О прошлом, настоящем, будущем - Василий Арсеньев
Но земля в пределах нашей планеты неоднородна, оттого и люди разные живут на ней. Сколь бы похожи народы ни были друг на друга, всё же даже в наш век глобализации и американизации найдётся нечто такое, что бы отличало одних людей от других. Все народы неповторимы: одни в большей, другие — в меньшей степени. При этом одни народы добились успехов в материальной сфере: в торговле, промышленности, строительстве дорог, банков, заводов и фабрик, тогда как другие, пока те строили, предавались духовным практикам и служению высшим силам, с которыми первые народы рано потеряли связь. Что важнее земное или небесное, — сия дилемма всегда, во все эпохи стояла перед людьми и определяла их жизнь. Некогда ответ на этот вопрос звучал однозначно в пользу небесного, но потом всё изменилось.
Современные государства Европы суть наследники варварских королевств, основанных на месте рухнувшей Римской империи германскими племенами, которые вторглись в чужие земли, порвав связи со своими исконными местами проживания. Они желали поживиться лёгкой добычей, материальными благами погрязшей в пороках своего могущества Римской империи, этого железного колосса на глиняных ногах. Германские короли крестились в христианскую веру. Но жаждущие войны варвары неизбежно должны были смешать религию с войною, что и произошло, когда начались крестовые походы в Святую землю. Тысячи арабов и евреев были безжалостно убиты при взятии Иерусалима в 1099 году, улицы Сиона изрядно политы кровью мучеников. Но вскоре Иерусалим был отбит египетским султаном Саладином. Не добившись успехов в Палестине, крестоносцы свои мечи обратили на земли христиан: в 1204 году был взят и разграблен православный Константинополь, а в 1209 году начался поход против французских еретиков Альби (катаров), который длился с перерывами целое столетие.
Европейцы раз и навсегда расставили для себя приоритеты: жизнь земная предназначена для удовлетворения своих земных потребностей. Поначалу они промышляли грабежом и насилием, но позднее, познакомившись с культурой Византии и арабского мира, поняли, что гораздо выгоднее и безопаснее торговать и давать деньги в рост (кстати, банк — слово итальянское, первоначально означало лавку менялы). Вскоре в богатых торговых городах вроде Венеции появляются публичные дома, а многие куртизанки входят в высший свет европейского общества. С Востока европейцы привезли порох и огнестрельное оружие (пушки, бомбарды, аркебузы). Наступает эпоха великих мореплавателей и географических открытий, следом за которыми идёт основание колоний в новых землях и истребление коренных народов. Отсюда берёт своё начало европейское экономическое чудо и европейский капитализм. Религия отступает на задний план и её агонией станет период Реформации, когда зародится прагматический протестантизм со всеми его многочисленными разветвлениями (кальвинизм, лютеранство, баптизм и т. д., и т. п.), который положит начало американской так называемой «пуританской» цивилизации. Однако чистоту (пуритас — с лат. — чистота) отцов-пилигримов, прибывших на Североамериканский континент в 1621 году, вскоре запятнают их не в меру предприимчивые сыновья.
Русь же вплоть до 17 столетия особняком стояла на краю Европы и жила по старинке, как в прежние добрые времена, не замечая, что мир вокруг стремительно меняется. Первые Романовы, казалось, пробудились от векового сна, но ещё не были готовы к серьёзным переменам, которые начал лишь Пётр Первый, любивший и часто бывавший в немецкой Кукуй слободе (у него там была близко знакомая миловидная немочка Анхен, которая, однако, не постеснялась при первом удобном случае изменить русскому царю с саксонским посланником).
В немецкой слободе Пётр понял, сколь отстала Россия от стран Запада в технологическом развитии, в области торговли, мореплавания и судостроения. Причину отсталости видел он в русской лени, источником коей, как ему казалось, был весь уклад жизни русских людей: спокойная безмятежная молодость и тихая старость, жизнь, не менявшаяся на протяжении десятков и сотен лет. Привычка свыше нам дана… Русские крестьяне конца 17 века жили точь-в-точь как их прадеды и прапрадеды: трудились в поте лица в будние дни на пашне с перерывом на обеденный сон, а по праздникам ходили в церковь. Именно церковь, по мнению Петра, тормозила развитие России. И небезосновательно. Задача религии, конечно, не корабли строить и за морем торговать, а заботиться о спасении душ людских. К тому же православие в жизни допетровской Руси играло исключительную роль. Сейчас кому-то покажется странным, но тогда не знали, что можно не верить в Бога, что можно за всю жизнь ни разу не исповедаться, что можно замужним женщинам ходить с непокрытой головой, что можно не совершать земных и поясных поклонов при входе в церковь и христианскую избу, что можно мужчине с женщиной жить вместе без венчания и т. д., и т. п.
В те времена, когда Декарт произнёс свою знаменитую фразу: «я мыслю, значит я существую», когда Кеплер открыл законы небесной механики, а Ньютон — свой закон всемирного тяготения, когда Джон Локк заложил основы теории правового государства и говорил о естественных правах человеках, люди русские ни о чём таком и не помышляли. Они просто не понимали, к чему суета и пустые разглагольствования. Одно дело поговорить с близким человеком по душам о своей непростой жизни (поговоришь и будто легче стало), а другое — спорить до хрипоты о том, по какой орбите вращаются небесные тела или каким должно быть идеальное государство. Зачем? Разве человек властен над своей жизнью, что бы что-то пытаться изменить в ней? Однако в наше время каждый пребывает в твёрдой уверенности, что он хозяин своей судьбы, правда, ровно столько, сколько длится его жизнь и, увы, никто из нас не может знать, когда придёт конец её…
Пётр не отрицал значения церкви, но считал, что она взяла на себя слишком много власти, её надобно приструнить, она должна стоять под государством, а не рядом с ним. Стали знаменитыми его издевательства над церковными порядками во время «Всешутей-ских и сумасброднейших соборов» во главе с князем-папой Никитой Зотовым, когда Пётр злыми шутками и матерной бранью выставлял на посмешище ряженых в псевдоцерковные одеяния старорусских бояр, когда вино и водка лились ручьями, а царь со своими собутыльниками предавались ночным разнузданным потехам.
Пётр уничтожил патриаршество и поставил церковь под контроль государства (Священный синод), по его приказу в годы Столетней войны было снято и переплавлено множество церковных колоколов, которые шли на изготовление новых пушек, столь необходимых после разгрома под
