Олег Хлевнюк - Холодный мир. Сталин и завершение сталинской диктатуры
Беспорядочность процедур принятия решений Политбюро в значительной мере вызывалась тем, что Сталин, несмотря на огромные потоки информации и снижение собственной работоспособности, по-прежнему стремился контролировать как можно более широкий круг вопросов. Высшие советские руководители проводили значительную часть своего рабочего времени либо в кабинете, либо на даче Сталина, подчиняясь его личному графику и капризам. Регулярные заседания Политбюро с предварительно согласованными повестками не проводились. Все это вело к усилению хаотичности и разрывам в процессе принятия решений. Одним из важных механизмов их преодоления было использование методов «коллективного руководства», наиболее ярко проявлявших себя в периоды длительных сталинских отпусков.
Как видно из подлинных протоколов заседаний Политбюро, в отсутствие Сталина вопросы, подлежащие рассмотрению Политбюро, обсуждала на своих заседаниях руководящая группа Политбюро. В 1950 году и до осени 1952 года в нее входили Молотов, Микоян, Каганович, Маленков, Берия, Булганин, Хрущев. В документах в этот период ее называли «семеркой»[361] («восьмерка» вместе со Сталиным). Подлинные протоколы заседаний Политбюро позволяют зафиксировать некоторые различия в процедуре работы «семерки»[362] в период сталинских отпусков по сравнению с процедурой заседаний, происходивших в присутствии Сталина. Судя по формулировкам многих решений, «семерка» без Сталина работала как действительно коллективный орган. Она обсуждала решения, создавала комиссии для дополнительного изучения и подготовки проектов постановлений. Например, 17 сентября 1951 года Берия, Булганин, Каганович, Молотов (остальные члены руководящей группы были, судя по всему, в отпусках), рассмотрев вопрос об участии СССР в конференции по содействию торговле стран Азии и Дальнего Востока, приняли решение: «Поручить тт. Вышинскому и Меньшикову в двухдневный срок с учетом обмена мнений переработать, а тов. Молотову предварительно рассмотреть и представить в Политбюро предложения по данному вопросу»[363]. 15 ноября 1951 года Берия, Каганович, Маленков, Микоян, Хрущев приняли от имени Политбюро следующее решение по вопросу о спецпереселенцах-немцах: «Поручить тт. Игнатьеву, Горшенину, Круглову и Сафонову в двухнедельный срок тщательно разобраться в данном вопросе и переработать представленный МГБ СССР проект постановления с учетом обмена мнений на заседаниях Политбюро»[364]. Подобные примеры можно продолжать. Важно подчеркнуть, что в периоды, когда в Москве присутствовал Сталин, такие формулировки в протоколах почти не встречаются. Конечно, принятые руководящей группой решения посылались на юг на согласование со Сталиным. На многих решениях Политбюро есть отметки Поскребышева, выезжавшего со Сталиным на юг, о согласии Сталина или о его поправках[365]. Несмотря на это, порядок работы «семерки» в отсутствие Сталина приближался к обычному порядку работы Политбюро как коллективного органа власти. Избавляясь от непосредственной опеки Сталина, его соратники фактически восстанавливали те процедуры заседаний, которые были характерны для Политбюро до середины 1930-х годов, пока Сталин не укрепился у власти в качестве единоличного диктатора. Именно этот уже отработанный порядок «коллективного руководства» был востребован сразу же после смерти Сталина.
Возможно, еще большее значение для определенной консолидации «коллективного руководства» имели регулярные и частые заседания высших правительственных органов — Президиума и Бюро Президиума Совета министров СССР, продолжавшие практику предшествующего периода[366]. Персональный состав «восьмерки» Политбюро и Бюро Президиума Совмина полностью совпадали. Во время своего создания в апреле 1950 года в Бюро (помимо Сталина) вошли пять членов Политбюро — Булганин, Берия, Каганович, Микоян, Молотов. Через несколько дней к ним присоединился Маленков. С сентября 1950 года до конца 1952 года в заседаниях Президиума и Бюро Президиума Совета министров постоянно участвовал Хрущев[367]. Характерной чертой работы этих правительственных структур было то, что в их заседаниях никогда, даже находясь в Москве, не принимал участия Сталин. Между тем Президиум и Бюро Президиума Совмина собирались регулярно и часто. С начала апреля до конца 1950 года Бюро Президиума заседало 38 раз. 38 заседаний Бюро были проведены в 1951 году и 43 в 1952 году[368].
