Петр Кропоткин - Хлеб и воля
И вот мы теперь знаем, что из этого вышло. Везде, в каждой стране, в тысячах местностей организовались общества Красного Креста, и, когда вспыхнула война 1870–71 г., его добровольцы могли приняться за работу. Явились во множестве люди, мужчины и женщины, которые предложили свои услуги; госпитали и перевязочные пункты организовались сотнями; целые поезда перевозили все нужное для госпиталей: жизненные припасы, белье, лекарства для раненых. Английские комитеты посылали даже целые транспорты припасов, одежды, лопат, семян для обсеменения полей, рабочий скот, даже паровые плуги с работавшими при них людьми, чтобы помочь обрабатывать землю в местностях, разоренных войною. Загляните только в сочинение Густава Моннье <Красный Крест> - и вы будете поражены размерами того, что было сделано.
Что же касается до пророков, всегда готовых отрицать в других людях всякий здравый смысл и всякий ум и считающих только самих себя способными управлять миром по своему произволу, то ни одно из их пророчеств не сбылось.
Самоотвержение добровольцев Красного Креста оказалось выше всяких похвал. Они стремились занять именно самые опасные пункты, и в то время как французские врачи, находившиеся на службе у государства, убегали при приближении пруссаков со всем своим штатом, — добровольцы Красного Креста продолжали свое дело под пулями, вынося все грубости как бисмарковских, так и наполеоновских офицеров и ухаживая одинаково за ранеными, к какой бы национальности они ни принадлежали. Голландцы и итальянцы, шведы и бельгийцы, даже японцы и китайцы отлично уживались между собою. Они размещали свои госпитали и амбулатории, смотря по надобности данной минуты, и если в чем соперничали, то в гигиеничности своих больниц. Сколько французов до сих пор еще вспоминают с чувством глубокой благодарности о той заботливости, с которою ухаживала за ними в амбулаториях Красного Креста какая–нибудь сестра милосердия, голландка или немка!
Но для сторонников распространения государственной власти все это не имеет никакого значения! Их идеал — это полковой военный врач, состоящий на службе у государства. И пусть пропадает весь Красный Крест со всеми его гигиеничными госпиталями, раз только его доктора — добровольцы, а не чиновники!
Вот, следовательно, перед нами организация, недавно только возникшая[43] (писано в 1891–м году) и уже насчитывающая своих членов сотнями тысяч, — организация, которая имеет свои амбулатории, свои больницы, свои поезда, вырабатывает новые приемы для лечения ран и которая зародилась благодаря инициативе нескольких человеческих личностей.
Нам возразят, может быть, что и государства во всяком случае тоже приняли в этом деле некоторое участие. Это правда. К сожалению, государство уже наложило свою руку на Красный Крест, чтобы завладеть им, сделать из него чиновничий департамент. Центральные комитеты Красного Креста состоят уже под председательством тех, кого лакеи зовут <принцами крови>, а местные комитеты теперь уже пользуются Покровительством различных губернаторов и генеральш. Но разве от этого покровительства зависел успех организации во время франко–прусской войны? Он зависел от тысячи местных комитетов в каждой стране, от деятельности отдельных личностей, от самоотвержения десятков тысяч мужчин и женщин. И это самоотвержение было бы еще сильнее, если бы государства вовсе не вмешивались в дело. С тех пор государства только портили дело.
Во всяком случае, не от распоряжений какого–нибудь центрального международного комитета зависело то, что в 1871 году англичане и японцы, шведы и китайцы поспешили на помощь к раненым.
Не распоряжения какого–нибудь интернационального министерства заставляли выстраивать госпиталь на занятой войсками территории и устраивать перевязочные пункты на полях сражения.
Все это сделалось благодаря почину добровольцев из каждой страны, которые, явившись на место войны, вовсе не сцепились между собою, как предсказывали якобинцы, а принялись за работу без различия национальностей.
Мы можем, конечно, сожалеть о том, что столько усилий употреблено на такое дело, и спросить, как спрашивает ребенок в стихотворении Виктора Гюго: <Зачем же их ранят, если потом их лечат?> Стремясь уничтожить силу капитала и власть буржуазии, мы тем самым работаем для прекращения этих убийств, и нам, конечно, было бы гораздо приятнее, если бы добровольцы Красного Креста употребили свои силы вместе с нами на то, чтобы уничтожить войны вообще.
