Ю. Листвинов - Лунный мираж над Потомаком
«Полки Шульца и Регана, входившие в состав бригады Стэнсбери, — пишет подполковник Кальвин Годдар, офицер историографического дивизиона артиллерийского управления Соединённых Штатов, — не выдержали обстрела этими злосчастными снарядами.[3] Бросив свои позиции, они обратились в паническое бегство».
Проигрыш битвы под Бладесбургом стоил американцам потери столицы. Английские войска генерала Робертса Росса ворвались в Вашингтон и превратили его в груду дымящихся развалин.
Запечатлеть горечь поражения выпало на долю молодого американского юриста Фрэнсиса Кея, ставшего впоследствии окружным прокурором Вашингтона. Кею не пришлось быть очевидцем разгрома американской армии под Бладесбургом, но в ночь на 12 сентября он, находясь под арестом на одном из английских кораблей, мог наблюдать с его палубы ракетный обстрел форта Мак-Генри, входившего в систему обороны Балтиморы. Это зрелище настолько потрясло Кея, что к утру он на обрывке конверта написал почти без помарок свой знаменитый «Звёздный флаг».
Потребовались десятилетия, чтобы в памяти людей стерлись действительные события, вдохновившие Кея на создание единственного вышедшего из-под его пера поэтического произведения. И, может быть, именно поэтому «Звёздный флаг» был утверждён конгрессом Соединённых Штатов в качестве государственного гимна страны относительно совсем недавно — только в 1931 году, то есть тогда, когда не Англия, а уже сами Соединённые Штаты вырвались в первые ряды империалистических хищников.
Всё это время о ракетах действительно не вспоминали. Под натиском артиллерии, танков и самолётов они, казалось, навсегда ушли в прошлое. Только отдельные чудаки, не вызывавшие никакого интереса у американских правительственных учреждений, продолжали на свой собственный страх и риск возиться с ними, мечтая о будущих космических полётах.
Типичным «чудаком» такого рода был в начале своей творческой карьеры и «отец» американского ракетостроения Роберт Годдар. Будучи ещё студентом Уорчестерского политехнического института, он оборудовал себе в подвальном помещении полулегальную лабораторию, где намеревался заняться задуманными опытами с небольшими ракетами. Первая же попытка осуществить эти планы чуть не привела его к исключению из института. Клубы едкого чёрного дыма, которым ракеты немедленно наполнили всё здание, вызвали панику, а затем всеобщее негодование профессоров института, возмущённых «сумасшедшим» поведением Годдара.
Через шесть лет, блестяще защитив докторскую диссертацию, Годдар получил место профессора в университете Кларка, где немедленно возобновил прерванные опыты. В течение двух лет, урезая себя во всём, он смог приобрести несколько старых спасательных корабельных ракет и кое-какое оборудование для лаборатории. На большее денег не хватило. Самым страшным для Годдара в этом открытии было не то, что ему и дальше грозило полуголодное существование, а что его денег просто не может хватить для закупки более сложного оборудования, без которого он не мог продолжать опыты.
Годдар ненавидел саморекламу и попрошайничество. Но выхода не было. Пришлось обратиться к «меценатам». С характерной для него тщательностью он пишет и переписывает несколько раз доклад о своих опытах, пытаясь приспособить его ко вкусам и пониманию своих будущих покровителей, и даже заказывает для него красивый переплёт, окаймленный тонкой золотой линией.
Полученные из типографии готовые экземпляры доклада Годдар рассылает один за другим в адреса десятков «фондов» и частных лиц. И с каждым ответом надежд остаётся всё меньше. Наконец, когда на его столе накапливается уже целая пачка вежливых и не очень вежливых отказов, он решается послать свою работу ещё в один адрес — на этот раз в Смитсонский институт.
В течение трёх недель он не получает оттуда никакого ответа и начинает уже свыкаться с мыслью, что его предприятие потерпело неудачу. Он почти не поверил своим глазам, когда, вскрыв долгожданный конверт, обнаружил в нём согласие оказать финансовую помощь. Годдар провёл несколько мучительных часов, борясь с искушением попросить требовавшиеся ему как минимум 10 тыс. долл. Он был уверен, что если назовет хотя бы четвёртую часть этой суммы, то получит решительный и на этот раз окончательный отказ. Наконец, после долгих колебаний, пугаясь собственной смелости, он вывел дрожащей рукой цифру — «5000» и собственноручно отнёс роковое письмо на почту. К его несказанному изумлению, он обратной же почтой получил ответное письмо и чек на 1 тыс. долл.
