Андрей Караулов - Геноцид русских на Украине. О чем молчит Запад

Владимир Макович, и.о. Председатель Президиума верховного совета Донецкой Народной Республики: – Эмигрировало большое количество людей. Поселки на 90 процентов опустошены.

А. Караулов: – А сколько людей осталось в Донецке?

К. Долгов: – Очень многие люди уезжают, вывозят своих родственников.

И очень многие не могут уехать сейчас, потому что сразу же на следующий день после падения «Боинга» украинская сторона предприняла массированное наступление на Донецк и на Луганск по всем фронтам. Для чего? Для того, наверное, чтобы скрыть свой след в трагедии с самолетом.

А. Караулов: – В тот момент, когда все ждут экспертов, а малазийские эксперты уже в Киев прилетели (они боятся ехать в Донецк), Порошенко (его армия) вдруг начинает массированное наступление на Донецк.

К. Долгов: – Более того, главная точка наступления – это железнодорожный вокзал в Донецке. Разбомбили вокзал, разбомбили пути сообщения.

А. Караулов: – А учитывая, что аэропорт разбомбили еще раньше, 26 мая, на следующий день после того, как Порошенко был назначен Президентом Украины, то дончанам никак нельзя выбраться из города, кроме как на автомобиле. Но для этого нужно проехать не только свои блокпосты, но и блокпосты нацгвардии. И там возможно все.

К. Долгов: – Прежде всего, не существует однородного понятия «украинская армия». Это регулярные войска, срочники, резервисты. Качество личного состава крайне низкое. Именно они испытывают главные проблемы со снабжением.

А. Караулов: – Они действительно голодные?

К. Долгов: – Естественно. Это поборы с мирного населения. Это национальная гвардия, в какой-то степени идейная, то есть в какой-то степени одурманенная. Формирование Коломойского – собственно, «Правый сектор».

А. Караулов: – Сколько их в армии Коломойского? Тысячи три?

К. Долгов: – Да, речь идет о двух-трех тысячах человек. Они недостаточно хорошо подготовлены и вооружены.

А. Караулов: – Но эти хотя бы не голодают?

К. Долгов: – Олигарх-то кормит, естественно, своих солдат. Но любой олигарх, во-первых, прижимист. Во-вторых, наши диверсанты разбили колонну снабжения. Поэтому им тоже придется поголодать. В этом смысле и самые лучшие, хорошо обеспеченные солдаты могут попасть в нехорошую ситуацию, когда они отрезаны от коммуникаций, в том числе и от продовольственных.

А. Караулов: – Такое часто бывает?

К. Долгов: – Случается. Ну, конечно, им легче, чем нам. А настроение… Да, качество личного состава, уровень боевой подготовки украинской армии гораздо ниже, чем качество личного состава нашего ополчения.

А. Караулов: – Полки Коломойского считаются армией?

К. Долгов: – Нет. Это незаконные военизированные формирования.

А. Караулов: – Это мы так говорим. Но они же официально воюют. Свободно.

К. Долгов: – Нет. Когда их убивают, они не получают статус участника боевых действий. Их жены, матери, дети не получают никаких социальных пособий. Это просто наемники.

А. Караулов: То есть, когда погибают бойцы армии Коломойского, то статус погибшего, потерпевшего они не получают?

К. Долгов: – Не получают.

А. Караулов: – И все равно идут умирать?

К. Долгов: – Им обещают 15 тысяч гривен в месяц.

А. Караулов: – И им платят эти деньги?

К. Долгов: – Выплачивают 50 долларов. А потом уже невозможно уйти, потому что вокруг такие же, как ты, стреляют дезертиров.

А. Караулов: – Такая вот украинская армия. Сколько примеров расстрела этих солдат и офицеров, кто не захотел воевать на Юго-Востоке, отказался, пытался сдаться в плен, чтобы жизнь сохранить?

Александр Зинченко, председатель исполкома народного фронта «Новороссия»: – Это происходит регулярно.

А. Караулов: – Регулярно именно расстрел?

А. Зинченко: – Да. Это происходит регулярно.

А. Караулов: – Расстреливают без суда и следствия на глазах у той же Миссии ОБСЕ? В Донецке есть Миссия, появилась. И никто не может спасти жизнь?

А. Зинченко: – А Миссия ОБСЕ подчиняется кому? Международным законам.