Таким образом руководящая группа Политбюро несколько раз в месяц встречалась для обсуждения вопросов государственного значения без Сталина. Эта практика «коллективного руководства» осуществлялась в рамках стабильной руководящей структуры, действовавшей на основе отработанной регулярной процедуры (фиксированный график, предварительная подготовка повесток и т. д.). Вместе с заседаниями Политбюро, проводимыми во время отпусков Сталина, работа правительственных органов способствовала выработке принципиально важных навыков, если не политического, то административного взаимодействия руководящей группы Политбюро. В результате в недрах сталинского Политбюро формировались предпосылки отрицания единоличной диктатуры, востребованные сразу же после смерти Сталина. Важным фактором этого отрицания было стремление не допустить повторения репрессий и политических унижений, которым соратники Сталина подвергались вплоть до его смерти.
Новые атаки: «агрогорода» и «мингрельское дело»
Формирование устойчивого баланса сил в высшем советском руководстве не привело к прекращению атак Сталина против членов Политбюро, хотя ни одна из них не имела столь серьезных последствий, как «ленинградское дело». Наиболее значительными и известными акциями 1951 года была проработка Н. С. Хрущева в связи с его статьей об укрупнении колхозов и «мингрельское дело», в значительной мере направленное против Берии[369].
Статья Хрущева «О строительстве и благоустройстве в колхозах» была помещена в газетах «Правда», «Московская правда» и «Социалистическое земледелие» 4 марта 1951 года. В ней выдвигались проекты создания «агрогородов», «колхозных поселков», куда должны были выселяться крестьяне из мелких сел и деревень. Уже на следующий день «Правда» опубликовала разъяснение, что статья публиковалась в дискуссионном порядке, но по вине редакции это не было указано. За этой заметкой «Правды» скрывалось начало атаки против Хрущева, которую начал Сталин, недовольный инициативами своего соратника. Сразу после публикации Сталин сделал выговор Хрущеву. Хрущев 6 марта написал Сталину покаянное письмо:
«[…] После Ваших указаний я старался глубже продумать эти вопросы. Продумав, я понял, что все выступление в целом, в своей основе является неправильным. Опубликовав неправильное выступление, я совершил грубую ошибку и тем самым нанес ущерб партии. Этого ущерба для партии можно было бы не допустить, если я бы посоветовался в Центральном комитете. Этого я не сделал, хотя имел возможность обменяться мнениями в ЦК. Это я также считаю своей грубой ошибкой. Глубоко переживая допущенную ошибку, я думаю, как лучше ее исправить. Я решил просить Вас разрешить мне самому исправить эту ошибку. Я готов выступить в печати и раскритиковать свою статью […] Прошу Вас, товарищ Сталин, помочь мне исправить допущенную мною грубую ошибку и тем самым, насколько это возможно, уменьшить ущерб, который я нанес партии своим неправильным выступлением»[370].
Однако Сталин проигнорировал эти унизительные просьбы. По воспоминаниям Молотова, Сталин дал поручение подготовить документ с критикой Хрущева: «Сталин говорит: “Вот надо включить (в комиссию по подготовке проекта решения. — Авт.) и Молотова, чтобы покрепче дали Хрущеву и покрепче выработали!”» Подготовка документа велась, по словам Молотова, под руководством Маленкова[371]. Эти свидетельства Молотова подтверждаются также воспоминаниями Д. Т. Шепилова о том, что документ готовился в сельскохозяйственном отделе ЦК, который возглавлял близкий к Маленкову А. И. Козлов. Шепилов утверждал, что тон бумаги был первоначально резким и политически заостренным, а заявления Хрущева характеризовались как «левацкие»[372].
Казалось, над политической карьерой Хрущева нависла серьезная угроза. Вскоре на утверждение Сталина был представлен проект закрытого письма ЦК ВКП(б) «О задачах колхозного строительства в связи с укрупнением мелких колхозов», предназначенный для рассылки на места, вплоть до райкомов партии. В подлинном протоколе заседаний Политбюро этот документ сохранился с пометой Поскребышева: «Не утвержденный. Признан неудовлетворительным. Март 1951 года»[373]. Обширная правка, которую внес в проект Сталин, объясняет причины его отклонения. Самое существенное заключалось в том, что Сталин вычеркнул целый абзац, содержавший развернутую критику статьи Хрущева, и вписал умеренную фразу: «Следует отметить, что аналогичные ошибки допущены также в известной статье т. Хрущева «О строительстве и благоустройстве в колхозах», который признал полностью ошибочность своей статьи». Настроения Сталина, проявившиеся в этой правке, подтверждаются также воспоминаниями Молотова: «Когда мы принесли наш проект, Сталин стал качать головой […] Потом он посмотрел: «Надо помягче. Смягчить»«[374]. По свидетельству Шепилова, А. И. Козлов, один из авторов первоначального проекта, сообщил ему, что «товарищ Хрущев имел объяснение с товарищем Сталиным» и поэтому работа над критической статьей по поводу выступления Хрущева была прекращена[375].
