Николай Рыжков - Главный свидетель
Но ни эти выводы, ни неоднократные заявления по этому поводу Президента Горбачева, не возымели никакого действия. Процесс разрушения единого государства продолжался и вскоре был «успешно» завершен.
Подписания Беловежских Соглашений было недостаточно, чтобы легитимно зафиксировать факт ликвидации СССР со всеми вытекающими политико-правовыми последствиями. В первую очередь требовалось правовое подтверждение Соглашения о создании Содружества высшими законодательными органами государственной власти России, Белоруссии и Украины. Без ратификации эти документы не обладали политической силой. В спешке разработчики соглашений и их подписанты даже не отметили необходимость такого подтверждения и не определили, в какой форме это должно произойти. Все зависело от того, в каком качестве рассматривалось Беловежское соглашение: то ли как межреспубликанский договор трех субъектов Союза ССР, либо как «международный» договор между двумя уже объявившими себя «независимыми» государствами — Украиной и Белоруссией, с одной стороны, и субъектом Союза, в состав которого на тот момент еще входила Россия, — с другой, или же как международный договор, заключенный тремя суверенными государствами.
Руководство Украины первым начало форсировать ратификацию Беловежского Соглашения. 10 декабря 1991 года в повестку дня Верховного Совета республики был внесен вопрос о ратификации Соглашения. С самого утра вопрос переносился с одного часа на другой — у постоянных депутатских комиссий было множество замечаний по тексту. Их необходимо было обсудить с руководством Белоруссии и России. Только к вечернему заседанию парламента Кравчук смог все это согласовать.
Его речь продолжалась около получаса. Он обвинил Центр в развале страны, в намерении вновь сконцентрировать власть в своих руках. «Кому-то хочется нас учить — сказал Кравчук — и заботиться о нашем народе больше, чем он сам».
Верховный Совет Украины без обсуждения, 288 голосами против, ратифицировал Соглашение, но с оговорками. Они состояли из 12 пунктов и скорректировали многие статьи документа. Например, «открытость границ» была сужена и сопровождалась отсылкой к будущим актам. Беловежским (его называют также Минским) Соглашением предусматривалась «координация внешнеполитической деятельности», а киевским вариантом — лишь «консультации в области внешней политики». Существенное дополнение содержалось в формулировках о Вооруженных Силах. Парламент Украины добавил слова: «Государства — члены Содружества реформируют размещенные на их территориях группировки Вооруженных Сил бывшего Союза ССР и, создавая на их базе собственные Вооруженные Силы, будут сотрудничать в обеспечении международного мира и безопасности…». Речь шла, таким образом, о разделе Вооруженных Сил СССР между республиками. Воспользовавшись этим, Кравчук объявил себя Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами республики в составе трех военных округов и Черноморского флота, оставив в центральном подчинении лишь стратегические силы.
Беларусь юридически оказалась в несколько более сложном положении в связи с ратификацией Минского Соглашения. Дело в том, что, в отличие от Украины, референдум о независимости здесь не проводился, что делало позицию республики более уязвимой с правовой точки зрения. 10 декабря состоялась сессия Верховного Совета Беларуси. После краткого сообщения Председателя Верховного Совета Шушкевича об итогах работы трех глав республик в Беловежской пуще в Парламенте неожиданно выразили — по разным причинам, свои сомнения в том, надо ли утверждать соглашение о Содружестве и «левые», и «правые». Первые опасались «хитро поставленной ловушки», которая, по их мнению, неизбежно заведет Содружество в прежнее унитарное государство. Вторые же имели в виду прямо противоположное — Содружество, полагали они, означает окончательный развал Союза и вызовет великий хаос в стране. Некоторые депутаты упрекали Шушкеви- ча, подписавшего Соглашение, в превышении власти. И все же, несмотря на то, что первоначально вопрос стоял лишь об одобрении концепции Содружества, многие депутаты потребовали немедленно ратифицировать Минское Соглашение. Эта позиция победила при поддержке 263 депутатов, при одном «против» и двух «воздержавшихся».
Верховный Совет республики также денонсировал Союзный договор 1922 года и принял закон о мерах, связанных с этим фактом.
