Жак Деларю - История гестапо
Официально гестапо могло применить без всякого суда три вида санкций: предупреждение, превентивное заключение и заключение в концлагерь. Эти «законные» наказания давали возможность подвергнуть аресту даже оправданного судом политического противника сразу после выхода из зала заседаний, а затем интернировать его. Наряду с «законными» методами использовались похищения, убийства, безжалостные расправы, иногда замаскированные под несчастные случаи или самоубийства. Глава организации «Католическое действие» Клаузенер был убит 30 июня 1934 года во время чистки сторонников Рема. Официально сообщили, что он покончил с собой. Страховая компания отказалась выплатить вдове всю страховую сумму, поскольку речь шла о самоубийстве, а усомниться в этом было опасно.
Адвокат госпожи Клаузенер обратился за помощью в министерство внутренних дел (Клаузенер был чиновником министерства). Ему ответили, что он должен написать жалобу, лишь тогда дело будет рассмотрено. Такой же ответ пришел из министерства юстиции. Удобный способ отделаться от жалобщика, ведь письменная жалоба на гестапо была бы равносильна самоубийству. Но до гестапо уже дошли слухи об этих шагах адвоката, и оно сочло их вмешательством в свои внутренние дела: адвокат был арестован и просидел в тюрьме несколько долгих недель за то, что поставил под сомнение самоубийство, подтвержденное агентами гестапо.
Очень правильно писал доктор Бест: «Никакие юридические путы не должны затруднять защиту государства, которая не может не приспосабливаться к стратегии врага. В этом и состоит задача гестапо, которое требует для себя статуса армии, поэтому не может согласиться на то, чтобы юридические нормы противодействовали его инициативам».
Несколько лет — и общественность вместе с правосудием были подчинены системе. В те времена Геринг нередко говорил министру финансов Шахту: «Говорю вам — дважды два будет пять, если этого хочет фюрер». Когда, несмотря на все предосторожности, в Германии распространились тревожные слухи о насилиях, которым подвергаются несчастные, попавшие в когти гестапо, были приложены все усилия, чтобы помешать заявить о своем возмущении тем, чья совесть не могла мириться с происходящим. Им напомнили о «патриотическом долге молчания». Согласно нацистским критериям должны быть объявлены предателями и строго наказаны не палачи и убийцы, наносившие непоправимый ущерб своей стране, а те, кто их разоблачает. Особенно популярной стала эта теория с 1938 года, когда начались спровоцированные нацистами военные авантюры. Поднять голос протеста против садистов и преступников — означало снабдить противника пропагандистскими аргументами против Германии.
Эти аргументы были с удовлетворением восприняты «почтенными гражданами», которые думали лишь о том, как остаться в неведении. Как писал Гизевиус, «миллионы немцев играли сами с собой в прятки или притворялись, что ничего не знают. Было очень трудно разубедить их, поскольку демонстрируемое ими неведение было вполне реально. Ведь они никогда и не стремились к знанию! Как добропорядочные граждане, они удовольствовались тем, что им сообщалось официально».
Что касается тех, кто случайно был вытащен из искусственного небытия, то они ограничивались сожалением по поводу злоупотреблений, допускавшихся безответственными подчиненными. «О, если бы Гитлер знал!» — эта фраза была, наверное, самым распространенным в те годы восклицанием. Бедный фюрер! Затерянный в заоблачных высях, в схватке с гигантскими трудностями, в борьбе за благо народа, он не знал о злоупотреблениях и ужасах, творимых во имя него. Он бы не оставил это безнаказанным, если бы знал. Но ведь оповестить его не было никакой возможности.
Оппозиционеры режиму ушли в подполье. Как очень верно заметил Гизевиус, «тоталитаризм и оппозиция — это две политические концепции, которые исключают друг друга». Впрочем, германская оппозиция уже в 1934 году была сведена к минимуму. Политические и профсоюзные организации, которые могли бы служить костяком для движения Сопротивления, пусть и подпольного, были разгромлены сразу после прихода нацистов к власти. Руководители, способные восстановить их, были брошены в тюрьмы либо бежали. Деятельность редких и слабых групп, которым удалось уцелеть, была малозаметной, они подвергались слежке, терпели провалы, иногда выданные кем-то из своих. Несмотря на полное торжество, нацисты не ослабляли бдительности. Они прекрасно понимали, что смирение только видимость; жгучая ненависть кипит в обществе, как в закрытом котле. Эмигранты, особенно коммунисты, тайно посылают в Германию листовки и брошюры с хорошо обоснованной антифашистской пропагандой. Гестапо устраивало охоту на распространителей этих листовок. Факта обнаружения такой листовки было достаточно, чтобы отправить ее владельца в концлагерь, если он не умирал под пытками в подвалах на Принц-Альбрехт-штрассе.