Но мы должны тем более указать на эту огромную организацию как на одно из доказательств плодотворных результатов, достигаемых свободным соглашением и свободною взаимопомощью, — даже теперь!
Если бы мы захотели искать примеров даже в искусстве истребления людей, то и тут мы нашли бы их.
Достаточно будет указать на те многочисленные общества, которым немецкая армия обязана главным образом своей силой — силой, которая вовсе не зависит, как обыкновенно думают, от одной дисциплины. Общества, имеющие целью распространение военных знаний, чрезвычайно распространены в Германии, и на один из последних конгрессов немецкого военного союза (Kriegsbund) явились делегаты от 2452 обществ, насчитывавших в общем 151712 членов и связанных между собою в одну федерацию.
Технические знания немецкой армии вырабатываются вовсе не в казармах, а в бесчисленных обществах стрелков, обществах для военных и стратегических игр, для топографических занятий и т. д. Это целая огромная сеть всевозможных обществ, охватывающих военных и штатских, географов и гимнастов, охотников и техников, — обществ, самостоятельно возникающих, организующихся, соединяющихся в федерации, обсуждающих интересующие их вопросы, устраивающих экскурсии, съемки и исследование. Именно этим добровольным, свободным обществам обязана немецкая армия своею умственною силою.
Эти общества преследуют очень скверную цель — поддержание и усиление своей военной империи.
Но в настоящую минуту нам нужно лишь отметить то, что само государство, для которого организация военного дела составляет самую высшую цель, поняло, что это дело разовьется лучше, если оно будет предоставлено свободному соглашению групп и вольному почину отдельных людей.
В настоящее время к свободному соглашению обращаются даже в деле войны: укажем, в подтверждение этого, на триста тысяч английских волонтеров, на английскую национальную артиллерийскую ассоциацию и на образующееся теперь общество для защиты английских берегов, — общество, которое, если оно создастся, окажется наверное гораздо более деятельным, чем морское министерство с его постоянно взлетающими на воздух броненосцами и гнущимися, как свинец, штыками.
Повсюду государство отказывается от своей привилегии и уступает свои <священные> функции частным лицам. Повсюду в его область вторгается свободная организация. Между тем указанные нами факты представляют собою лишь ничтожную долю того, что готовит нам свободное соглашение в будущем, когда государство перестанет существовать.
Все, что сказано здесь об английском обществе спасания на водах и о Красном Кресте, вполне подтвердилось с тех пор, и оба союза продолжали все более и более развиваться. А тем временем зарождались и развивались сотни других, таких же добровольческих союзов. Достаточно назвать, например, бесчисленные, громадные союзы кооператоров с их миллионами членов, клубы велосипедистов и, наконец, всевозможные союзы, создавшиеся во всех странах во время последней ужасной войны[44] для облегчения страдания населения, и особенно страдания жен и детей, сражавшихся в войсках, для усиления земледельческого производства–и так далее, без конца.
НЕКОТОРЫЕ ВОЗРАЖЕНИЯ
IРазберем теперь главные возражения против коммунизма. Большинство из них зависит от простого недоразумения, но некоторые затрагивают очень важные вопросы и поэтому заслуживают нашего полного внимания.
Мы не будем разбирать возражения, направленные против государственного коммунизма: мы сами признаем их справедливость. Цивилизованным нациям пришлось слишком много выстрадать в борьбе за освобождение личности, чтобы они могли отречься от своего прошлого и примирились бы б правительством, вмешивающимся в малейшие подробности жизни граждан, — даже если бы это правительство не руководилось никакой другой целью, кроме общего блага. Если бы общество, основанное на государственном коммунизме, когда–нибудь возникло, оно не могло бы продержаться и должно было бы под влиянием всеобщего недовольства или распасться, или перестроиться на началах свободы.
Мы займемся здесь анархическим коммунистическим обществом, т. е. обществом, которое признает полную свободу личности, не создает никакой власти и не прибегает ни к какому принуждению для того, чтобы заставить человека работать. Посмотрим же, ограничиваясь экономической стороной вопроса, может ли развиться и продержаться такое общество, состоящее из людей таких, какими мы видим их теперь; не лучших и не худших, не более и не менее трудолюбивых?
