Константин Романенко - Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего
То есть между «братскими народами», как между собаками за кость, шла драка за колонии, и, конечно, не ради посвящения в ее перипетии советского вождя Гитлер написал письмо Сталину.
Он преследовал две цели. Первая – «оправдаться» за «визит» Гесса, прикрыть его миссию, имевшую задачей если не уговорить Лондон на совместное выступление против России, то, по меньшей мере, добиться от него обещания не вмешиваться в войну на стороне русских. Что впоследствии и продемонстрировали англичане.
И второе, чего намеревался добиться этим обращением германский фюрер: объяснить сосредоточение своих войск у границ СССР и усыпить бдительность Сталина.
Гитлер продолжал: «Вам уже, наверное, известно, что один из моих заместителей, господин Гесс, я полагаю, в припадке умопомрачения из-за переутомления улетел в Лондон, чтобы, насколько мне известно, еще раз побудить англичан к здравому смыслу хотя бы своим невероятным поступком. Судя по имеющейся в моем распоряжении информации, подобные настроения охватили и некоторых генералов моей армии, особенно тех, у кого в Англии имеются знатные родственники, происходящие из одного древнего дворянского корня.
В этой связи особую тревогу у меня вызывает следующее обстоятельство.
При формировании войск вторжения вдали от глаз и авиации противника, а также в связи с недавними операциями на Балканах вдоль границы с Советским Союзом скопилось большое количество моих войск, около 80 дивизий, что, возможно, и породило циркулирующие ныне слухи о вероятном конфликте между нами.
УВЕРЯЮ ВАС ЧЕСТЬЮ ГЛАВЫ ГОСУДАРСТВА, что это не так.
Со своей стороны, я тоже с пониманием отношусь к тому, что вы не можете полностью игнорировать эти слухи и также сосредоточили на границе достаточное количество своих войск.
Таким образом, без нашего желания, а исключительно в силу сложившихся обстоятельств на наших границах противостоят друг другу весьма крупные группировки войск. Они противостоят в обстановке усиливающейся напряженности слухов и домыслов, нагнетаемых английскими источниками. В подобной обстановке я совсем не исключаю возможность случайного возникновения вооруженного конфликта, который в условиях концентрации войск может принять очень крупные размеры, когда трудно или просто невозможно будет определить, что явилось его первопричиной. Не менее сложно будет этот конфликт и остановить.
Я ХОЧУ БЫТЬ С ВАМИ ПРЕДЕЛЬНО ОТКРОВЕННЫМ.
Я опасаюсь, что кто-нибудь из моих генералов сознательно пойдет на подобный конфликт, чтобы спасти Англию от ее судьбы и сорвать мои планы.
Речь идет всего об одном месяце (курсив и выделение мои. – К. Р. ).
Примерно 15—20 июня я планирую начать массированную переброску войск на запад с Вашей границы.
При этом убедительнейшим образом прошу Вас не поддаваться ни на какие провокации , которые могут иметь место со стороны моих забывших долг генералов. И, само собой разумеется, постараться не дать им никакого повода. Если же провокацию со стороны какого-нибудь из моих генералов не удастся избежать, прошу Вас, проявите выдержку, не предпринимайте ответных действий и немедленно сообщите о случившемся мне по известному Вам каналу связи.
…Я продолжаю надеяться на нашу встречу в июле. Искренне Ваш, Адольф Гитлер. 14 мая 1941 года».
К сожалению, появившись в публикациях, этот текст не имел ссылок, объясняющих его происхождение. Но о том, что подобный документ должен существовать, было известно давно. Об этом свидетельствовали уже противоречивые «рассказы» Жукова. Сталин показывал начальнику Генштаба этот документ, и Жуков упоминал о том, что Гитлер объяснял сосредоточение своих войск на советско-немецкой границе подготовкой к вторжению в Англию.
И если это не очередная фальшивка, публикации которых уже в наше время стали «нормой», то открытое появление этого документа почти сенсационно. Он напрочь перечеркивает все выдумки и домыслы недалеких и недобросовестных людей, называющих себя историками. В свете этого обращения все последующие действия Сталина приобретают совершенно осмысленный четкий характер, не допускающий никаких кривотолков.
У несведующего человека может возникнуть вопрос: как же Сталин мог поверить Гитлеру? Это детский вопрос. Странным было бы другое – если бы он не поверил. Не поверил этому заявлению, в котором один руководитель страны клянется другому руководителю « честью главы государства » в отсутствии агрессивных намерений.
