Игорь Шумейко - Вторая мировая. Перезагрузка

Неспешная обстоятельность, неполитизированность, должна стать главным качеством «следователей» тех исторических дел.

Но, конечно, для большинства, для нормальных граждан, извинения неприемлемы не из-за какого-то «репарационного бабла», а по причине наличия национального, исторического достоинства.

Нельзя рассматривать нынешний литовский финансовый счет за 1940 год — не потому, что он, возможно, завышен (и даже наверняка завышен: надо же знать «мемельских героев»). Нельзя его даже рассматривать потому, что это означает попадание в один ряд с настоящими военными преступниками, и потому, что это прямое оскорбление всех наших соотечественников, добывавших Победу в той войне…

Я ни на атом не собираюсь оспаривать «турецкий 1915 год», другие инциденты или преступления. Более-менее понятна мне ситуация только с претензиями к России. И что касается той Большой Войны, первым из «годов покаяния» должен быть, безусловно, 1938-й. Мюнхен, спасший Гитлера от краха, укрепивший его власть и потенциал Германии.

Далее: Объединенная Европа-II (Брюссельская) должна признать еще один простой исторический факт — свою преемственность с Объединенной Европой-1 (Берлинской), за исключением, конечно, Великобритании и России. И все разговоры, что Объединение II базируется на ценностях, столь отличающихся от Объединения-1… Вроде того, что «Страны, нации, и конкретные, еще физически живущие люди, у нас, извините, те же самые, но идеалы — это ж просто небо и земля!» — все эти разговоры просто дымовая завеса.

Чем начинается любой судебный процесс или исторический спор? Идентификацией сторон. Кто обвиняет? Кто свидетельствует? Кто предлагает? И все покаянно-исторические дискуссии должны начинаться только со следующих вопросов: Сами объединенноевропейские идеи Берлинской версии так улучшились, гуманизировались и доросли до Брюссельской версии? Или были в буквально библейском смысле искуплены кровью? Если «да» — то чьей?

Глава 13

Легко ли было нейтралам?

Кто со всеми согласен, с тем не согласен никто.

Вторжение Гитлера в Норвегию Черчилль, являвшийся тогда первым лордом адмиралтейства, прокомментировал в палате общин так:

«С моей точки зрения, которую разделяют мои опытные советники, господин Гитлер совершил огромную стратегическую ошибку… и мы крупно выиграли от того, что произошло в Скандинавии… Он ввел в бой целый ряд соединений на норвежском побережье, за которое ему теперь придется сражаться, если это будет необходимо, в течение всего лета против держав, обладающих намного превосходящими военно-морскими силами и способных транспортировать эти силы к месту операции с большей легкостью, чем он. Я не вижу какого-либо контрпреимущества, которое он получил… Я полагаю, мы в значительной степени выиграли от… этой грубой стратегической ошибки, на которую был спровоцирован наш смертельный враг».

С одной стороны, всем прекрасно известно, что англичане этой «огромной стратегической ошибкой Гитлера» воспользоваться не смогли, (а историк с креном в позитивистскую философию добавит: «Значит, никакой ошибки и не было»), действовали крайне медлительно, нерешительно, бездарно, в результате чего тактический успех немцев перерос в крупное стратегическое достижение. Они закрепились в Норвегии.

Но с другой, Черчилль был не так уж далек от истины, когда называл Норвегию ловушкой для Гитлера и говорил о немецком вторжении как о шаге, на который Гитлер «был спровоцирован».

Одно из поразительных послевоенных открытий как раз и состояло в том, что, как оказалось, тотальный агрессор Гитлер предпочел бы оставить Норвегию нейтральной и не планировал вторжения в нее. И только явные признаки готовящихся акций союзников спровоцировали его на этот шаг.

После того как историки получили доступ к трофейным немецким документам, можно попробовать представить здесь что-то вроде параллельных «план-графиков» развития планов Гитлера и англичан относительно Норвегии.

19 сентября 1939 года: по настоянию Черчилля английский кабинет принял проект создания минного поля в норвежских территориальных водах и «блокирования перевозок шведской железной руды из Нарвика» в Германию. (Подобные проекты подымались еще и в Первую мировую войну.) Вопрос о постановке минных полей у берегов Норвегии стал темой дискуссий даже и в прессе. И это вызвало беспокойство и контрмеры со стороны немцев.