Недаром Геринг, объясняя причины создания гестапо, говорил: «Хотя мне удалось одним махом арестовать тысячи коммунистических функционеров, чтобы ликвидировать непосредственную угрозу, сама она отнюдь не была устранена. Нужно было бороться против целой сети тайных ассоциаций, постоянно держать их под наблюдением; это было под силу лишь специализированной полиции».
Такая «специализация» успешно развивалась благодаря необъятной власти, которую шаг за шагом сосредоточило в своих руках гестапо. Оно находилось теперь выше законов. И в недалеком будущем Шведер получит все основания написать: «Наша политическая полиция охватывает все, потому что она всемогуща. Располагая средствами наказания, она наносит неотразимые удары, гибко реагируя в то же время на живое развитие нации и государства, которым служит». А нацистский юрист, профессор Губерт уточняет, что она должна «пресекать все намерения и поползновения до того, как они станут реальными посредством открытых выступлений».
Приближался момент, когда гестаповцы осуществят эту теорию на практике.
Глава 5
ГЕСТАПО ПРОТИВ РЕМА
Верховным руководителем политической полиции был рейхсфюрер СС Гиммлер, а руководителем ее центральной службы — шеф СД Гейдрих, поэтому гестапо оказалось полностью в руках СС. Весной 1934 года, когда Гиммлер упрочил свою власть, его давнее соперничество с Ремом резко обострилось. Теоретически Гиммлер по-прежнему подчинялся Рему, так как охранные отряды СС являлись специальным подразделением СА. Фактически же Рем не имел в СС ни малейшего влияния, однако Гиммлер сгорал от желания окончательно от него отделаться. В этом ему могло помочь гестапо, где он властвовал безраздельно, а Рем не имел даже права контроля. Геринг также ждал благоприятного момента, чтобы окончательно разделаться со своим давним врагом. Рем и штаб штурмовых отрядов СА были поставлены под непрерывный надзор. Гиммлер, Гейдрих и их временный сообщник Геринг решили подготовить компрометирующее Рема досье и потребовать у Гитлера голову этого человека, который, несмотря на свои злоупотребления, оставался старым другом и наиболее надежной опорой фюрера.
Как Геринг и Гиммлер, Рем происходил из баварской буржуазной семьи. Это был довольно полный, массивный человек с темпераментом сангвиника. Его полнота скрывала крепкую мускулатуру. Рем не отличался тучностью, как Геринг, но бесконечные банкеты, где объедались часами, делали свое дело, и их не удавалось компенсировать верховой ездой, которой он усердно занимался. Полное, но мощное тело венчала такая великолепная голова зверя, какую только можно вообразить. Почти круглое, налитое кровью лицо с двойным подбородком и отвислыми щеками было усеяно синими прожилками. Под низким лбом поблескивали маленькие, очень живые глазки, глубоко сидящие в орбитах и полускрытые жирными щеками. Глубокий шрам пересекал лицо, еще более подчеркивая его звероподобие. Широкой бороздой он шел через левую скулу и заканчивался у носа. Переносица была раздавлена, расплющена, а конец носа, округлый и красный, торчал как бы отдельно и имел бы комичный вид, если бы не зловещее выражение всего лица. Короткий и твердый треугольник усов скрывал длинную верхнюю губу, приоткрывая тонкогубый широкий рот. Его волосы были коротко острижены, но всегда гладко причесаны. Крупные уши, заостренная верхняя часть которых резко выгибалась наружу, придавали его лицу нечто от фавна.
Ради наглой бравады Рем подбирал в свою свиту юнцов исключительно за их физическую красоту. Он заботливо развращал их, если они еще не были испорченными. От шофера и денщика его окружение составляли гомосексуалисты. Рем «освоил» этот порок в армии, где гомосексуализм был в большой моде. Одна демократическая газета напечатала интимные по характеру письма Рема одному из его «друзей», бывшему офицеру. Возмущенный Гитлер подверг его допросу. Улыбаясь, Рем ответил, что он бисексуал, и в конце концов Гитлер не стал более вмешиваться, принимая в расчет опасность, исходившую от становившихся все более сильными штурмовых отрядов. К середине 1931 года он создал 34 отряда гауштурма и 10 групп СА, объединявших 400 тысяч человек. Сохраняя верность нацистской идеологии, Рем оставался все же армейским офицером. О Гитлере часто говорили, что он «незаконнорожденное дитя Версальского договора». Но к Рему это определение подходило больше, так как за каждым его делом звучала тема военного реванша, тогда как Гитлер весь был поглощен идеей контрреволюции, борьбой против красных, то есть против демократов и республиканцев.