К. Долгов: – На украинской стороне в украинской армии, незаконно мобилизованной, воюют молодые ребята, которым говорят о том, что они отправляются в учебную часть, в Чернигов, а их отправляют на фронт. Матери не знают, где они. Телефоны отбирают.

А. Караулов: – Это чтобы паники не было или социального протеста, когда берут на сборы, а оказываются на фронте?

К. Долгов: – Конечно.

А. Караулов: – Они же необстрелянные. Они же не умеют воевать.

К. Долгов: – Они же не могут матерям сказать, что мы ваших сыновейв бойню, в пекло».

А. Караулов: – Они же пушечное мясо. Такие потери у украинской армии!

К. Долгов: – Чудовищные.

А. Караулов: – Потому что воюют эти ребятишки, школьники вчерашние?

К. Долгов: – Потому что их бросают, как полешки в огонь. Четыре тысячи трупов только в Харьковском морге. Это трупы украинских солдат и карателей из так называемых спецбатальонов.

А. Караулов: – А почему их не хоронят?

К. Долгов: – Не могут говорить о том, что они погибли. Занижают потери не в десятки, а в сотни раз. Занижает потери украинская сторона.

А. Родкин: – У нас-то в ополчение идут взрослые мужики. Средний возраст – 30 лет.

А. Караулов: – А сколько добровольцев из России?

К. Долгов: – Много. Я бы сказал, что, наверное, процентов 15–20.

А. Караулов: – Их количество увеличивается из России, Белорусии?

К. Долгов: – Я бы сказал, что оно постоянное. О белорусских добровольцах не могу сказать, к сожалению. Из России много.

Д. Дзыговбродский: – Дело в том, что трудно выделить отдельных людей. Это народный подвиг. Вспоминаются командиры: Безлер, позывной «Бес», Стрелков, позывной «Стрелок». Согласитесь, прийти с двумя десятками человек в Славянск, как Стрелков, и через два месяца выйти с несколькими тысячами, плюс бронетехника, плюс оружие, плюс полное обмундирование – это подвиг. Из горстки храбрецов сделать боеспособную армию…

А. Караулов: – С нами на связи Сергей Соколов, советник премьер-министра Донецкой Народной Республики. Сергей, скажите, какая сейчас ситуация в Донецке? Что с водой?

С.Соколов: – С водой можно ожидать полный коллапс через четыре дня.

А. Караулов: – А сколько людей, по вашей оценке, осталось в поселках и в Донецке?

С.Соколов: – В городе порядка трети населения еще осталось.

А. Караулов: – То есть главная проблема – это вода?

С.Соколов: – Да, это вода и экологические проблемы, которые могут быть в связи с бомбардировками и с обстрелами химических заводов. То есть мы можем получить экологическую катастрофу очень быстро. Даже если линию электропередач перебивает, то система охлаждения перестает работать на предприятиях.

А. Караулов: – А какие заводы – самая большая проблема? Химические предприятия?

С.Соколов: – Да, в первую очередь.

А. Караулов: – Воды на четыре дня, а потом что? Эпидемия? Гуманитарная катастрофа?

К. Долгов: – У нас жаркое лето, как это всегда бывает в Донецкой степи. Вода на Донбассе, каждый дончанин об этом знает, на вес золота.

А. Караулов: – А если перебои с электричеством? Что будет?

К. Долгов: – Гуманитарная катастрофа.

А. Караулов: – Давайте расшифруем, что мы называем гуманитарной катастрофой, что может быть. Слово Юрию Михайловичу Лужкову.

Юрий Лужков: – Я много лет работал в Северодонецке. Был генеральным директором северодонецкого химкомбината. И рядом с химкомбинатом в Северодонецке был филиал Химавтоматики. Гигант, один из самых крупных в Советском Союзе химических комбинатов, с большим количеством очень и очень опасных производств. Вы задавали вопрос: «Что может случиться, если попадет туда снаряд?». Это ужасно.

А. Караулов: – Будет еще один Чернобыль?

Ю. Лужков: – По крайней мере, катастрофа.

А. Караулов: – Какие-то шальные снаряды и к нам в Ростовскую область залетают.

Ю. Лужков: – Если там есть какие-то радикальные изменения в технологии, то и сами эти установки, агрегаты могут стать объектом взрыва даже не от снаряда. Могут сами рвануть. И это тоже мало не покажется.