непознаваемых в данных условиях и данными наблюдателями явлений (например, части тех же самых «информационных фантомов»), порождающих у большинства наблюдателей интеллектуальную пассивность в стиле знаменитого «есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе — науке это неизвестно», где в заключающей части реплики внятно слышится отчетливое «все равно».
Таким образом, современное информатизированное сознание по вполне объективным причинам становится все менее ответственным. Этот же процесс и, в общем, в соответствии с теми же принципами и алгоритмами происходит и с управляющими системами, сложенными из таких информатизированных сознаний.
Его развитие облегчается неразрывной связью современного управления с технологиями формирования сознания. Так же как и специалист в области указанных технологий, работая с телевизионной «картинкой», господствующими мнениями и представлениями, специалист в области управления почти неминуемо теряет понимание того, что его решения влияют на реальную жизнь реальных людей. Он просто забывает о них, что в сочетании с качественно большей эффективностью его деятельности превращает его в прямую угрозу для нормального развития общества.
Более того, безответственность управляющих систем начинает транслироваться на все общество и копироваться им, превращаясь в стиль жизни, распространяющийся, как лесной пожар.[18]
Механизм тиражирования безответственности представляется достаточно простым.
Максимальная эффективность технологий формирования сознания качественно повышает влиятельность тех, кто владеет ими, и тех, кто их применяет, делает их могущественными и, как правило, обеспеченными. При этом нет никакой «платы за могущество»; человек, создавая и внедряя новые представления, формируя сознания других людей, чувствует себя творцом, близким к Богу. Эйфория систематического творчества вкупе с безответственностью обеспечивает ему невиданное удовлетворение от жизни.
Понятно, что, как уже было показано выше, абсолютная безответственность, колоссальное могущество и фантастическая радость от каждой минуты работы не могут не вызвать в обществе зависти и стремления к подражанию. Однако обычный гражданин, работа которого не сопряжена с применением в сколь-нибудь значительных масштабах технологий формирования сознания, как правило, не имеет возможности подражать порождаемым ими могуществу и радости. Безответственность оказывается практически единственным доступным для него элементом «джентльменского набора топ-менеджера».
В результате безответственный стиль деятельности становится практически общепринятым и общепризнанным образцом для массового подражания, что подрывает дееспособность уже не одной только управляющей системы, но и всего пораженного этим явлением общества. Последнее, в частности, лишается возможности одернуть или заменить «заигравшуюся» элиту.
Снижение ответственности как отдельной личности, так и управляющих систем, и общества в целом при столь же широкомасштабной эрозии адекватности — поистине гремучая смесь! Она представляет угрозу всей современной цивилизации в ее нынешнем, привычном для нас виде.