Начало октября 1939: первое вообще упоминание о Норвегии: главнокомандующий военно-морскими силами адмирал Редер выразил опасения, что норвежцы могут открыть англичанам свои порты и доложил Гитлеру о возможных стратегических последствиях в случае, если англичане займут эти порты. Редер отметил, что для действий немецких подводных лодок было бы выгодно получить базы на побережье Норвегии, например в Тронхейме. Однако Гитлер отверг это предложение. Его мысли были заняты планами наступления на Западе, и он слышать не хотел о каких-либо операциях, могущих отвлечь силы и средства от Западного фронта.

Ноябрь 1939: Советско-Финская война. Черчилль увидел в этом новую возможность нанести удар по флангу противника под предлогом помощи Финляндии: «Я приветствовал это развитие событий и видел в нем возможность достижения главного стратегического преимущества — лишения Германии доступа к жизненно важным запасам железной руды».

16 декабря 1939: план Черчилля по отправке экспедиционных сил в Финляндию. «Такие действия, возможно, вынудят немцев оккупировать Скандинавию, поскольку, «если стрелять в противника, он будет отстреливаться»… мы больше выигрываем, чем теряем, от удара немцев против Норвегии и Швеции».

Ноябрь 1939: в Берлине бывший министр обороны Квислинг, лидер партии Национальное объединение (NS — Nasjonal Samlung) встретился с адмиралом Редером и внушил ему опасения относительно того, что в скором времени Англия оккупирует Норвегию. Квислинг просил денег и помощи для осуществления переворота с целью свержения норвежского правительства. Он заверил, что его поддержат несколько высших норвежских офицеров, среди которых начальник гарнизона в Нарвике полковник Сундло. Квислинг обещал отдать Нарвик немцам, которые таким образом опередят англичан.

Редер убедил Гитлера лично побеседовать с Квислингом. Встречи состоялись 16 и 18 ноября. Согласно записи этих бесед, Гитлер сказал, что «предпочел бы видеть Норвегию, как и другие скандинавские страны, нейтральной», поскольку «не хочет расширять театр войны», но, «если противник готовится расширить границы войны, он предпримет шаги к тому, чтобы оградить себя от этой опасности».

А почему, собственно?

А был ли Квислинг — «квислинговцем»?

Вопрос, возможно, самый «дилетантский» в этой рубрике. Но собирательному образу «квислинговца» (предатель, палач, садист, подручный Гитлера, подражатель и «маленький Гимлер» для своей страны) Видкунд Квислинг (Quisling) не очень-то соответствует. Сын священника. В 1918 году — военный атташе посольства Норвегии в Петрограде, 1920–1921 годах— атташе в Хельсинки. В 1922–1923 годах — в составе международной комиссии по оказанию помощи голодающим Поволжья, ближайший сотрудник Ф. Нансена. Го есть, как я понимаю, бросил военную и дипломатическую карьеру ради благотворительной работы рядом с одним из самых выдающихся гуманистов XX века. В общем, не самый яркий представитель «квислинговцев». НО… Вернулся в Норвегию убежденным антикоммунистом. (Насмотрелся.) В 1930-м опубликовал книгу «Россия и мы», направленную против коммунистического режима. В 1931–1933 годах — военный министр, приветствовал приход НСДАП к власти в Германии. В мае 1933-го — создал фашистскую партию (НС.) На выборах 1933 года НС получила 27 850 голосов, а на выборах 1936-го — 26 577. (Небольшой результат). Ну а потом…После вступления германских войск 9.4.1940 — «подручный Гитлера» (в разных ролях: сначала самозваный премьер-министр. После роспуска правительства германскими властями — комиссар Административного совета Норвегии по демобилизации армии. 2.2.1942 вновь оккупационными властями назначен премьер-министром)… 9 мая 1945-го сдался полиции. Приговорен… Расстрелян. Из всех представителей Гитлера в «Объединенной Европе» почему-то именно его имя стало нарицательным: «квислинговец» = см. выше.

13 января 1940 года. Запись в журнале боевых действий штаба германского военно-морского флота: «самым благоприятным решением было бы сохранение нейтралитета Норвегии». Вместе с тем в штабе уже есть беспокойство по поводу того, что «Англия намерена оккупировать Норвегию с молчаливого согласия норвежского правительства».