Виталий Павлов - Операция «Снег»
Очень внимательный, В.Г.Фишер уверенно решал практические вопросы, связанные с документацией поездки, знал назубок тщательно отработанную легенду-биографию, условия связи с Центром и теми агентами, которых мы собирались передать под его руководство. Перед отъездом он ввел меня в свою семью, познакомив с женой Еленой Степановной и дочкой Эвелиной. Подружившись с ними, я не оставлял их без внимания все время, что Фишер находился за кордоном, особенно после его ареста в 1957 году и вплоть до возвращения на Родину через пять лет.
А откуда Абель? Эта фамилия принадлежит другу Вильяма Генриховича, тоже бывшему сотруднику органов безопасности, уволенному в отставку в 1947 году и вскоре умершему. Фишер назвался Абелем после того, как его арестовали американские контрразведчики, чтобы скрыть от них свои подлинные данные и известить нас, что перешел на запасной вариант своей биографии и будет его придерживаться до конца.
Вот как это было.
В конце июня 1957 года мы получили из вашингтонской точки срочную шифровку, в которой со ссылкой на нашего надежного источника, внедренного в ЦРУ, сообщалось, что в резидентуру этой спецслужбы в Париже явился некто Хейнанен, который заявил, что он сотрудник советской внешней разведки, действующий уже несколько лет в США, и попросил политического убежища. Все данные, сообщенные нашим источником, свидетельствовали: речь идет о помощнике Абеля, кадровом сотруднике нашей службы Вике, который встал на путь измены.
Мы немедленно сообщили о случившемся Абелю и предложили ему по получении нашей шифротелеграммы сразу покинуть Нью-Йорк, перейти на запасные документы, перебраться на юг Соединенных Штатов и ждать там наших дальнейших указаний. Немного позже ушла вторая шифровка, в которой говорилось, что в известной ему стране (вряд ли есть необходимость даже сейчас называть, какой именно) для него имеется подготовленный в Центре запасной заграничный паспорт. Абелю нужно получить его и, не задерживаясь, направиться в Европу. Категорически рекомендовалось не посещать ни в коем случае места своего проживания в Нью-Йорке, которые могли быть известны Вику.
Получив подтверждение Абеля о приеме телеграмм, мы обеспечили все необходимое для его безопасного возвращения в Москву. Уверенный в том, что сделано как надо, я выехал в от пуск в Гагры, оставив дело Абеля на попечение начальника американского отдела.
И вот, находясь на отдыхе, в один из июльских дней я включил радиоприемник и стал слушать новости, передававшиеся, кажется, по «Голосу Америки». Передача шла на английском языке, и вдруг диктор прочитал сообщение: «Сегодня ФБР арестован советский разведчик полковник Рудольф Иванович Абель». Эта новость ошеломила меня. Я сразу понял, что речь идет о нашем нелегальном резиденте Марке (это оперативный псевдоним Вильяма Генриховича Фишера), и бросился к телефону. Начальник американского отдела подтвердил самое худшее. Я попросил выяснить у А.А.Крохина, не нужен ли я в Москве? Мне было сказано, что все возможное для внесения ясности в обстоятельства ареста Абеля делается, я могу не прерывать отпуск и продолжать спокойно отдыхать. Но о каком спокойствии можно было говорить? Все оставшиеся дни до отъезда в Москву я терзался мыслью: где была допущена ошибка? Все известные нам обстоятельства говорили о том, что Абель должен был благополучно выехать из США и вернуться домой, тем более что он сам подтвердил, что надежно укрылся и готов следовать нашим указаниям.
Позже выяснилось, что Абель вопреки нашему совету не появляться по месту своего постоянного проживания в Нью-Йорке на пути за границу решил все же заглянуть в свою квартиру-фотостудию, чтобы — я привожу его слова — «уничтожить возможно оставшиеся там следы своей разведывательной деятельности, какие-либо улики, особенно проверить, не сохранились ли какие-либо сведения о других сотрудниках резидентуры и их связях, то есть гарантировать их безопасность». В этом весь Марк: он, как всегда рискуя собой, прежде всего беспокоился о своих боевых товарищах.
А по этому адресу ФБР организовало засаду. Так Абель попал в руки американских контрразведчиков.
Судебный процесс подтвердил, что наш резидент не оставил ни одного существенного доказательства, которое компрометировало бы кого-либо из связанных с ним лиц. Кроме него самого, фэбээровцы нашли его личную переписку с семьей на русском языке, которую он хранил в тайнике, и ряд пустых контейнеров[29].
В связи с судом над Абелем хочу упомянуть о двух эпизодах.
