Тайный Орден и власть доллара. Кто правит миром - Энтони Саттон
Трудно представить себе любое другое постановление государственной власти, которое влекло за собой подобные последствия, а также незаконно передавало подобные полномочия небольшому кругу заговорщиков.
Это резкие слова. Но читатель сможет сформировать своё собственное мнение, ознакомившись с данной главой, описывающей практически час за часом принятие закона и утверждение его президентом Вильсоном.
Закон о Федеральной резервной системе делегировал полномочия по контролю над денежной массой целого государства привилегированной группе частных лиц — лишив при этом данных полномочий конгресс.
Неразменные бумажные деньги заменили золото и серебро. Финансисты с Уолл-стрит получили возможность выпускать в обращение неограниченную массу неразменных денег.
Как сказал сенатор Таунсенд: «данный законопроект не был связан ни с одной из политических платформ. Просто люди не высказали в нужное время своего мнения».
Зато своё мнение высказало влиятельное лобби, обступившее законопроект со всех сторон. Более того, в наши дни лоббисты бросаются с кулаками на любое предложение упразднить Федеральную резервную систему или расследовать её деятельность.
В 1913 г. на руководство Демократической партии со стороны Вудро Вильсона и банковских кругов Нью-Йорка было оказано беспрецедентное давление. Вильсон хотел быть уверенным в том, что оппозиция не видоизменит законопроект и позволит нужным кругам стать акционерами.
Сенатор от штата Небраска Гилберт Майнелл Хичкок являлся независимым во взглядах джентльменом, а также издателем Omaha World Herald. Его возмущения в Сенате по поводу принятого в нижней палате законопроекта являются для нас ценным свидетельством.
Хичкок: «Как только этот „священный манускрипт“ поступил из Палаты представителей, нам, как я уже говорил, запретили ставить в нём хотя бы одну пропущенную точку или запятую».
Оуэн: «Кто запретил?».
Хичкок: «Нам приказали принять его без слушания и тщательного рассмотрения».
Померин: «Господин президент, я достаточно давно нахожусь в этой обители, в которой разбираются „священные манускрипты“, и я не слышал, чтобы кто-нибудь запрещал кому-либо изменять свои взгляды или подвергать критике любой законопроект, поступивший из Палаты представителей, или рассматриваемый здесь. Каждый имеет право изменить свою точку зрения. И сенатор Хичкок сам не раз пользовался этим правом. Я говорю это не с целью подорвать доверие к сенатору, а просто ради того, чтобы показать, что он все это время беспрепятственно философствовал».
Хичкок: «Господин президент».
Оуэн: «Сенатор от штата Небраска так и не разъяснил, кто же ему запретил расставлять пропущенные точки и запятые. И я был бы рад, если бы сенатор раскрыл эти ценные сведения. Но пока что они остаются личным откровением сенатора».
Хичкок: «Думаю, я предоставлю эту возможность народу. Готов биться об заклад, что он сам сделает выводы».
Оуэн: «Если сенатор довольствуется одной лишь инсинуацией, то это — право сенатора».
Хичкок: «Я воспользуюсь этим правом».
* * *
В нижней палате план Моргана по созданию центрального банка получил название законопроекта Гласса. 18 сентября 1913 г. он был принят Палатой представителей со значительным перевесом голосов: двести восемьдесят семь конгрессменов проголосовали за, восемьдесят пять — против.
Большинство конгрессменов не имели никакого представления о содержании законопроекта. Никаких поправок в законопроект внесено не было. Сенаторы голосовали либо за, либо против. Более того, чтобы проголосовать против законопроекта, нужна была недюжинная смелость.
Законопроект был назван в честь конгрессмена от Виргинии Картера Гласса (1858–1946) — банкира и директора «Юнайтед лоун энд траст» и Трастовой компании Виргинии.
В Сенате законопроект — после прохождения через нижнюю палату — был назван по фамилии сенатора от штата Оклахома Роберта Л. Оуэна (1856–1947). Оуэн являлся председателем сенатского комитета по финансам, а также банкиром (крупным акционером Первого национального банка Маскоги).
Сенату потребовалось ровно четыре с половиной часа для того, чтобы обсудить и одобрить законопроект Оуэна. Сорок три сенатора проголосовали за, двадцать пять — против.
Республиканцы даже не ознакомились с докладом, сопровождавшим законопроект. Он был пересказан с трибуны. Никому из членов Сената не предоставили возможность ознакомиться с содержанием законопроекта Оуэна, и некоторые сенаторы даже заявили об этом публично.
В тот же день в 6:02 пополудни законопроект о Федеральной резервной системе, без всякого обсуждения, был спешно одобрен Сенатом. Вудро Вильсон утвердил закон в этом же году.
Обстоятельное рассмотрение сенатских дебатов показывает, что сенаторы не располагали подробностями, а все их обвинения остались без ответа.
Сенатор от Республиканской партии Бристоу (1861–1944) высказал несколько горьких слов по поводу очевидного злоупотребления положением со стороны членов конгресса:
«Я утверждаю, что данный законопроект был подготовлен в интересах банков; что сенатор от Оклахомы, как председатель комитета по финансам, открыто действует в интересах банков; что прибыли, которые извлекут банки в результате принятия законопроекта, пополнят и личное состояние сенатора.
Сенатор выступил за увеличение размера дивидендов по акциям региональных банков с пяти до шести процентов, которые будут выплачиваться банкам-членам Федеральной резервной системы.
Он выступил против того, чтобы народ имел возможность держать акции региональных банков и настоял на том, чтобы акциями владели только банки, входящие в Федеральную резервную систему.
Сенатор выступил против предоставления государству права контролировать региональные банки — в угоду тем, кто их контролирует сейчас. И пусть сенатор скажет сам, нарушил ли он базовый принцип Наставления Джефферсона».
В понедельник 15 декабря 1913 г. сенатские дебаты (без обсуждения доклада, сопровождающего законопроект, они не представляли какую-либо ценность) переросли в испытание сенаторов на политическую прочность.
Оно проходило в форме голосования по поправкам, предложенным сенатором Хичкоком — единственным демократом, выступившим против законопроекта. В итоге сорок сенаторов высказались за то, чтобы отложить поправки Хичкока в долгий ящик, и только тридцать пять проголосовали положительно.
Хичкок предлагал сделать Федеральную резервную систему не частной, а государственной монополией. Таким образом, правом эмитировать валюту обладало бы министерство финансов, а не денежный трест.
Примечательно, что при любом раскладе сил Сенат отказался бы предоставить контроль над денежной массой государственному казначейству и предпочёл бы передать данную привилегию фирме Моргана. Всё дело в том, что здесь удачно поработал «полковник» Хауз.
* * *
Перечитав эти растянувшиеся бессвязные дебаты, можно найти только слабые намёки в речах сенаторов на ценовую инфляцию. В отсутствии хождения золота и серебра, давление ничем не сдерживаемой массы неразменных бумажных денег привело бы именно к ней.
Данный довод был бы здравым суждением, ведь единственный аргумент, выдвигавшийся против него, был весьма неубедительным: «банкиры — здравомыслящие люди, и они не допустят инфляции».
Обратите внимание на выражение «ценовая инфляция». В 1913 г. термин «инфляция» соотносился исключительно с «денежной инфляцией» — инфляцией, связанной с чрезмерной эмиссией наличных денег.
За прошедшие десятилетия значение термина «инфляция» полностью изменилось. Сегодня оно всегда соотносится с «ценовой инфляцией», то есть инфляцией, связанной с
