Андрей Васильченко - «Евросоюз» Гитлера
Прежде чем рассмотреть случай Шверте-Шнайдера в контексте разработки идеи «объединенной Европы», хотелось сказать несколько слов о том, как эсэсовский офицер превратился в гражданина без преступного прошлого. Кем же был Шверте-Шнайдер?
Его вторая жизнь началась на руинах послевоенной Германии, которую он пересекал на самом обыкновенном велосипеде. В его сумке лежало 3 тысячи марок, и он старательно изображал из себя освобожденного военнопленного. Его покровители старательно позаботились о том, чтобы создать ему алиби. В документах, оставшихся в элитном пригороде Берлина – Далеме, значилось – хауптштурмфюрер СС Ганс Шнайдер погиб 26 апреля 1945 года. Подробностей его гибели никто не знал, да они собственно были и ни к чему – в конце войны люди гибли и пропадали тысячами. А Шнайдер, оставаясь в живых, прощался со своей прошлой жизнью.
Ганс Эрнст Шнайдер родился 15 декабря 1909 года в Кенигсберге. После получения аттестата зрелости, в 1928 году он продолжил обучение в университете родного города. Среди изучаемых им предметов значились: история немецкой литературы, история искусств, театроведение, философия, этнография и древняя история. Несколько семестров он обучался в университетах Берлина и Вены. В июне 1935 года он сдал кандидатские экзамены и приступил к работе над диссертацией.
Кроме науки Ганс Шнайдер был достаточно активным в общественно-политической сфере. Например, весной-летом 1933 года он принимал участие в «Добровольной трудовой повинности», после чего присоединился к СА – штурмовым отрядам нацистской партии. 1 мая 1937 года он становится членом НСДАП и одновременно с этим вступает в ряды СС. Его карьеру можно было назвать если не стремительной, то по-своему успешной. 21 июня 1939 года он получает чин унтерштурмфюрера СС, 30 января 1941 года становится оберштурмфюрером СС, а 30 января 1943 года – хауптштурмфюрером. Накануне своей «гибели» он был представлен к чину штурмбанфюрера СС. Одновременно с этим Ганс Шнайдер играл важную роль в деятельности эсэсовского исследовательского общества «Наследие предков». «Возродившись» в облике Ганса Шверте, бывший эсэсовский офицер некое время провел в Любеке, с поддельными документами якобы освобожденного из английского плена немецкого солдата.
Едва ли имеет смысл рассказывать о всей деятельности Ганса Шнайдера – нас в первую очередь интересует один эпизод, который те не менее странным образом в жизни затянулся на долгие десятилетия. Для этого нам надо перенестись в летние месяцы 1943 года. 12 июля 1943 года организационный руководитель «Наследия предков» Вольфрам Зиверс записал в служебном журнале: «15:00–16:30. Доклад у рейхсфюрера СС. Получил приказа заняться расселением „Наследия предков“». Месяц спустя Зиверс записал в том же самом журнале: «Упаковка и отгрузка из Берлина тайных дел, текущих рабочих материалов. Отъезд в Вайшенфельд». Вольфрам Зиверс в качестве формального руководителя «Наследия предков» покидал находившийся под постоянными бомбежками Берлин, и вместе с архивами Аненербе и наиболее ценными сотрудниками направлялся в Вайшенфельд (Верхняя Франкония), где располагался вспомогательный лагерь «Наследия предков». Именно оттуда он планировал осуществлять организационное руководство «Наследием предков». По большому счету Аненербе и до этого было по сути децентрализованной организацией.
Однако Ганс Шнайдер остался в Берлине и продолжал работать в центральном офисе «Наследия предков». В его распоряжении осталось около 30 сотрудников, более половины из которых были женщины (шесть из них находились в отпуске, а еще две появлялись «время от времени»). Подобное поведение Шнайдера могло показаться странным. Уже будучи изобличенным, в середине 90-х годов он заявил в одном из интервью: «Я хотел исправить то, что я натворил». Фраза весьма многозначительная, но по ней одной, тем более вырванной из контекста сложно сказать, что же все-таки подразумевал Шверте-Шнайдер.
Ответ на этот вопрос можно найти в документах. 1 марта 1945 года Шнайдер, до этого отвечавший за работу отдела «Германское научное действие», получил от Имперского управления безопасности задание заняться разработкой темы «Европейские организующие идеи». По сути, речь шла об очередном аспекте формирования «Европейского союза». Шнайдеру предстояло дать разъяснения по ряду моментов. В частности различные варианты «мирного урегулирования», обоснование «экономической необходимости более тесного европейского сотрудничества» и т. д. Во всех документах явственно читалось, что планирование шло на будущее, и проекты отнюдь не планировалось реализовывать в условиях военного поражения Германии. Учитывались даже такие моменты: стоило ли включать в состав «единого европейского пространства» Великобританию или нет? Не раз подчеркивалось, что англо-германское сближение было важнейшим моментом послевоенного устройства Европы, но при этом предполагаемые разработки должны были быть лишены «излишне акцентированной англофилии» (именно так значилось в документе!) Принимая во внимание тот факт, что СССР автоматически исключался из проекта «единой Европы», можно предположить, что разработки «европейской идеи», ориентированные на послевоенное время, по «доброй» традиции носили русофобский и антироссийский характер.