Можно ли винить Годдара в том, что, измученный постоянной нехваткой денежных средств, он после вступления Соединённых Штатов в первую мировую войну отказался от дальнейшей борьбы и предложил свои услуги военному департаменту. Об этом периоде его деятельности из-за окружавшей её секретности известно очень немного. По имеющимся отрывочным сведениям, можно предположить, что ему удалось разработать прототипы боевой ракеты с двигателем прерывного действия и что-то вроде «базуки» времён второй мировой войны.
Достигнутые успехи были, по всей видимости, не слишком значительными, так как военное ведомство сочло за лучшее распрощаться с Годдаром. Впрочем, оно не оставило его без своей поддержки. Для дальнейших опытов с ракетами ему был предоставлен военный полигон Форт-Девенс, где он мог работать, «не опасаясь непрошеных визитёров». Удивительную предупредительность к Годдару начали также проявлять Смитсонский институт и «Гаггенхейм фаундейшн», которые поддерживали тесные связи с Пентагоном. Формальное «отлучение» Годдара от военного ведомства окончилось в 1940 году, когда он снова был приглашён, заняться проектами, «суть которых по понятным причинам не может быть раскрыта».
С этого момента Соединённые Штаты уже ни на минуту не забывают о ракетном оружии. Правда, в первые месяцы войны отношение Пентагона к нему оставалось по-прежнему скептическим. Сказывалась та же косность мышления, которая подтолкнула когда-то одного из критиков Джорджа Стивенсона, обещавшего, что его локомотив будет обладать скоростью, в два раза превышающей скорость почтовой кареты, заметить с тонкой иронией: «Если машина м-ра Стивенсона будет такой, какой он нам её описывает, то жители Вулвича скорее согласятся оседлать верхом ракету Конгрева, чем пользоваться его изобретением». Теперь американские генералы приблизительно с таким же чувством относились к ракете. Бытовало мнение, что ракеты могут преодолевать только весьма незначительные по сравнению с самолётом расстояния. Всё это определило направленность первых американских проектов по созданию ракетного оружия. Основной упор делался на разработку противотанковых и десантных ракет, предназначенных для ведения ближнего боя.
Однако ход событий на театрах военных действий быстро изменил отношение к новому оружию. В последние месяцы 1943 года английские лётчики донесли союзному командованию о появлении у гитлеровцев нового оружия — ракеты «ФАУ-1». Первая ракета этого типа упала на Лондон 15 июня 1944 г. В течение последующего месяца немцы выпустили по городу 2700 ракет. С 8 сентября 1944 г. начался обстрел Лондона ракетами «ФАУ-2», каждая из которых весила 12 т и несла на себе около тонны взрывчатых веществ.
«ФАУ-2» окончательно развеяли замшелый скептицизм Пентагона. Американские авиафирмы получили правительственное предложение представить свои заявки на конструирование межконтинентальной баллистической ракеты с радиусом действия в 5 тыс. миль. К концу апреля 1946 года Пентагон уже заключил с фирмой «Конвэйр» предварительный контракт на поставку такой ракеты. Почти одновременно немецкие специалисты в Уайт-Сэндз приступили к экспериментальным запускам «ФАУ-2». В том же году командование ВВС объявило о своём намерении разместить заказы на постройку ещё 100 ракет различных типов. Некоторые из них, по заявлению военного министра Петерсона, должны были превысить полётные данные «ФАУ-2».
Была начата также разработка «сверхзвуковой атомной ракеты», от которой «не существует ни одного способа защиты».
Руководители Соединённых Штатов, неоднократно подчёркивал государственный секретарь ДЖ.Ф. Даллес, не раз, и весьма тщательно, обсуждали ракетную программу и говорили о важности не дать Советскому Союзу добиться какого-либо решающего превосходства в использовании космического пространства. 26 мая 1955 г. рассмотрению этой проблемы было посвящено специальное заседание Национального совета безопасности. По свидетельству начальника штаба армии США генерала М. Тэйлора, усилия не пропали даром. Армия, заявил он 10 января 1956 г., делает всё, что может, чтобы в кратчайшие сроки наладить производство межконтинентальных баллистических ракет.
Постепенно ракетная гонка набирает темпы. Гражданские и военные руководители Соединённых Штатов переводят программу на ускоренное расписание, делая ставку на быстрейшее получение в свои руки «абсолютного» оружия. К весне 1957 года в осуществлении ракетной программы США было занято не менее 100 тыс. человек,
