Виталий Павлов - Операция «Снег»
Дело Лонсдейла и Крогеров широко освещалось на Западе. Но авторы статей и книг не без подачи английских и американских спецслужб нередко грешили против истины, расписывая «бесчеловечное отношение» советских властей к вызволенным из неволи разведчикам. Например, Джон Баррон в книге «КГБ сегодня» утверждал, что после возвращения Лонсдейла в Москву с ним обращались плохо и не поручали ответственных дел в разведке. Он, мол, очень нервничал, сильно переживал и в конце концов стал алкоголиком. В результате — тяжелый инсульт и смерть в возрасте сорока семи лет.
В этом лживом, клеветническом пассаже правдой является только преждевременная смерть разведчика. Несчастье случилось во время прогулки с друзьями в лесу, где, к сожалению, трудно было оказать немедленную квалифицированную медицинскую помощь. Кстати, медики утверждают, что он был на следственно предрасположен к такому финалу: его отец тоже умер от инсульта в возрасте сорока восьми лет.
Баррон писал, что Лонсдейл оказался в одиночестве. Но это неправда, Бена окружала молодежь, его очень часто навещали друзья. Многие сотрудники Центра считали за честь знаться с ним. Он бывал у них дома, заходил к ним в служебные помещения. Я готов клятвенно засвидетельствовать, что Лонсдейл никогда не был алкоголиком, об этом же говорят и официальные медицинские документы.
— Зачем же все эти клеветнические домыслы? — спросит читатель.
Думаю, делались они для того, чтобы не только как-то бросить тень на Бена, но и очернить внешнюю разведку. Не случайно многочисленные публикации на Западе под покровом псевдообъективности использовались и используются для принижения успехов нашей разведслужбы, замалчивания ее успешных операций и выпячивания неизбежных в острой борьбе неудач и просчетов. Но не зря говорится, что у лжи короткие ноги. Даже тот же Баррон вынужден признать достоинства многих советских разведчиков-нелегалов и высокую эффективность ряда разведывательных операций Москвы. Он пишет: для того чтобы стать «гражданином западного мира», нашему разведчику требуются неимоверный труд, упорство и глубокое понимание образа мыслей народа и особенностей страны, где ему придется действовать. Мало суметь найти хорошую службу и трудиться так, как это делает, скажем, средний американец, если речь идет о США. Нужно еще настойчиво и целеустремленно выполнять свою главную обязанность — добывать секретную информацию. А это дело, как признает Баррон, полное нервного и физического напряжения. Но непрестанное воздействие стресса не должно понижать уровень мышления и быстроту реакции нелегала. Ему нужны не только физическое здоровье и высокий интеллект, коммуникабельность и способность иметь дело с людьми из любой социальной среды, не только упорство, целеустремленность и смелость, энергичная инициатива и богатое воображение. Требуются, как в данном случае верно уловил Баррон, беспредельная преданность своей стране и народу, готовность посвятить всю свою жизнь делу разведки, а если потребуется, то и умереть за это.
Французские историки Роже Гейзен и Жак де Люне написали в 1970 году книгу «История психологической и тайной войны 1939-1963 годов». Справедливо критикуя деятельность западных разведок в годы второй мировой войны, авторы дают достаточно объективную оценку того, что удалось сделать в этот период советской разведке. Они выступают против тех, кто на основе сообщений о провале отдельных советских разведчиков высказывает сомнения в эффективности всей шпионской службы Кремля. В разведывательном деле — и в этом с авторами трудно не согласиться — большую роль играют случайности, неизбежны провалы, что, однако, не дает оснований для негативной оценки всей деятельности той или иной разведслужбы. Они подчеркивают, что в то время, как западные разведки до 1943 года испытали много неудач, советская разведка в канун войны и в ее ходе добилась «блистательных успехов». Это результат мастерства ее сотрудников, которым в большинстве случаев удавалось уходить из сетей, расставленных контрразведчиками гитлеровской Германии, Англии, Франции, США и других западных государств.
Смело могу подписаться под этим. Ведь тут, по существу, речь идет и о деятельности резидентуры Бена. Английской контрразведке помогла чистая случайность, когда изменник, польский полковник Голеневский, оказался в курсе некоторых данных о Хаутоне. В то же время, несмотря на все усилия британских джеймсбондов, им не удалось выявить и десятой доли деятельности, которую Бен вел в течение более чем пяти лет в туманном Альбионе.