Всё это можно было бы посчитать сумасшедшими фантазиями, если бы не неумолимая сила факта. После войны пропагандой идей евроинтеграции занимались те, кто эти идеи разрабатывал в годы нацистской диктатуры. Либерально-демократическая версия о внезапности запуска евроинтеграционных процессов как невольного ответа на ужасы войны не выдерживает никакой критики: все шло по давно отработанному сценарию, хотя и со значительным смещением некоторых идеологических акцентов.
Взять, например, работу издательства «Шталлинг», в котором странным образом нашли пристанище как отбывшие достаточно условный срок заключения эсэсовские офицеры из СД, так и вовсе «воскресшие» персоны вроде Шверте-Шнайдера. Все они решительно отмежевались от национал-социализма и правых радикалов, а Шверте-Шнайдер и вовсе активно проповедовал леволиберальные идеи. Они как бы и не скрывались, но как бы и не особо обращали внимание на свое прошлое. Пропагандисты «европейской идеи» не просто держали дистанцию, а категорически отрицали даже саму возможность общения с еврофашистами послевоенного образца. Казалось, что они опасались разоблачения их собственных планов или какой-то скрытой схемы. Между тем многие из бывших национал-социалистов рассматривали крушение Третьего рейха всего лишь как переход к «Европе». Например, в 1951 году Артур Эрхардт стал издавать журнал «Нация-Европа. Ежемесячник на службе европейского обновления». На страницах этого праворадикального издания развивались следующие идеи: Гитлер сражался за единство Европы, инициатива объединения Европы исходила от начальника имперского управления печати Отто Дитриха. Как и стоило предположить, на страницах «Нации-Европы» появлялись воспоминания многочисленных «европейских добровольцев», как правило, тех, кто сражался против СССР в составе частей ваффен-СС. Однако в издательстве «Шталлинг» всё обстояло с точностью до наоборот.
По сути, главным европейским проектом издательства «Шталлинг» была книжная серия «Создатели нашего времени». Всего в ней вышло четыре тома: два из них были посвящены мыслителям и писателям, а еще два ученным и исследователям. В итоге фактически все мало-мальски заметные личности Европы оказались зачислены в сторонники интеграции. Их перечислением можно заниматься долго, но едва ли в этом есть необходимость. Надо лишь отметить интересное совпадение. В биографической статье, посвященной творчеству гениального и то же самое время весьма неоднозначного немецкого поэта Готфрида Бенна, Ганс «Шверте» позволил себе ряд пассажей, фактически указывающих на его полулегальное положение. «Двойная жизнь, двусмысленность – это основной смысл такого существования… Пересмешник истории и то же самое время ее очарованный созерцатель. Серая военная униформа стала маской нашего времени («армия – это благородная форма эмиграции»), но не перестала быть наследием традиции. Двойственность связывает между собой человека и творение, образ и фразу».
Когда весь мир отмечала 50-летие Победы над нацистской Германией, разоблаченный эсэсовский офицер, смущенно улыбаясь, давал интервью – он не оправдывался и не каялся, лишь пообещал журналистам, что вернет награды, которые он получил от правительств разных стран в качестве профессора Ганса Шверте.
Глава 15. Другая Германия?
Он умер ровно 56 лет спустя после того, как Третий рейх напал на СССР – 22 июня 1997 года – и был похоронен в Мюнхене, который уже не был ни столицей нацистской партии, ни столицей немецкого искусства, а всего лишь городом, в котором любят пиво и проводят Октоберфест. Впрочем, Ганс Рёсснер не переживал по поводу подобных утрат. Ему вообще не нравилось выказывать истинное отношение к вещам. На протяжении многих лет он раскланивался с коллегой по работе: «Доброе утро, герр Шверте!» – хотя прекрасно знал, что Шверте был Гансом Шнайдером. Ганс Рёсснер и сам был эсэсовским офицером. Не то чтобы он особо скрывал этот факт своей биографии, но предпочитал не распространяться по этому поводу. В итоге, когда Рёсснер, перешел на работу в мюнхенское издательство «Пипер», то Ханна Арендт даже подумать не могла, что ее легендарную работу «Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме» издавал не просто бывший служащий СС, а достаточно высокопоставленный эсэсовский офицер.