В самом же сложном правовом положении в связи с ратификацией Соглашения находилась РСФСР, власти которой не обладали никакими основаниями для подтверждения на законодательном уровне этого документа, подписанного в Вискулях Ельциным и Бурбулисом. Единственным органом, который мог принять законное решение, как по Соглашению, так и по денонсации Союзного договора, был только и исключительно Съезд народных депутатов РСФСР — высший орган государственной власти республики. Причем для этого было необходимо принять изменения и дополнения в Конституцию РСФСР. Но такой вариант был неприемлем для сторонников ликвидации СССР, так как они не имели квалифицированного большинства среди народных депутатов РСФСР. Поэтому Беловежское соглашение представили как «международный договор РСФСР», ратификация которого, согласно Конституции, входила в компетенцию Верховного Совета республики. Таким же образом преподнесли и Союзный договор 1922 года, что и позволило денонсировать его. И то и другое произошло на заседании Верховного Совета РСФСР 12 декабря 1991 года.
В тот день с докладом выступил Ельцин. Переговоры в Белоруссии он охарактеризовал как «закономерное следствие тех процессов, которые развивались в течение последнего времени». Еще два года назад, сказал он, стало ясно, что «союзные структуры не способны к коренному обновлению. Наоборот, свои последние жизненные силы командная система бросила на сохранение своего всевластия, стала главным препятствием реформ». Ельцин подверг критике все разработанные проекты Союзного договора. «В них, — утверждал он, — по сути дела, протаскивалась все та же модель Союза с сильным центром. Принцип суверенности республик признавался лишь в качестве декоративного украшения… Только в апреле в Ново-Огареве был сделан, наконец, шаг навстречу реальности, республики были готовы пойти на компромисс и подписать Союзный договор… После августа распад Союза ССР вступил в последнюю стадию, началась его агония… А в это время мы буквально стали тонуть в бесконечных переговорах и согласованиях, широких и узких обсуждениях, консультациях. Все это приобрело характер какой- то дурной закономерности…
Три республики, которые были в числе учредителей СССР, приостановили процесс стихийного, анархического распада… Была найдена единственно возможная формула совместной жизни в новых условиях — Содружество Независимых Государств, а не государство, где никто не имеет независимости».
Ельцин подверг критике утверждение, что в Беловежской пуще лидеры трех республик «ликвидировали Союз ССР». «Союз, — сказал он, — уже не способен играть позитивную роль по отношению к бывшим его членам. Мировое сообщество стало считать его банкротом… Только Содружество Независимых Государств способно обеспечить сохранение складывающегося веками, но почти утраченного сейчас политического, правового и экономического пространства… Положен конец главному препятствию к этому — союзному центру, который оказался неспособным освободиться от традиций прежней системы, главная из которых — присвоенное право командовать народами, сковывать самостоятельность республик».
Голоса критиков Соглашения на сессии были редки. Залом владела какая-то эйфория беспредельной суверенности. Итоги поименного голосования по ратификации Минского соглашения были такими: «за» — 188, «против» — 6, «воздержались» 7 депутатов. После оглашения результатов голосования в стенограмме сессии появилась запись: «Бурные аплодисменты. Все встают». Так были «узаконены» государственный переворот и разрушение нашего великого государства.
Конечно, можно было бы критически разобрать каждый пункт выступления Ельцина, но лучше и убедительнее всего оценку и сказанного и, главное, содеянного им, его подельниками и прихлебателями, дала жизнь: после уничтожения СССР во всех без исключения республиках наступил политический и экономический хаос. Миллионы и миллионы людей заплатили и продолжают платить чудовищную цену за преступления своих лидеров и за свою политическую слепоту и доверчивость…
В марте 1996 года в повестку дня очередного заседания Государственной Думы России был предложен для рассмотрения вопрос о денонсации Беловежского соглашения. Проект постановления по этому вопросу внесли фракция КПРФ и две депутатские группы — «Народовластие» и «Аграрная».
При обсуждении повестки дня, как и следовало, ожидать, против рассмотрения данного вопроса выступили те, кто несколько лет назад поддерживал Ельцина в его разрушительных действиях. Среди них были руководитель фракции «Яблоко» Г. Явлинский, руководитель проправительственной фракции «Наш дом — Россия» С. Белов, Г. Старовойтова и С. Юшенков. И тем не менее за включение этого вопроса в повестку проголосовало 57 процентов депутатов.
