Чарльз Эндрейн - Сравнительный анализ политических систем
Конечно, между этими системами имелись и существенные различия. Северокорейские политические правители, возглавлявшие элитистскую мобилизационную систему, осуществляли более глубокий контроль за населением. Для КНДР характерны четко выраженный культ личности, сильная политическая партия, меньшая степень социального плюрализма и большая идеологическая приверженность делу реконструкции общества в рамках государственного контроля. Госкапитализм на Юге разрешал частное предпринимательство и частные иностранные капиталовложения, в большей степени, чем социалистическая КНДР. Кампании по мобилизации масс в условиях северного режима привели к установлению более регламентированного общества.
Посредством многочисленных организационных мероприятий партийно–государственная элита организовывала народ на борьбу за развитие производства, получение образования и доступное здравоохранение. Повышение объемов производства достигалось с помощью «молниеносных войн», «200–дневных боев» и ударных бригад. Так «кампания ускорения 90–х годов» нацеливала массы на упорный труд, экономию материалов, повышение производительности труда и тем самым на достижение решения задач национального экономического плана. С помощью кампании «Летящего Коня» (Чанлия) и затем кампании «Команды Летящего Коня» предполагалось стимулировать развитие экономики и построение социализма в КНДР. «Три Революционных движения» боролись за идеологическое обновление, развитие культуры и ускорение научно–технического развития. Члены «Трех Революционных бригад» следовали примеру партизан, воевавших с японцами в 30–х и в 40–х годах. Таким образом, стратегия, направленная на реализацию государственной политики, опиралась на метод военной мобилизации. В конце 80–х годов в Корейскую народную армию призывали не менее 40—50% юношей в возрасте от 16 до 28 лет это, по–видимому, самый высокий процент в мире. Около 10% населения состоит в Трудовой партии Кореи (ТПК), в других азиатских коммунистических режимах к правящей партии принадлежит не более 5% населения. Но и не будучи формально членом партии, каждый северокореец в возрасте старше восьми лет принимал Участие в какой–нибудь организации. Участию женщин в экономической и политической жизни помогал Корейский демократический женский союз. Лица, желавшие открыто выражать собственные религиозные убеждения, должны были вступить в такие организации, как Корейская буддистская федерация, Корейская конфуцианская ассоциация или Корейская христианская федерация. Партийные кадры направляли деятельность различных объединений через вовлечение их в Объединенные профсоюзы Кореи, Союз сельскохозяйственных рабочих Кореи и Союз работников литературы и искусства Кореи. Спортсмены состояли в Корейском спортивном комитете. Трудовая партия Кореи взяла под свой патронаж молодежь, организовав Юношеский корпус, бойскаутов, Союз социалистической трудовой молодежи Кореи, Красную молодую гвардию и Детскую гвардию, в которых молодежь изучала идеологию и жизнедеятельность президента Ким Ир Сена. С помощью этих организаций партия стремилась добиться от масс принятия и нужных элите политических норм типов ролевого поведения[93].
Идеологический монизм наложил свой отпечаток на процесс принятия политических решений северокорейской элитистской мобилизационной системы. Взгляды президента Ким Ир Сена представляли собой сплав элементов конфуцианства, марксизма–ленинизма и корейского национализма. Из конфуцианских концепций, вдохновлявших династию Ли, ему были близки такие идеи, как потребность в патриархальной опеке, политическом порядке, социальной гармонии, личной преданности, а также в наличии добродетельных правителей. Примеривая некоторые конфуцианские ценности к современной Корее, Ким Ир Сен рассматривал государство как своего рода большую патриархальную семью. Как дети должны слушаться отца, так и корейский народ должен с сыновней преданностью относиться к Великому Вождю, — главному патриарху корейской нации, и своей матери — партии. Подчеркивание семейного послушания в отношении политической элиты отражало особое внимание, уделяемое социальной гармонии внутри иерархии. Как и мандарины–конфуцианцы, президент Ким считал, что политическая жизнь напоминает школу. Учитель — пример для своих учеников, а Великий Вождь со своими соратниками — политические просветители, обучающие своих граждан нравственному поведению, «правильным» воззрениям (послушанию, любви к социалистическому отечеству). Конфуцианские принципы ставят духовно–нравственные ценности выше материального благополучия. Аналогичным образом, президент Ким отверг исторический материализм и выдвинул волюнтаристскую идею о том, что мышление создает материальную действительность.