Первый касался меня лично, я уже обещал к нему вернуться. В книге «Разведывательное сообщество» ее авторы Д.Уайз и Т.Росс пишут, что Вик на допросе сообщил: перед выездом в США в 1952 году он был в багажнике автомашины переброшен через границу из Финляндии в Советский Союз для последнего инструктажа. На вопрос, встречал ли он в Москве В.Г.Павлова, Вик ответил утвердительно и сообщил, что тот в то время был заместителем начальника американского отдела в нелегальной разведке и давал ему указания.
По этому поводу Д.Уайз и Т.Росс с явным сожалением заметили, что, как оказалось, Павлов не понес наказания из-за «первого большого шпионского провала Советов» в Канаде. Более того, он занял ответственную должность в американском от деле нелегальной разведки Кремля.
О втором эпизоде упоминалось в канадской печати в связи с сообщением о награждении Абеля в 1966 году орденом Ленина. В интервью с одним из корреспондентов Рудольф Иванович подтвердил, что во время ареста в 1957 году ему удалось обвести сотрудников ФБР и уничтожить часть материалов, которые могли быть использованы в качестве важных улик. Он сказал, что сумел также избавиться от микроточки, спрятанной в головке булавки, заколотой в галстук. В этой микроточке содержались очень важные сведения.
Я могу подтвердить, что у Рудольфа Ивановича во время ареста действительно была микроточка, но он сумел хладнокровно уронить ее на пол под носом у фэбээровцев. Таким об разом удалось сохранить важные секреты.
Не следует забывать, что Абелю были переданы супруги Питер и Хелен Крогеры, которые имели отношение к так называемому «атомному шпионажу» и поддерживали связь с несколькими источниками, поставлявшими важную информацию. Правда, работали Крогеры с Рудольфом Ивановичем не долго, так как в 1950 году для них возникла опасность в связи с арестом американской контрразведкой одного из наших агентов, не входившего в их группу, но знавшего, что они связаны с советской разведкой. Поэтому Центр принял решение о срочном выводе супругов-нелегалов из США.
Поскольку о характере разведывательной работы Абеля американской контрразведке так ничего и не стало известно, я, естественно, не собираюсь говорить что-либо более конкретное ни о группе агентов, которыми руководили Крогеры, ни о других агентурных возможностях резидентуры. Могу лишь подтвердить, что мужественное поведение Рудольфа Ивановича после ареста — он не выдал американской службе контршпионажа никаких секретов — позволило нашей разведке сохранить ценную агентуру в США.
После возвращения в 1962 году на Родину Абель продолжил службу во внешней разведке, передавая свой богатый опыт и обширные знания молодым разведчикам.
Умер он 15 ноября 1971 года.
С отъездом Абеля в США у отдела появилась новая нелегальная точка, требовавшая особого внимания, прежде всего надо было думать о формировании штата резидентуры, подбирать помощников Рудольфу Ивановичу.
Одним из наиболее вероятных кандидатов был молодой разведчик Гарольд, закончивший подготовку. Вторым по рекомендации А.М.Короткова мог быть также завершавший подготовку Вик. Обоих отобрали еще до моего прихода в отдел.
Гарольд — молодой человек, ранее не работавший в органах государственной безопасности, но рекомендованный своим братом, сотрудником контрразведки. Характеризовался он как человек исключительной смелости. Спортивного склада, красивый, темноволосый юноша быстро ориентировался в обстановке. Это я заметил, когда впервые встретился с ним в Москве, куда мы вызвали его из Польши, где он проходил легализацию и языковую практику.
Надо сказать, что к моменту моего прихода в отдел помимо Гарольда и Вика готовились к закордонной работе супружеские пары Патрия и Боевой, Каро и Аэлита, Анри и Мария, а также Фирин и Гарт. Называю тех, о которых можно сейчас написать. Были и другие, но о них пока еще говорить рано. Итак, по порядку.
Дело Гарольда после относительно легкого варианта выезда Абеля явилось, по существу, моей первой серьезной работой по созданию новой нелегальной резидентуры в США. Если в случае с Абелем пришлось иметь дело с опытным разведчиком, уже не один год проработавшим в нелегальных условиях, и зрелым человеком — в 1949 году ему было сорок девять лет, совсем иначе обстояло с Гарольдом. Это был молодой сотрудник, без оперативного опыта. Его выезд в Соединенные Штаты строился на основе документов родившегося там человека польского происхождения. После соответствующей подготовки в Центре мы отправили Гарольда в Польшу, где он довольно быстро легализовался по документам двойника, который перед второй мировой войной с родителями вернулся в эту страну и во время войны погиб.
