Сергей Кремлёв - 1917

Из сталинских статей, полных ссылок на отнюдь не большевистские источники, следовало, что поражение планировали с далеко идущими целями, а именно в рамках подготовки военной диктатуры.

Хитрый и подлый замысел был здесь в том, что те или иные русские успехи или неудачи на Восточном фронте не меняли общей картины войны: в европейской игре уже разыгрывались «американские» козыри и исход войны решал миллион с лишним заокеанских «миротворцев», прибывающих на Западный фронт (к осени 1918 года их было в Европе уже два миллиона, воюющих ни шатко, ни валко, зато хорошо кормленных и свеженьких). А вот революционные карты из «российской» колоды надо было убрать как можно скорее, пока они окончательно не оказались в руках у Ленина. Наиболее же просто это было сделать, установив режим военной диктатуры. А установить его можно было лишь на фоне обвинений большевиков в развале фронта, зачем «правым» и требовались как летнее наступление, так и его громкий провал.

Вообще-то, интересный это сюжет – не почему провалилось летнее наступление 1917 года (его конечный провал программировали все три года войны), а почему оно провалилось так, как оно провалилось?

Уже после того, как Ленин был вынужден уйти в июле 1917 года в своё последнее подполье, а партия большевиков – в полуподполье, состоялся VI съезд РСДРП(б). Съезд принял Манифест Российской Социал-Демократической Рабочей партии («Ко всем трудящимся, во всем рабочим, солдатам и крестьянам России»), где, в частности, отмечалось:

«С самых первых дней революции российская финансовая буржуазия и её партия – так называемая партия народной свободы – заключила договор с хищниками западноевропейского империализма… Вступление в войну Америки ещё более окрылило союзных империалистов… Американские миллиардеры, наполнившие свои погреба золотом, перечеканенным из крови умирающих на полях опустошённой Европы, присоединили своё оружие, свои финансы, свою контрразведку и своих дипломатов для того, чтобы не только разгромить своих немецких коллег по международному грабежу, но и затянуть потуже петлю на шее русской революции.

Российская буржуазия оказалась связанной с капиталистами Европы и Америки и общими целями, и тяжёлой золотой цепью, концы которой сходятся в банкирских домах Лондона и Нью-Йорка».

Так точно называли всё своими именами в России 1917 года только большевики, о которых позднее сочинят глупые книги, повествующие о «большевицкой революции» при поддержке Уолл-Стрит…

12 июля 1917 года на фронте была восстановлена смертная казнь, 18 июля был смещён с поста Главковерха Брусилов с назначением на это пост Лавра Корнилова. А с 1 по 15 августа в Москве проходило Государственное совещание.

После Московского совещания Сталин 19 августа (1 сентября) 1917 года в № 6 газеты «Пролетарий» опубликовал, как передовицу, статью «Американские миллиарды», где писал:

«В условиях капитализма ни одно предприятие не может обойтись без капитала. Составившаяся ныне коалиция, во главе которой стоит правительство, – самое крупное предприятие в России… На какие же капиталы намерена существовать новая (совсем новая!) коалиция?

Послушайте „Биржевку“ (вечерн. 17 августа):

„Ближайшим результатом работ Московского совещания, в особенности симпатии, проявленной к этому совещанию со стороны американцев, как передают, явилась возможность заключить на заграничном рынке 5-миллиардный государственный заём . Заём будет реализован на американском рынке …“.

Ответ ясен. Коалиция будет существовать на американские миллиарды, за которые придётся потом отдуваться русским рабочим и крестьянам…

Но коалиция есть союз. Против кого же направлен союз Керенского – Милюкова – Церетели?

„Честная коалиция“ Керенского – Милюкова – Церетели, финансируемая американскими капиталистами, против революционных рабочих России, – так, что ли, господа оборонцы?

Так и запишем».

Под эти будущие миллиарды Корнилов и поднял мятеж – формально против Временного правительства, фактически – против России. Однако мятеж провалился, по сути толком даже не начавшись: в России ведущие роли переходили уже к широким массам, всё более доверяющим Ленину.