В частности, между 1948 и 1960 гг., когда влияние Советского Союза было наибольшим, Ким Ир Сен задался целью адаптировать марксизм–ленинизм к корейской действительности. Его идеологические положения делали главный упор на диктатуру пролетариата, авангардную роль Трудовой партии Кореи, демократический централизм, строительство социализма и сплочение перед лицом классового врага. Не приемля в массах стихийности, Ким считал, что им необходимо сплотиться вокруг партии — «генерального штаба революции». (Ленин, а затем Сталин сравнивали коммунистическую партию с армией, которая, сохраняя железную дисциплину, готова к беспощадной борьбе с контрреволюционерами.)
К концу 60–х годов марксистско–ленинские мотивы ослабли и на первый план вышла националистическая идея, связанная с термином «Чучхе». Возникший в 20–х годах, он первоначально означал восстановление независимости Кореи от иностранных держав, включая и японских колонизаторов, китайских захватчиков и советский Коминтерн. Для интеллектуала–анархиста Син Чечхо (1880—1936) «Чучхе» — это национальное возрождение, восстановление единого, независимого корейского государства, а также участие народа в массовых действиях, направленных на возвращение политической независимости. Эту немарксистскую концепцию Ким Ир Сен применил к условиям послевоенной Кореи. Как и Син, президент Ким соединил культ национального героя с культом корейского народа. Для Кима «Чучхе» означало национальную самостоятельность: политическую независимость, экономическую самодостаточность, национальную военную безопасность и чистоту языка. Изгнав из корейского языка японские, китайские, английские и «буржуазные» термины и модернизировав язык так, чтобы он стал понятным для всех людей, президент Ким использовал языковую реформу для укрепления корейского национализма. Вместо того чтобы делать упор на «пролетарский интернационализм» в интерпретации советских лидеров, он придерживался более националистической концепции «социалистического патриотизма». Короче говоря, «Чучхе» выражало волю к обретению независимости от всех государств: будь то Россия, Китай, Япония или Соединенные Штаты[94].
Коллективизм был для Ким Ир Сена важнее индивидуальных интересов. Типичный сторонник идеологического монизма, он воспринимал политическую систему как единую органичную общность, в которой коллективные сущности — нация, партия, государство, народ — доминируют над отдельными элементами. Как человеческим организмом управляет мозг, так и в обществе политическая элита — голова — должна руководить всем остальным. Северокорейские идеологи считали Ким Ир Сена «высочайшим умом нации», «нервным центром общественно–политического организма». В здоровом организме отдельные части пребывают в гармонии между собой. Так и в обществе — следование индивидуальным интересам должно занимать подчиненное положение по отношению к гармонизации сообщества. Индивидуализм объявлялся Ким Ир Сеном эгоистическим себялюбием. Он утверждал, что у индивидов не должно быть никаких разделяющих разнонаправленных или антагонистических интересов. Рабочий класс, крестьяне и трудовая интеллигенция должны действовать гармонично — функционировать как один человек, — сплоченные общей задачей осуществления революционных предначертаний партии.
Основой политической легитимности являлось слияние духовно–нравственных ценностей с материальными интересами. Социалистическое строительство считалось «священнодействием». Политические деятели прославляли Ким Ир Сена как «Избавителя нации» от японского и американского империализма. Послушанием Великому Вождю люди «зарабатывали» себе вечную жизнь. В «Песне о рае» социалистическая Корея именовалась величайшей нацией в мире, созданным Великим Вождем «раем на земле». Признания масс правительственные лидеры добивались, раздавая моральные и материальные поощрения. Те из граждан, кто проявлял преданность официальному режиму и обладал моральными качествами «новой социалистической личности» — трудолюбием, простотой, самоограничением, дисциплинированностью, — удостоивались почестей, таких, как знак Героя Труда КНДР и звание члена рабочей бригады «Летящего Коня». Способствующие повышению производительности труда и процветанию нации получали денежные премии, повышения по службе и бесплатные путевки в дома отдыха. Как моральные, так и материальные поощрения выдавались за служение коллективным интересам народа, революции и партии.
