Михаил Хазин - Лестница в небо

Практик. Говоря о Власти, я часто вспоминаю книгу «На арене со львами» американского писателя Тома Уикера. Сама книга рассказывает о том, что некий журналист едет на похороны вышедшего в тираж и спившегося американского политика и вспоминает, как вместе с ним проводил президентскую кампанию. А вот ее название отражает очень простую истину: иногда перед нами открываются двери, и дальше только от нас зависит, сделать шаг вперед или нет. Но в любом случае, независимо от выбора, двери вскоре закрываются. И если шаг не сделан, то об этом можно жалеть всю жизнь. А если сделан — то ты оказываешься на арене со львами.

Теоретик. Арена со львами — вот что ждет человека Власти, достигшего первого серьезного успеха. Спокойная жизнь, когда вы имели дело с обычными людьми, беспомощными в сравнении с вашей властной группировкой, навсегда остается в прошлом; отныне вашими конкурентами становятся безжалостные («ничего личного») и могущественные властные группировки. Все, что вы делали во Власти до сих пор, были игры в песочнице; теперь же вас окружают профессионалы.

«Номенклатурщики знают неписаное правило: только тот может удержать свой пост в номенклатуре, кто старается вырасти; тот, кто старается только удержать пост, потеряет его, так как будет вытеснен лезущим снизу. Для того же, чтобы действительно вырасти, надо приложить исключительные усилия.

Неудивительно, что в этой постоянной скачке с препятствиями номенклатурщики готовы использовать любые средства, только бы они обеспечивали успех. Ни в какой другой среде не видел я столько интриг, как в номенклатурной, и столько ханжества с целью представить интриганство ”партийной принципиальностью". Даже порядочные, симпатичные члены класса номенклатуры прибегают к этим интригам — иначе они лишатся своей принадлежности к номенклатуре, а это для каждого номенклатурщика — главная радость в жизни» [Восленский, 2005, с. 512].

На новом уровне Власти борьба за еще большую Власть становится насущной необходимостью. Если сегодня вы не провели на хорошую должность своего вассала — завтра ее занял конкурент; если сегодня вы не устранили наглого претендента на свое место — завтра вам, а вместе с вами и всей вашей команде дали пинка под зад.

Рассмотрим случавшийся уже миллионы раз, но тем не менее повторяющийся снова и снова пример из корпоративной жизни. Генеральный директор Боб нанял талантливого менеджера Криса, и тот стал быстро продвигаться по служебной лестнице, пользуясь покровительством этого самого Боба, но не давая ему вассальной присяги [80]. На предпоследнем этапе карьеры Крис вошел в совет директоров компании, и вот как Пфеффер описывает дальнейшее:

«Я уже предвидел следующий шаг, поэтому позвонил Бобу и сказал: пКрис метит на твое место". Боб ответил, что его интересует только благо компании, он не станет унижаться до политических интриг и считает, что совет директоров видит честность и уровень компетенции и примет правильное решение.

Можно догадаться, чем кончилась эта история — Боба уволили, Крис занял пост генерального директора. Интересно, как проходила телеконференция, на которой совет директоров обсуждал это решение. Хотя многие соглашались, что Крис ведет себя неподобающим образом и это вредит компании, мало кто поддерживал Боба [81]. Если сам он не был готов к борьбе, никто не собирался сражаться вместо него. Люди, принимающие участие в собственной казни, не дождутся особого сочувствия или поддержки» [Пфеффер, 2014, с. 238].

Вряд ли можно подобрать более доходчивый пример разницы между Властью («метит на твое место») и Управлением («интересует только благо компании»)…

Практик. А давайте я все‑таки попробую! Есть одна хорошая книжка про Власть [82] (хотя она и написана человеком, во Власти ничего не понимавшим, но зато написана про настоящего гения Власти), и я хочу кое‑что из нее процитировать:

«В первые дни моей работы я десятки раз в день хожу к Сталину докладывать ему полученные для Политбюро бумаги. Я очень быстро замечаю, что ни содержание, ни судьба этих бумаг совершенно его не интересуют. Когда я его спрашиваю, что надо делать по этому вопросу, он отвечает: ”А что, по–вашему, надо делать?" Я отвечаю — по–моему, то‑то: внести на обсуждение Политбюро, или передать в какую‑то комиссию ЦК, или считать вопрос недостаточно проработанным и согласованным и предложить ведомству его согласовать сначала с другими заинтересованными ведомствами и т. д. Сталин сейчас же соглашается: "Хорошо, так и сделайте"… В секретариате Сталина мне разъясняют, что Сталин никаких бумаг не читает и никакими делами не интересуется» [Бажанов, 1992, гл.4].