Вот почему провал Бена и Крогеров мы рассматривали не только и не столько как горькое поражение, но и как нашу моральную и профессиональную победу над английскими спец службами.
Зёнхен (Сынок). Это первое кодовое имя выдающегося советского разведчика Кима Филби, которое было присвоено ему в 1934 году, когда он стал сотрудничать с нашей службой. За тридцать — подумать только: за долгие три десятка лет непрерывной работы за границей в особых условиях (это, наверно, рекорд в истории всех разведок) он пользовался не одним оперативным псевдонимом. Но нет необходимости перечислять их здесь.
О знаменитом мастере разведывательного дела написано много. Вышла и книга его воспоминаний. И все же мне хоте лось бы рассказать немного о нем. Надеюсь, что мои заметки дополнят портрет нашего большого друга новыми штрихами.
С Филби я впервые встретился в 1963 году, когда он окончательно вернулся в Москву. Нужно было вручить ему советский паспорт, что я и сделал с удовольствием. Встреча была короткой, тем не менее он произвел на меня неизгладимое впечатление. Это был необыкновенно цельный, глубоко эрудированный человек. Мне особенно импонировало то, как он с большим чувством юмора воспринимал, скажем так, некоторые неудобства нашего быта.
Когда мне довелось соприкоснуться с практической деятельностью Филби, я убедился в его замечательных профессиональных качествах. Это произошло в тот период, когда он стал представителем Сикрет интеллидженс сервис в США по связи с ЦРУ и ФБР (октябрь 1949 — июнь 1951 года). Такое везение нечасто выпадает на долю разведки. Для нас же это стало первой возможностью действовать сразу против двух наших тогдашних главных противников — британской и американской спецслужб. Вряд ли стоит напоминать, что за почти два года нахождения на этом посту К.Филби сумел добыть очень много важнейшей информации о деятельности американских спецслужб во взаимодействии с СИС, раскрыл многие сокровенные тайны ЦРУ и частично ФБР, заметно обогатил наше ведомство пониманием методов этих спецслужб. Все это значительно облегчило агентурное проникновение нашей внешней разведки в разведывательное сообщество Вашингтона.
Но еще более важная часть проделанной Филби работы состояла в передаче подробнейшей информации, характеризующей личный состав американской разведки и контрразведки. Особенно ценными оказались исчерпывающие оценки личных качеств и психологических особенностей более двух десятков сотрудников ЦРУ, наиболее перспективных в плане дальнейшего продвижения в этой службе. При этом он не только дал оценку их объективным данным, но и проинформировал о том, как их характеризовал главный контрразведчик ЦРУ Джеймс Энглтон.
Об отношениях Филби с этим опаснейшим для нас противником следует сказать подробнее. Здесь же хочу отметить, что наш замечательный разведчик произвел на меня впечатление как непревзойденный мастер психологического анализа, способный глубоко оценивать людей и их поведение. Изучив данные на выбранных им сотрудников ЦРУ, он пришел к убеждению о возможности их «разработки» с целью дальнейшей вербовки. Филби подобрал возможные пути и средства склонить их к сотрудничеству, но не с нашей внешней разведкой, а с западными спецслужбами, в частности, английской, французской и западногерманской. В отношении двух кандидатов он высказал уверенность, что сам сумеет привлечь их к сотрудничеству с СИС, чем и занялся весьма успешно. Жаль только, что к 1963 году, когда Филби окончательно провалился и вернулся в СССР, эти «агенты СИС» были выведены нами в резерв до лучших времен.
Что касается Энглтона, то в его отношениях с Кимом Филби проявилась необыкновенная способность нашего разведчика вызывать к себе полное доверие как раз со стороны наиболее недоверчивых людей, каким был ловец шпионов № 1. Филби искусно использовал англофильство Энглтона, буквально привязал его к себе и добился того, что у американского контрразведчика не стало секретов от представителя СИС.
Филби характеризовал Энглтона как самого информированного в ЦРУ человека. Он знал все слабые стороны практической деятельности этой службы, все ее наиболее засекреченные источники информации, в том числе и по нашей стране. Полностью доверяя представителю СИС, Энглтон часто советовался с ним по конкретным делам и людям. Иногда нам казалось, что автором переданных в Центр шифровок был не Филби, а главный контрразведчик ЦРУ, так как их текст целиком состоял из информации, полученной от Энглтона.