Какими бы целями ни руководствовались главы государств, но в общепринятой мировой практике было неписаным правилом объявление войны. Это проявление нравственной стороны человеческих отношений. Без предупреждения на жертву нападают только звери.
Низость Гитлера заключается в том, что он поступил хуже зверя, напавшего из засады. Вместо рыцарского объявления войны он солгал, как мелкий мошенник, и при этом поклялся «честью главы государства». Правда, честь либо есть, либо ее нет. У Сталина честь была. И еще какая честь! Он скрупулезно соблюдал обязательства, принятые СССР.
И не поверить такому заявлению Гитлера было нельзя. В противном случае вообще никакие договоры и соглашения, заключаемые в мировой практике, не могут приниматься на веру. За любым из них следует предполагать вероломство. Но личное доверительное послание одного главы государства другому выше официальных договоров.
Надо было быть очень большим негодяем и рассчитывать на абсолютную безнаказанность, чтобы, написав подобное, совершить противоположные действия. Гитлер потерял свою «честь». И возмездие за негодяйство настигло Гитлера, когда он в мае 1945 года «подавился» ампулой цианистого калия в подвале своего бункера. Собаке—собачья смерть…
Безусловно и то, что, получив такое предупреждение, Сталин оказался в невероятно сложной ситуации. Как он должен был поступить? Очевидно, что могло быть три варианта реакции на обращение главы нацистского государства.
Первое: не поверить и объявить в стране всеобщую мобилизацию. Но такой прецедент в истории уже был. Поводом для объявления Германией 1 августа 1914 года войны России стало проведение Николаем II мобилизации. Повторение такого сценария было бы непростительной ошибкой. Сталин не мог не понимать, что «только дураки повторяют ошибки других».
Второе: не поверить и нанести Гитлеру упреждающий удар. Но была ли уверенность, что после этого удара германская армия «побежит»?
Зато существовала абсолютная гарантия, что после этого опрометчивого шага весь мир яростно обрушится на Советский Союз как на агрессора, чтобы за его счет урегулировать свои взаимные противоречия. Гесс уже стал «пленником Черчилля» – «камнем за пазухой», который британский премьер таскал чуть не до конца войны.
В случае удара по немцам все газеты мира опубликовали бы это обращение Гитлера к Сталину, указывая на то, что глава немецкого народа предупреждал о возможной провокации. И весь «цивилизованный» мир в один голос взвыл бы, называя большевиков агрессорами, желающими уничтожить человечество.
Конечно, в практике своих действий Сталин не мог официально ссылаться на совершенно секретное, конфиденциальное послание Гитлера. Но он не скрыл содержание этого важнейшего обращения от наркома обороны Тимошенко и начальника Генерального штаба Жукова. Он был вынужден предупредить своих командиров о необходимости не давать совершенно никакого повода для возможных провокаций.
Но можно ли было не учитывать просьбу Гитлера? Как бы выглядел Сталин в глазах современников и истории, если бы Гитлер не был лжецом? Мог ли Сталин допустить, чтобы игнорирование такого предупреждения привело к возникновению кровопролитной войны?
Особенно в случае, если от главы Рейха действительно поступило оправданное предостережение о возможности такой провокации. Впрочем, стремление Сталина не дать повода для начала войны было лишь одним из инструментов его концепции. Это были совершенно правильные и полностью осмысленные действия.
И все-таки Сталин НЕ ПОВЕРИЛ Гитлеру. Тщательно процеживая информацию и соблюдая принцип осмотрительности, он пошел на риск приближения вооруженных сил к арене предстоявшей войны. Под покровом строжайшей секретности многочисленные составы поездов двинулись к западным рубежам, везя на своих платформах зачехленные танки и орудия, минометы и пулеметы, мотоциклы и автомобили, бойцов стрелковых дивизий. То были дополнительные силы к уже сосредоточенным у границ частям Красной Армии.
Сталин принял меры для усиления сил на западе. А.М. Василевский пишет, что уже «с середины мая 1941 года по директивам Генерального штаба началось продвижение ряда армий – всего 28 дивизий – из внутренних округов в приграничные, положив тем самым начало к выполнению плана сосредоточения и развертывания советских войск на западной границе…