Хотите узнать, чем занимался Сталин вместо чтения и согласования бюрократических бумаг? Найдите книжку и прочитайте, там кое‑что про это написано. Сталин, в отличие от управленца Бажанова, был выдающимся человеком Власти и работал не с бумагами, а с людьми. Поэтому он совершенно спокойно относился к тому, что Бажанов вместо него принимает решения государственной важности: не эти решения определяли, кто получит Власть, а кто ее потеряет! Вот так и ваш управленец Боб занимался Управлением, вместо того чтобы хоть немного подумать о Власти.

Теоретик. Увлекшись Управлением, Боб забыл про Власть, забыл, что он на арене со львами, и закономерно потерпел поражение. Мы надеемся, что наша книга поможет вам навсегда запомнить: Власть — это вечный бой, где нет места рассуждениям о «благе компании». Чтобы уцелеть среди других сюзеренов и пробиться на следующие уровни Власти, вам потребуются новые знания и умения, о которых мы постараемся рассказать на следующих страницах. И начать этот рассказ мы хотим с главного врага человека Власти, погубившего больше правителей, чем все конкуренты и заговорщики, вместе взятые: с вас самих.

1. Главный враг человека Власти

25 декабря 1989 года в городе Тырговиште, что в 70 километрах от Бухареста, был расстрелян президент Румынии Николае Чаушеску, правивший страной с 1965 года. Кто же расстрелял этого выдающегося человека, успешно удерживавшего власть предыдущие 24 года? Не кто иной, как его старый друг Виктор Стэнкулеску, в ночь с 16 на 17 декабря подавивший антиправительственные выступления в городе Тимишоаре. Неделю спустя Стэнкулеску оказался министром обороны нового революционного правительства и лично организовал расстрел своего сюзерена [83].

Как же получилось, что опытнейший Чаушеску (24 года на высшем уровне власти, а до этого еще почти 30 лет в коммунистическом движении, от рядового активиста до члена Политбюро) не разглядел заговора буквально у себя под носом? Почему он не предпринял стандартных в подобных ситуациях действий — не выдал протестующим «козла отпущения», не объявил новый курс, не зачистил половину окружения? Что помешало этому выдающемуся [84] политику защитить свою власть, а вместе с ней и свою жизнь?

Чтобы ответить на этот вопрос, познакомимся с некоторыми обстоятельствами последних лет правления Чаушеску. В 70–е годы Румыния, обладавшая некоторыми запасами нефти3, получила немалые выгоды от разразившегося энергетического кризиса; в страну хлынул поток нефтедолларов и западных кредитов [85]. Однако к началу 80–х выяснилось, что полученные кредиты потрачены, а отдавать их нечем — добываемой нефти недостаточно, а других конкурентоспособных на мировых рынках товаров страна не производит. Перед Чаушеску встал выбор: либо идти на политические уступки [86], либо «затягивать пояса». Первый вариант для политика, уже 15 лет не признававшего над собой ничьей власти6, был неприемлем, и Чаушеску взял курс на возврат западных кредитов. В стране была введена карточная система, все, что можно, отправлялось на экспорт, и в течение шести лет (!), с 1983 по 1989 год, небольшая Румыния полностью погасила более чем 10–миллиардный внешний долг.

За этот выдающийся внешний успех Чаушеску заплатил потерей популярности внутри страны. Разочарованные пустыми полками магазинов, скудным пайком по карточкам и жесткой экономией электричества [87], румыны начали называть свою страну «Ча- усвенцим». Сама по себе потеря популярности не очень опасна для политика (всегда можно поднять ее обратно, было бы желание), но с середины 80–х к ней добавилось изменение международной обстановки: в СССР пришел к власти Горбачев и фактически начал демонтаж мировой социалистической системы. В замене неудобного Чаушеску на более послушного политика оказались заинтересованы и Вашингтон, и Москва; вот это было уже серьезной угрозой, и Чаушеску должен был на нее адекватно отреагировать. Но вот тут‑то и проявил себя настоящий враг.