По большому счёту Корнилов был, конечно, дурак, но считал себя силой. Использовали же его, похоже, «втёмную», как пешку, продвигаемую в ферзи. Любопытный факт: роль одного из «серых кардиналов» при Корнилове играл помещик и журналист Василий Степанович Завойко – фигура вполне подозрительная. В 1917 году ему было сорок два года, однако он – сын адмирала, отличившегося на Дальнем Востоке в Крымскую войну, крупный помещик, в прошлом предводитель дворянства в Гайсинском уезде Подольской губернии, директор-распорядитель нефтяного общества братьев Лианозовых «Эмба и Каспий», заместитель председателя правления Средне-Азиатского общества «Санто», издатель журнала «Свобода и борьба» – летом 1917 года пошёл добровольцем в Кабардинской полк и стал… ординарцем Корнилова.

Генерал Врангель, вспоминая предысторию корниловского путча, написал о нём так: «Завойко произвёл на меня впечатление весьма бойкого, неглупого и способного человека, в то же время в значительной мере фантазёра». Знающие Завойко люди расценивали его как политического интригана самого худшего толка, но вот же – Корнилов его приблизил.

Арестованный по делу Корнилова Завойко был 20 октября 1917 года освобождён, уехал в Лондон, затем – в США. В 1923 году выплыл как представитель ряда американских финансовых групп на переговорах с советским Концессионным комитетом.

ПОСЛЕ краха корниловского мятежа Сталин 12 сентября 1917 года в № 8 газеты «Рабочий путь» (очередной «псевдоним» постоянно закрываемой «Правды») опубликовал статью «Иностранцы и заговор Корнилова», где писал о том, что из России «замечается массовый выезд иностранцев», «безусловно» причастных к заговору Корнилова, что «прислуга броневых машин, сопровождавших в Питер „дикую дивизию“, состояла из иностранцев» и т. д.

Но что интересно – закончил статью Сталин так:

«Сомнения невозможны: жёлтые всех стран объединяются, устраивая заговор против русской революции… а никому не ведомые круги правительства, исполняя волю англо-французских империалистов, фарисейски кивают на большевиков…

Картина была, однако, неполной. Для её полноты необходимо было поднять с илистого дна тогдашней российской политики все «звенья» цепи: империалисты США диктовали свою волю англо-французским империалистам, а уж те – мало кому ведомым кругам Временного правительства. Но Вашингтон так умело маскировал подлинные масштабы своего влияния, что даже Сталин, как видим, не заблуждаясь относительно характера участия США в событиях в России, тем не менее отдавал приоритет европейской Антанте.

«Американский» след был плохо распознан и через десятилетия даже в СССР, где разобраться во всём этом, как говорится, сам бог велел. Ранее со ссылкой на советскую академическую «Историю Первой мировой войны» сообщалось о разоблачающем «нейтральные» США соотношении американских военных кредитов Германии и «союзникам»: Германии – 20 миллионов долларов, а странам Антанты – 2 миллиарда. Но даже в 1970-е годы советские военные историки объясняли этот вполне прозрачный факт всего лишь тем, что «империалисты США не прочь были бы продать свои товары и Германии», но «морская блокада Германии делала эту торговлю невыгодной, а порой и невозможной». А ведь причину и следствие здесь надо переставлять местами: Германия потому не могла закупать военные товары в тех объёмах, которые ей требовались, что Америка не предоставляла ей должных кредитов.

В скобках же замечу, что объёмы формально нелегальной военной торговли с Германией были немалыми, несмотря на ту «морскую блокаду», которой близорукие советские историки объясняли мизерные кредиты США Германии. В 1927 году бывший британский военно-морской агент в Швеции, отставной контр-адмирал Консетт опубликовал книгу «The Triumph of Civil Forces» (в 1966 году она была переиздана под названием «The Triumph of Unarmed Forces» – «Триумф невооруженных сил»). Консетт привёл в ней документальные данные о торговле Англии со скандинавскими странами теми товарами, которые затем перепродавались в Германию. Шесть миллионов тонн меди, никеля, свинца, олова, цинка и полтора миллиона тонн продовольствия – вот только то, о чём знал и докладывал в Лондон один только Консетт! А ведь Скандинавия была не единственным каналом перепродажи. Товары из-за океана и из стран Антанты шли в Германию и через Голландию, через Швейцарию…